Подробный отчёт о колченогом Риколетти и его ужасной жене - Екатерина Ракитина

— Он объяснил, что его так разгневало?

— Он словно на мгновение перестал понимать, что делает. А когда пришёл в себя, всё повторял, что не знает, что на него нашло, и просил прощения. Мистер Холмс, я не могу не думать, что за всеми этими событиями каким-то образом стоят Риколетти. Эдвард не принимает их всерьёз, но с тех пор, как он встретился с ними, он не похож на себя.

— Он участвует в сеансах?

— О нет, он скептик, как и вы.

Я отставил чайную чашку и произнёс:

— Миледи, каким бы скептиком я ни был, мне необходимо побывать на сеансе четы Риколетти. Я должен увидеть всё своими глазами, чтобы понять, как действовать.

Леди Ианта на мгновение задумалась, потом позвонила.

— Дома ли лорд Клаттен? — осведомилась она у явившейся через полминуты горничной.

— Да, миледи. Он у себя.

— Пожалуйста, пригласите его в зимний сад.

Когда горничная вышла, я спросил леди Ианту:

— Ваш старший брат знает, что вы обратились ко мне?

— Нет, но он — единственный, кто может помочь вам попасть в этот дом. И, думаю, он согласится нам посодействовать.

Лорд Клаттен не заставил себя ждать. Через несколько минут он вошёл в зимний сад: высокий молодой человек с такими же яркими синими глазами, как у сестры. Леди Ианта представила нас друг другу и объяснила, кто я.

— Рад знакомству, мистер Холмс, — сказал лорд Клаттен, пожимая мне руку. — Должен, сказать, я впервые сталкиваюсь с сыщиком-консультантом. В Радже о вашей профессии даже не слышали.

— Зато в тех краях можно зимой играть в крикет, — ответил я. — Хотя небольшой перерыв пойдёт вам на пользу, милорд. Вашей команде будет без вас нелегко, но пока плечо окончательно не восстановится, за биту лучше не браться.

Лорд Клаттен изумлённо застыл, потом повернулся к сестре.

— Ианта, ты рассказа мистеру Холмсу о злополучной игре в Симле?

— Не было нужды, Эдвард. Метод мистера Холмса, как мне пояснили, состоит в том, чтобы делать выводы на основе наблюдений.

Лорд Клаттен недоверчиво взглянул на меня.

— И на основе каких же наблюдений, мистер Холмс, вы пришли к выводу, что я играю в крикет отбивающим и недавно повредил плечо?

— Элементарно, милорд. По цвету вашего лица очевидно, что вы много времени проводите на свежем воздухе, и загар лежит равномерно, из чего я делаю вывод, что вы не просто подолгу стоите под солнцем, но двигаетесь, поворачиваясь к нему то одной, то другой стороной. У вас одинаково хорошо развиты мышцы обеих рук и плечевой пояс, что указывает на некоторую постоянную нагрузку. Очевидный ответ — крикет, это довольно долгая игра на открытом пространстве. Вы, безусловно, не подающий: во-первых, у тех ведущая рука, как правило, сильнее, во-вторых, только отбивающий во время игры переходит с одного края питча на другой, становясь к солнцу то одной, то другой стороной. Когда вы протянули мне руку, я обратил внимание, что вы поднимаете её от локтя, стараясь не слишком выносить вперёд, но больше по привычке, потому что сильной боли явно уже не испытываете. Итого: вы — отбивающий, лучший в своей команде, потому что чаще играете с битой, чем в поле, не так давно получили травму, но ваше растянутое плечо почти зажило.

— Поразительно, мистер Холмс! — воскликнул лорд Клаттен. — Поразительно — и, в самом деле, элементарно.

Пока леди Ианта излагала, что мы задумали, и какая помощь нам была нужна, я наблюдал за её братом. Его открытое приятное лицо на первый взгляд выглядело воплощением здоровья, однако румянец под загаром был, скорее, лихорадочным, и я не мог не обратить внимания, что временами то нижнее веко, то угол рта лорда Клаттена непроизвольно подёргиваются. На костяшках его правой руки я заметил свежие ссадины, словно он несколько раз ударил кулаком во что-то твёрдое.

Выслушав сестру, лорд Клаттен улыбнулся и покачал головой.

— Я знал, что ты не сдашься и всё-таки что-нибудь придумаешь. Отважная маленькая Айя, та же, что прежде.

Он взглянул на меня.

— Мистер Холмс, вы берётесь разоблачить этих Риколетти?

— Я берусь выяснить, что происходит, милорд. И, если обнаружу обман, разоблачу его.

— Что ж, это слова честного человека. Я окажу вам любую помощь, какая в моих силах. Пожалуй, заезжайте завтра к пяти за мной в «Ориентал», я привезу вас домой, представлю отцу как знакомого по клубу, и вы сможете побеседовать с ним о духах и медиумах. Если проявите должный интерес и рвение, непременно будете приглашены на «общение», как это называют спиритуалисты. Мой отец — большой энтузиаст данного учения и любит привлекать неофитов.

