Острова объяты тьмой (СИ) - Лангрейн Тори

— Клейфиг? — не поняла девушка, когда он попытался пояснить, где разметили её коллег. — Можешь меня отвести?

— Йа, натюрльих, — согласился Юстас.

И действительно отвёл.

Теперь Анна, что пару минут назад была готова требовать от Тимура либо выпустить всех, либо засунуть её в клетку к остальным, стояла с опущенной головой. И совершенно не понимала, что делать дальше. А коллеги, тем временем, всё продолжали требовать от неё какой — то справедливости.

— Анна, — с укоризной позвал Максим Сергеевич.

— Что? — хмуро отозвалась девушка.

— Не думал, что ты способна на такое предательство.

— Какое ещё предательство?!

Притихшая труппа ожидала от начальника каких — то дальнейших слов или действий, но тот лишь удрученно покачал головой, всем своим видом показывая, насколько разочарован поступком собственного секретаря.

Голосить принялись с новой силой, но как гром среди ясного неба прозвучала пара — тройка коротких автоматных очередей. И резко повисла напряженная тишина.

— Ну вот и заткнулись. — Тимур в знак благодарности кивнул опустившему оружие Юстасу и повернулся к Анне. — Да, за это тоже прости, — со вздохом продолжил он. — Можешь остаться здесь и дальше выслушивать необоснованные обвинения от любимых коллег. Все уяснили? — повысил голос парень, обращаясь к остальным. — Не — о–бос — но — ван — ны — е. Это значит ровно то, что она тут действительно не при чём… И нет, Ань, клетки я не открою.

— Понятно, — поджав губы, угрюмо проговорила Анна. — А ещё варианты?

— Ну, можешь присоединиться ко мне за… что у нас сейчас, обед?.. Нет, судя по солнцу, у нас ещё поздний завтрак, да. Можешь присоединиться ко мне за завтраком.

— И чем мы там займемся? Пожрём и светски побеседуем?

— Да. Мы, наконец, поговорим, — отозвался он, не скрывая скользнувшую по губам презрительную усмешку, — как блядские цивилизованные люди.

— Предложение просто отпад, Тимур.

— Выбор за тобой.

Аня бросила краткий взгляд в сторону вольеров. По лицам её коллег сразу становилось ясно, что если бы не громила, возвышающийся за спиной девушки с оружием наперевес, они бы без промедлений вылили на неё весь свой страх и накопившийся гнев.

Наверное, нужно было как — то поддержать людей. Узнать, что им необходимо из вещей, кормят ли их? Вон, девчонки — вокалистки совсем перепуганные, а у заместителя Марины Петровны, кажется, форменная безостановочная истерика. Марго смотрит волком, Пётр Фомич без сознания, хоть и перебинтован. Эдик с хористами, игнорируя всех, о чём — то тихо переговариваются в противоположном углу вольера. А Максим Сергеевич…

— Анна, мне все равно, какие отношения между вами, — негромко произнёс директор, когда спина Тимура виднелась уже где — то в конце аллеи. — Но ты обязана вытащить нас отсюда.

— Вечно вы про свои сраные отношения! — гневно ругнулась Аня и сама же устыдилась своих слов.

Спускать собак на Максима она не видела смысла, тот тоже был не виноват в сложившейся ситуации. С другой стороны, вместо того, чтобы встать на сторону девушки, он, конечно же, предпочёл оставаться рыцарем — защитником в сияющих доспехах, что обещает свободу своим подданным и ничего для этого толком не предпринимает.

Нет, он предпринимал. Да ещё как.

Будучи запертым, истекающим потом и явно измотанным, Максим умудрялся давить на неё даже сквозь железные прутья вольеров. И взгляд его, всё высматривающий в лице девушки нечто недоступное пониманию, будто сверлил нервы. Она не выдержала и отвернулась с ощущением жгучей неприязни внутри. И если ещё совсем недавно Анна размышляла над тем, чем действительно может помочь этим людям, то сейчас явственно поняла, что единственное, чего ей хочется, так это сбежать от них. Но куда?

