Острова объяты тьмой (СИ) - Лангрейн Тори

***

Позади виллы, у дальних хозяйственных построек располагалась своеобразная зоологическая аллея с огромными стальными вольерами, некогда предназначенными для содержания крупных диких животных. Прошлый владелец острова имел весьма специфические представления об экзотике и, видимо, лелеял какие — то заводчиские планы. Увы, им не суждено было воплотиться в жизнь.

Когда Тимур впервые прибыл сюда, клетки уже пустовали довольно долгое время. Куда подевались львы и гориллы, он не знал, да и не особо горел желанием узнавать. Вольеры бередили старые воспоминания из детства, того далекого времени, где человек, называемый отцом, склонялся к чёрным прутьям и выдыхал табачный дым пленникам в лицо.

«И чем я отличаюсь от тебя?» — пронеслась в голове хмурая мысль.

Аллею стоило бы снести уже давно, но сейчас она пришлась как нельзя кстати. Тим отдал приказ разместить в вольерах всех Аниных коллег, которых его ребятки прихватили с собой, возвращаясь на остров.

— Послушай…

— Тимур, — представился парень, облокотившись о железные прутья крайней клетки. К полудню металл стал настолько горячим, что к нему невозможно было прикоснуться, но Тимур словно бы этого и не замечал. Не отводил уже порядком покрасневшее плечо, не морщился, лишь изредка бросал взгляд на свою кожу, проверяя, не разъело ли его там до кости. Боль была адской, но она помогала остудить собственный, плавящийся внутри гнев.

— Послушай, Тимур, мы же цивилизованные люди, — негромко произнёс Максим Сергеевич. Он сидел на устланном деревянными дощечками полу, уперев локоть о согнутую в колене ногу, и доброжелательно улыбался. Весь его вид будто бы приглашал присоединиться к дружеской беседе. — Меня зовут Максим, я директор этой труппы. Ты выглядишь здравомыслящим человеком, Тимур, уверен, мы сможем с тобой договориться.

Максим Сергеевич окинул взглядом худую фигуру парня, замершую по ту сторону прутьев. На чужой матово — бледной коже, обильно усеянной мелкими пигментными пятнами, не было и капли пота, чёрная майка — борцовка выглядела идеально свежей. Сам же Максим, в мокрой насквозь рубашке, чувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха в этих дышащих полуденным зноем тропиках.

— Моим людям нужна ещё вода, а Петру требуется квалифицированная медицинская помощь. — Мужчина кивком указал в сторону грузного тела, бессознательного лежащего в тени клетки.

Тимур молча взглянул на раненого и подумал, что вояку Петра никто не просил лезть под пули. Кроме того, наёмники совершенно точно стреляли в воздух, поэтому задело его лишь по касательной, и угрозы жизни, как сообщила Мишель (а та, будучи личным врачом Тимура, в таких вопросах никогда не ошибалась), не было никакой.

— Максим Сергеевич, — раздался жалобный голос, — тут Марине плохо.

Директор поднялся на ноги, и, бросив Тимуру укоризненный взгляд, должный, видимо, пробудить хоть какую — то совесть, направился к дальнему концу вольера. Там он опустился на колени, протянул руки сквозь прутья и погладил по голове тихо всхлипывающую Марину Петровну.

— Вы узнали, что им нужно? — прошептала Марго, сидящая с ней рядом.

— Выкуп, что же ещё, — невесело усмехнулся Максим.

— Господи — боже, какой выкуп… — тут же запричитала одна из вокалисток, — у меня нет таких денег…

— Маш, ни у кого их нет, — ответил ей Эдик из соседней клетки.

— Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь, — заверил их Максим Сергеевич. Вновь встал и, вернувшись к прутьям, возле которых все ещё задумчиво зависал Тимур, убежденно заговорил:

— Я же вижу, что ты адекватный парень. У меня есть деньги, связи. Петя вообще отставной КГБ — шник, его свои искать будут. Зачем нам проблемы, да, Тимур? Просто скажи — сколько?

Тим не торопился с ответом. Он неспешно снял свои круглые очки, потёр переносицу и взглянул на мужчину пронизывающим взглядом бесцветных глаз.