Лорд Клаттен был прав. Изучив за утро несколько спиритуалистских брошюр, которыми снабдила меня леди Ианта, — помнится, Ватсон, застав меня за чтением, вы так изумились, что даже не попытались это скрыть, — я отправился в «Ориентал», а потом и к лорду Тинсбери во всеоружии. Лорд Клаттен, сообщивший, что я имею отношение к делам колоний, небрежно перевёл разговор на спиритические явления и привычно заспорил с отцом. Я горячо поддержал лорда Тинсбери, мы проговорили не более четверти часа, а я уже был приглашён в ближайшую среду на встречу спиритуалистов.

Во время нашего разговора в дверь постучали, и на пороге появился взволнованный молодой человек.

— Отец, по-моему, я понял, о чём она говорила в прошлый раз!.. — начал, было, он, но, увидев нас с лордом Клаттеном, осёкся и смутился. — Прошу прощения, я думал, у тебя никого. Здравствуй, Эдвард. Добрый день, сэр.

Нас представили друг другу.

Молодой мистер Меллиш, брат-близнец леди Ианты, обладал поразительным внешним сходством с сестрой и, сколько я мог понять по портрету, с покойной леди Тинсбери. Рядом с высоким и физически крепким лордом Клаттеном он выглядел даже более хрупким, чем на самом деле. Как и говорила леди Ианта, он был очень бледен. На его левой щеке отчётливо проступала царапина, оставленная портсигаром брата. Проход по дому, казалось, его утомил: он сразу же опустился в кресло возле стола лорда Тинсбери. Я не мог не отметить и нервическое возбуждение, которым был охвачен Огастес Меллиш. Едва усевшись, он принялся барабанить тонкими пальцами по колену и покусывать запёкшуюся губу. Ему явно не терпелось остаться с отцом наедине.

Я поспешил откланяться. Лорд Клаттен отправился проводить меня до лестницы. Когда мы прощались на верхней ступеньке, я заметил за спиной лорда Клаттена, в другом крыле дома, движение. Небольшая фигура в чёрном, голова которой была покрыта вуалью, словно сгустилась из теней в глубине коридора и неслышно поплыла в нашу сторону. Я понял, что передо мной знаменитая мадам Риколетти.

Вы только что говорили о моём бесстрашии, дорогой друг — ну так знайте, что когда она приблизилась, у меня похолодело внутри. Леди Ианта предупреждала, что мадам Риколетти нехороша собой, но я не был готов к тому, что увидел. Сквозь чёрный газ я различил лицо, которое не могло принадлежать живому человеку. Оно было не бледным, но мертвенно-белым, даже зеленоватым, неподвижным и странно искажённым, точно его покрывал слой неровного оплавленного воска. С этого отвратительного лица смотрели безжизненные белёсые глаза, какие бывают у лежалой рыбы.

Я замер.

И тут послышался звучный низкий голос:

— Cara, perchè i sei avviata da sola? Appogiati al mio braccio!..

Высокий, броско одетый мужчина с дорогой тростью в руке, в котором я по описанию леди Ианты сразу узнал Риколетти, показался в арке коридора и склонился к мадам Риколетти. Та молча продела затянутую в кружевную митенку руку под его согнутый локоть.

— Добрый вечер, милорд, — почтительно, с заметным акцентом произнёс Риколетти, кланяясь лорду Клаттену, потом исподлобья взглянул на меня и добавил. — И вам, signor.

Лорд Клаттен сдержанно кивнул. Я последовал его примеру.

Чёрные глаза Риколетти смотрели из-под нависавших косматых бровей пронзительно и изучающе. На мгновение мне показалось, что он готов ухмыльнуться, но он только поклонился ещё раз и сказал:

— Прошу извинить, джентльмены, нас ожидает Его Светлость.

Мадам Риколетти не промолвила ни слова. Муж, опираясь на трость, сильно хромая и переваливаясь на ходу, повёл её к кабинету лорда Тинсбери.

— Они живут в вашем доме? — спросил я лорда Клаттена, когда за Риколетти закрылась дверь.

— Хвала небесам, нет, — отозвался лорд Клаттен. — Но являются в любое время, как к себе. Отец предоставил им своего рода гостевые покои в дальнем крыле. Он ими очарован, и это злые чары. Мистер Холмс, если вы избавите нас от этих зловещих созданий, то спасёте четыре жизни — и, самое меньшее, один рассудок. Мой брат, — что, полагаю, от вас не укрылось, — пребывает в весьма болезненном состоянии.

Я внимательно посмотрел на лорда Клаттена. Он стоял под лампой, и в ярком свете его нездоровый румянец был ещё заметнее. Глаза лорда Клаттена горячечно блестели. Судя по корням волос, на лбу и висках у него недавно выступала испарина.

— Прошу прощения, милорд, — начал я, — но я вынужден спросить. Вы не ощущаете в последние дни некоторого недомогания?