Она каким — то невероятным образом оказалась на безымянном тропическом острове посреди Тихого океана, с одной стороны осуждаемая невесть за что собственными коллегами, с другой же окруженная мордоворотами с огнестрельным оружием в руках. И единственный человек, который хоть как — то мог объяснить происходящее, сейчас преспокойно сидел на своей вилле и лопал каких — нибудь лобстеров (или что там у него сегодня на завтрак), тогда как сама Аня…

— Какого ж чёрта! — раздосадовано ругнулась девушка, и, бросив ни к кому особо не адресованное "я вернусь", направилась вслед за Тимуром.

***

Поднимаясь по узким деревянным ступеням, что с заднего двора виллы вели наверх, к небольшой крытой террасе, она задумчиво наблюдала за маячившей перед собой спиной Юстаса. Чуть пониже, на кожаном поясе как какие — то брелоки болтались колечки от гранат, штук сорок, не меньше. Да и сама граната, округлая и вытянутая, точно правильной формы авокадо, висела тут же, только с другого бока.

"Охренеть", — подумалось Анне.

В их бесконечной переписке Тимур не раз упоминал, что вынужден пользоваться услугами телохранителей. Называл он их, правда, наёмниками или (что проскальзывало чаще) тугомордыми придурками, если те в чём — то косячили. Однако Анна и подумать не могла, что эти так называемые косяки выходили на уровень "подорвать не тот автобус".

Впрочем, раз девушка оказался здесь, автобус был явно тот. Но и Тимур, её лучший друг, с которым она общалась на протяжении почти десяти лет, он ведь был тоже. И повадки эти, и интонации голоса, и просто до чёртиков Аню вымораживающее его железобетонное "я решил", когда переубедить Тима в чём — то оказывалось той ещё непосильной задачей. Отчасти, она знала, как с ней справиться, но для этого им действительно стоило хотя бы нормально поговорить.

Когда Анна вслед за Юстасом поднялась на террасу, первое, что овладело её вниманием, был открывающийся отсюда вид. Сочно — зелёные макушки пальм, белесая прибрежная линия и океан. Он шелестел прибоем и слизывал крупинки пляжного песка мягко набегающей волной, а у далёкой полосы горизонта сливался с небом, отчего мир выглядел каким — то нескончаемо — огромным, пугая до оторопи и завораживая одновременно. Строчки стихов пришли в её голову словно сами собой, однако запомнить она их попросту не успела.

— Красиво? — долетел до слуха вопрос Тимура, словно бы возвращая в реальность.

— Очень, — прошептала Аня в ответ, но, опомнившись, тут же заговорила более требовательным тоном: — Давай мы сразу перейдём к той части, где ты всё обстоятельно объясняешь. Или где я открываю глаза в тайской больнице и мне сообщают, что автобус случайно занесло, я ударилась головой, а всё вот это вот, — девушка неопределённо помахала в воздухе рукой, — придумало моё воспалённое сознание.

— Есть одна загвоздка.

— Какая?

— У меня таких галюциногенов нет, — усмехнулся Тим. — Но, если очень надо, знаю, у кого достать.

— Смешно тебе? — возмутилась Аня. — Нет, ну, конечно, это же не ты ходишь с сотрясением! И не твоих коллег держат в клетках, как каких — то зверушек!

— Ну, они у тебя тот ещё зоопарк…

— Тимур!

— Ань, — со вздохом произнёс он. — Тебе проораться на меня надо?

— Надо! — сложив руки на груди, буркнула девушка. — Но прежде всего мне надо знать, что тут вообще происходит.

— Ладно. — Тимур жестом пригласил Анну к расположенному в глубине террасы столу, низкому, окруженному плетеными креслами и столь же невысокими, обитыми белоснежной тканью диванчиками. — Я всё объясню, только дай мне минутку на разрешение одного вопроса, окей?

— Кто я такая, чтобы тебе что — то запрещать, — проворчала она, усаживаясь в ближайшее кресло.

— Вот и славно. Юстас!

— Йаволь, фюрер! — тут же отозвался наёмник.

Ещё пару мгновений назад он со скучающим видом переминался с ноги на ногу у верхних ступеней лестницы, а теперь весь словно бы подобрался и видом своим показывал, что с готовностью исполнит любое из озвученных поручений.

— Английский, Юстас! Мы с тобой стараемся переходить на английский, помнишь? — устало потирая переносицу под дужкой очков, произнёс Тимур на том самом английском, о котором столько раз талдычил подчиненному. — Чувствую себя сраным фашистом, честное слово… Ты выучил азы первой помощи пострадавшим при взрыве?