— М — а–а — акс, Максик, Максим Сергеевич, — медленно, с едва угадываемой угрозой протянул парень. — Понимаешь, дружище, ты аппелируешь к здравому смыслу так, словно жонглируешь мячиками в цирке. Вот скажи мне, Макс…

— Слушай…

— Нет. Стоп. Закрой рот! Не перебивай меня, Макс! — рыкнул Тимур и тут же поморщился, едва понял, что начинает повышать голос. — Спокойно. Я объясняю, будь добр, умолкни. О какой адекватности ты говоришь, если я насильно привёз вас сюда и запер в клетках? Ты сам понимаешь, какой бред сейчас сморозил? А?

— Эй, парень, ты чего завёлся? — улыбнулся в ответ Максим. Спокойно и примирительно, в излюбленной своей манере пытаясь показать, что собеседник совершенно зря растрачивает на него агрессию.

Тимур завис буквально на мгновение. И, чуть склонив голову набок, вдруг тоже расплылся в дружеской усмешке, правда, гораздо больше напоминающей оскал.

— Ты действительно всегда на своей волне, да, Максим Сергеевич?

— Мы договоримся? — спросил тот.

— О, конечно, — с готовностью закивал парень. — Только у меня будет одно небольшое условие.

— Какое?

— Максим Сергеевич? Тимур?! Почему все в клетках?

За каких — то несколько секунд Анна пересекла грунтовую дорожку аллеи и в удивлении застыла у самых вольеров. Хотела было вцепиться в прутья, но Тим резко перехватил её руки. Тут же осторожно отвёл их в сторону и отпустил.

— Извини за грубость, — спокойно проговорил он. — Металл горячий.

— Это всё, что тебя сейчас волнует? — изумленно уточнила она.

— Пожалуй.

— Я просто поражаюсь… — язвительно начала Анна, но кто — то позвал её по имени, и девушка вновь обратила внимание на запертых в клетках коллег. — Вы там как? Все живы?!

— Анечка! — со всхлипом пробормотала Марина Петровна.

— Ань, мы думали ты погибла! — присоединились к ней остальные.

— Почему ты держишь их здесь? — спросила она, взглянув на Тимура.

— У меня мало людей, чтобы следить за каждым, — ответил тот.

— Зачем за ними следить, они что, дети малые? — возмутилась девушка. — Или заложники?

— Остров небезопасен. Здесь дикие животные и ядовитые растения. За пределы виллы посторонним лучше не выходить.

— Думаешь, они настолько тупые?

— Я не думаю, Ань, я делаю.

— И давно вы знакомы? — вклинился в их диалог сидящий у самых прутьев Эдуард.

— Мне вот тоже очень интересно это узнать, — поддакнула ему Марго.

— Так, может, мы из — за неё и вляпались в эту задницу? — выкрикнул кто — то из вокалистов.

— Вытащи нас отсюда!

— Это ж какого хрена я в этом виновата? — возмутилась Анна, пытаясь вставить хоть слово в свою защиту, но коллеги и не думали слушать. Перепуганные произошедшими событиями, загнанные точно зверье в огромные вольеры и подгоняемые некоей первородной злобой, они принялись наперебой обвинять девушку едва ли не во всех смертных грехах. Кто — то даже умудрился выкрикнуть парочку проклятий, но никому, почему — то, не пришло на ум предложить разобраться в сложившейся ситуации. А сама Аня просто не представляла, есть ли у неё хоть малейшая возможность оправдаться.

Где — то с час назад, когда она очнулась от лихорадочного полузабытья, не с первой попытки встала с кровати и с мурашками перед глазами добралась до ванной, в голове начал прорисовываться хоть какой — то план дальнейших действий. Для начала, Аня хотела отыскать остальных. И ей нужен был чемодан с вещами, чтобы сменить заляпанную кровью и грязью футболку.

— Гутенморген, — отозвался Юстас, когда Анна, окончательно придя в себя, выглянула за пределы комнаты.

Высоченный и тяжеловесный, он стоял напротив двери, криво, но радостно улыбаясь. При всём его обмундировании: патронаже вдоль груди, нескольких ножен на бёдрах и короткого пистолета — пулемёта в руках, от него так и разило простодушной доброжелательностью.

С трудом прорвавшись сквозь двойной языковой барьер (собеседник, то ли немец, то ли австриец по происхождению, не понимал и слова по — русски, к тому же имел слабые представления об английском) Аня узнала, что её чемодан безнадежно утерян, а выходить ей разрешается только в непосредственном сопровождении самого Юстаса.