Убийство на Знаменской - Алексей и Ольга Ракитины

– Больше в номере никого не было?

– Никак нет, господин…

– …сыскной агент, – задумчиво подсказал Иванов. – А что же его спутница? куда же она делась?

– Ушла раньше.

– Сам вижу, что ушла, а не в дымоход вылетела. Во сколько же это было?

– Да примерно… часа в два ночи, – Алексей задумчиво поскрёб в затылке. – Уходя, сказала, что господин, дескать, заснули, а номер оплачен до девяти утра, ну, и чтоб, значит, его не тревожили.

– А вот ты, Алексей Данилович, скажи-ка мне, братец, – не унимался Иванов, которого насторожил факт раннего ухода проститутки, – разве это обычное дело, чтобы парочка, придя вместе, уходила порознь?

– Сие у нас не приветствуется. Потому как эксцессы возможны… Но бывает иногда, хотя, конечно, и нечасто. Мы в таких случаях всегда проверяем, всё ли в порядке с тем, кто остался. Знаете, чтоб не обворовали, не опоили, не убили, опять же…

– Вот и я о том же, – заинтересованно кивнул Иванов. Ему понравилось, что коридорный правильно понял направление его, Агафона Иванова, мыслей. – В этом случае ты тоже проверил?

– А как же! Именно так-с. Проверил. После её слов я сразу пошёл в номер. Сразу же пошел, клянусь, она ещё не успела даже на первый этаж спуститься. Зашёл, проверил – всё было в порядке. Господин лежал на кровати, сопел, пыхтел, я дыхание слышал его, клянусь! Я тихонько окликнул его – не надо ли, дескать, чего? А потом сам думаю, что же это я, дурак, делаю, он ведь просил не беспокоить. Ну, я тихонько и сдал назад, за дверь то есть.

– А полог, драпировка то бишь, был открыт полностью, или как сейчас, несколько задвинут? – уточнил Гаевский.

Коридорный на миг замолчал, припоминая.

– Кажется, был полностью открыт. Или нет? – в его голосе прозвучало сомнение. – Не отложилось у меня в памяти. Скорее всего отодвинут полностью.

– Но ты точно именно этого человека видел?

– Клянусь. Готов поклясться на любой иконе. Именно убитый спал. Живой и невредимый.

– А свет горел в комнате?

– Света не было, но света достаточно падало из коридора. Можете сами проверить. Я смотрел со стороны ног, к голове не подходил, поскольку незачем. Но черты лица узнать можно было.

– Дверь запер, уходя?

– Так точно-с. У меня ключ от всех дверей.

– А когда утром зашёл в номер, то дверь оказалась отпертой? – выспрашивал Гаевский.

– Никак нет, запертой. Своим же ключом открывал.

Сыскные агенты снова переглянулись. Коридорный рассказывал чрезвычайно ценные вещи.

– Ну, ладно, оставим это, – вмешался Иванов, – Расскажи-ка про девицу. Какая из себя?

– Я же говорю – гулящая за деньги. Видная, высокая, кр-р-расивая, волосы рыженькие. Сама, чувствуется, молоденькая, тоненькая. И смех такой…

– Какой?

– Ну, не знаю… мелкий. Хи-хи-хи, – Алексей попытался повторить девичий смех, но искусство пародии явно не было в числе его талантов; смех получился карикатурным.

– Узнать сможешь?

– Ну… думаю, если с близкого расстояния, как тогда, когда видел её, то да, смогу. В вуальке была и лицо прятала. Я ведь, знаете, минут через пятнадцать после их заселения заходил к ним, принёс ножи для фруктов и бокалы для вина, как господин заказал.

– И что же, она по-прежнему была в вуальке? – уточнил Агафон Иванов.

– Не могу знать. Разговаривала со мной из-за портьеры. Уж и не знаю, была ли она уже в постели или просто спряталась от глаз моих…

– Опиши подробнее. Высокая – это примерно какая?

Полозов подобрался, и, боясь что-нибудь напутать или упустить, стал припоминать, слегка щурясь и глядя куда-то вдаль.

– Думаю, два аршина десять-одиннадцать дюймов. Да. Мне она была вот так, – он показал рукой себе на бровь. – Кожа очень белая, чистая, не конопатая, румяна наложены сильно. Волосы рыжие… я бы даже сказал, оранжевого оттенка, слегка опущены на уши, вьющиеся, пушистые.

– Подбородок как расположен: нормально? выдвинут вперёд или наоборот, сдвинут назад?

– Подбородок овальный, обычный, прикус нормальный.

– Уши как расположены: топорщатся? или прижаты к голове? мочка выражена? серёжка сильно мочку оттягивала?

– Нет, уши не топорщились, не лопоухая, значит. Мочка обычная, ни большая, ни маленькая.

– Козелок и противокозелок рассмотрел? – допытывался Иванов.

– А что это такое?

Агафон оттопырил собственное ухо и кратко объяснил коридорному названия отдельных эелементов ушной раковины.

– Извините, господин сыскной агент, не рассмотрел я, – взмолился Полозов. – Я ж говорю, волосы как бы на уши находили, прикрывали верх ушей.

– Хорошо, а что с шеей? Длинная? котороткая? складки на шее заметны?

– Шея длинная, да только женщина была в газовом шарфике, жёлтом.

– Глаза? – продолжал расспрашивать Агафон.

– Под вуалькой не очень можно было рассмотреть, но не тёмные, не черные – это точно. Может, серые или зеленые. Да, вот ещё: у рыженьких глаза часто бывают цвета испитого чая.

– Ямочки на щеках и подбородках? Мимические морщины? Родинки?

Сыщики довольно долго бились с коридорным, пытаясь узнать от него детали словесного портрета неизвестной женщины, да толком так ничего и не узнали. Описание примет, данное Полозовым, несмотря на всё старание коридорного, получалось всё же весьма общим, без каких-либо точных деталей, способных резко упростить поиск проститутки.

Уже в конце разговора с Алексеем в номер вошли только что подъехавшие чиновники следственной части прокуратуры: товарищ прокурора Павел Николаевич Грибанов, делопроизводитель и секретарь. Оставив коридорного беседовать с вновь прибывшими лицами, сыскные агенты вернулись в гостиную, явно озадаченные услышанным от Полозова.

– Странная какая-то проститутка, – пробормотал Гаевский, – даже полотенцем не воспользовалась. Что же это означает: они плотской любовью вовсе и не занимались? Но ведь провели вместе пару часов – с полуночи до двух!

– Возможно, просто неряшливая женщина, – заметил Иванов. – Меня сейчас не полотенца беспокоят. Меня дверь закрытая смущает.

– Ну, гостиничному вору дверь не помеха.

– В том-то и дело! Загвоздка в том, что гостиничный вор не убивает жертву.

Та часть комнаты, что выполняла функцию гостиной, имела два высоких окна с лепными украшениями по углам потолка и в центе, вокруг люстры. Дубовый паркетный пол в центральной части покрывал круглый, яркой расцветки и совсем еще новый ковер. В простенке между окнами помещалось высокое зеркало, у основания которого примостился маленький столик красного дерева на гнутых ножках с фарфоровой статуэткой купальщицы. Возле стены располагался мягкий диван, а рядом с маленьким столиком в углу – пара кресел.

Внимание сыщиков привлекла фетровая мужская шляпа светло-серого цвета, брошенная на диван, и пара тонких лайковых перчаток подле неё. Рядом на кресле лежал элегантный тёмно-серый драповый пиджак в тонкую коричневую клеточку и белое шёлковое кашне. На столике, рядом с фарфоровой пепельницей Гаевский увидел очки в золотой тонкой оправе, массивное портмоне, уже осмотренное Ивановым, и два носовых платка тонкого батиста с ручным кружевом по краю.

– Обрати внимание, в углах платков вышивка гладью – буквы «К.К.», – подсказал Агафон своему напарнику, подсевшему к столику. – А в портмоне несколько маленьких карточек с голыми девицами.

Иванов уже успел осмотреть эти вещи и теперь по-хозяйски подталкивал Владислава к тому, что заслуживало внимания.

– Буквы «К.К.»… – задумался на секунду Гаевский, – А ты пальто осматривал? Может там какая метка вышита?

– Нет, покуда не успел. Пойдём вместе поглядим.

Сыщики прошли в прихожую. У стены, возле входной двери стоял столик, на котором разместились графин со стаканом. За портьерной занавеской направо от входной двери расположилась вешалка. Там висело дорогое летнее мужское пальто из нежного кашемира. Хорошая, солидная вещь, пошитая явно на заказ из английского полотна, была достойна респектабельного состоятельного мужчины; такое пальто, не уронив своего достоинства, мог одеть и министр, и банкир, и просто богатый человек со вкусом. Под воротником находилась этикетка пошивочной мастерской «Корпус», а ниже аккуратно вышитые инициалы «К.К.». Под вешалкой стояли кожаные калоши; на их красной подкладке также были хорошо заметны инициалы «К. К.», выписанные карандашом. К стене подле вешалки прислонился чёрный дождевой зонтик с ручкой из слоновой кости. Иванов внимательно осмотрел зонт: никаких знаков или эмблем, способных указать на принадлежность определённому человеку, на нём не оказалось.

Рассматривая пальто, Гаевский извлёк из его внутреннего кармана портмоне и платок.

– Что же это получается, одно портмоне в комнате, другое – в кармане пальто? – задумчиво покрутив находку в руках, пробормотал Владислав.