Корректировщик - Александр Аннин

– Покажем им изменение направления светового потока, устроим аттракциончик с замедлением времени – якобы под влиянием новейшего генератора магнитного излучения… Пусть колдунишки постараются, растрясут энергетику, – скучно перечислял Анатолий Семенович. – Ну и для личных впечатлений что-нибудь. Парочка экстрасенсов, например, будет читать мысли этих… заслуженных ветеранов, а текст будем выводить на электронное табло… А?

– Ой, старо все это, Толя, лажа полнейшая, – простонал Жучинский. – Слушай, у меня есть одна идейка. Давай какой-нибудь эффектный прибор выкатим – лазерную пушку, например, и объявим, что это и есть опытный образец психотрона! Ну, прибамБасов, конечно, навесим, чтоб часом нас не разоблачили…

– У тебя довольно наивные представления о психотроне, Алик.

– Я же не ученый, – обиделся Жучинский.

– Ну так и быть, продолжай.

– Смотри, что дальше: направляем этот «психотрон» на кого-то из членов комиссии, а какой-нибудь гуру будет ему внушать всякие образы, побуждения…

– Ладно, валяй, – нехотя согласился Ардашкин.

– Кстати, – загорелся Жучинский, – под это дело можно попытаться дополнительное финансирование выбить. Мол, опытный образец может влиять на поведение только одного человека, да и то на небольшом расстоянии. Надо увеличивать мощность, чтобы издалека воздействовать на крупное воинское подразделение.

– Ну, об этом даже не мечтай. Денег больше не дадут. Интуиция у меня, знаешь ли… Боюсь, «там» уже подумывают, как бы нас прихлопнуть.

– Что-о?

– Именно так. Да и пора уж… Хватит, пожили за счет социалистического Отечества. Поверь мне, Альберт, скоро институт почиет в бозе. А наша с тобой задача – стать его душеприказчиками. То бишь грамотно распорядиться наследством.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – ужаснулся Жучинский.

– А что? Мало мы с тобой денег нахапали? Пора заняться честным бизнесом, старина. Как там, кстати, идут дела с новым клубом? Я же просил тебя постоянно держать руку на пульсе.

– Все нормально, Толя. И по доходам, и по персоналу, и по значимости членов. Могу смело сказать: клуб «Монреаль» – самый элитный и престижный бордель в Москве.

– Что Егоршин? Оправдывает доверие?

– Славный мужик, просто прирожденный организатор игорного бизнеса, шоу-программ… Думаю, пора снимать круглосуточную слежку за ним. Лучшего подставного владельца тебе просто не найти.

– Из этих, – Ардашкин ткнул пальцем в небо, – в клуб уже многие вступили?

– Да почти все. Или вступили, или хотя бы пару раз побывали. Ну, кроме, конечно, Самого…

– А наш всенародно любимый «мученик перестройки»?

– Ему бесплатно вручили карточку постоянного члена клуба. Раз в неделю бывает стабильно. Как ни странно, в дребадан не напивался, с девочками не уединялся.

– Понятное дело, ему сейчас блюсти себя надо. Времена-то, как в Священном Писании говорится, предконечные. «Близ есть, при дверях»… Гм… Пока все не утрясется, надо бы отправить в отпуска некоторых хороших людишек. В Сочи, конечно, сейчас ехать рановато, но ничего, ты им побольше денег выпиши. А список людей я тебе представлю.

– О,кэй, сделаем.

Жучинский не понимал, почему Ардашкин так равнодушно говорит о возможной ликвидации НИИ. А ответ был прост: Анатолий Семенович действительно уже получил от своей затеи с институтом почти все, на что рассчитывал с самого начала. Но этот естественный вывод почему-то не приходил в голову Альберту Васильевичу Жучинскому.

Апрель 1991 г.,

Москва, Кремль

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС

Срочно, секретно

Нарочными

Министру обороны СССР -

одна копия

Председателю КГБ СССР -

одна копия

Направляю вам доклад специальной комиссии, проводившей проверку состояния научно-технических разработок по проекту «Дельта». Поддерживаю выводы комиссии относительно того, что практические результаты семилетней деятельности секретного НИИ Министерства обороны не соответствуют тем объемам государственного финансирования, которые выделялись по данному проекту, и о нецелесообразности дальнейших работ в этом направлении.

Предлагаю:

1. Финансирование деятельности НИИ прекратить, институт ликвидировать.

2. Чтобы предотвратить возможное проникновение на Запад или в стан внутренних врагов советской власти информации о разработках в СССР психотронного оружия, считаю целесообразным: расследование с целью выявления возможных финансовых и прочих злоупотреблений, связанных с проектом «Дельта», провести в режиме полной секретности, с привлечением специалистов КГБ, ГРУ и Генеральной прокуратуры. О результатах доложить мне лично.

3. Всем сотрудникам института выразить благодарность от имени руководства Министерства обороны и выдать премии согласно занимаемой должности.

4. Всю научную документацию по психотронному оружию сохранить для возможного возобновления разработок по проекту «Дельта» в будущем.

10 апреля 1991 года,

19.00. по московскому времени.

Собственно говоря, на этом история секретного НИИ Минобороны завершилась. Следствие по делу об убийствах девушек – и в Москве, и в Подмосковье – закрыли по целому ряду причин. Во-первых, регулярные отстрелы мифическим Абдуллой юных девиц из Средней Азии почему-то прекратились в апреле того же года. Во-вторых, экспертиза установила, что домодедовские медсестры были застрелены из другого пистолета. Дело сначала распалось, а по прошествии установленного срока следствия было прекращено и сдано в архив. Максим Басов получил внеочередное звание подполковника, а следователь Петр Ванников перешел на работу в Генеральную прокуратуру.

Глава первая

Конец «нулевых» XXI века

В огромном подземном гараже выстрел прозвучал гулко, с отраженным эхом:

– Зик-хау!

Алексей Матушкин метнулся за квадратную колонну, лихорадочно вытаскивая пистолет, который, как назло, цеплялся за полу пиджака.

– Хау, хау, хау! – трижды выстрелил Алексей в безжизненную пустоту гаража.

Впрочем, не совсем безжизненную: кто-то, согнувшись в три погибели, прятался за длинной вереницей капотов, кося глазом в сторону притаившегося за колонной оперативника.

Матушкин, идя на эту встречу, назначенную в анонимном письме, заранее предполагал, что все может произойти именно так. И что шансов на то, чтобы вновь глотнуть бодрящий воздух улицы, у него не много. Но, зная это, он, как пацан, постеснялся доложить о странном «приглашении на казнь» подполковнику Басову. Решил провести операцию самостоятельно.

А то что же получается, ё-моё? За последние полтора года он превратился в некое сопровождающее лицо при легендарном Максиме Басове. Алексею срочно требовалось реабилитироваться – прежде всего, перед самим собой. И перед Ириной, конечно…

– Хау, хау, хау! – вновь загремел табельный пистолет сыщика, и он уловил чью-то тень, метнувшуюся за автомобилями.

Тишина… Лишь машины своими осоловелыми, погасшими глазами смотрят на него.

Вспышка! Слепящая вспышка света. Это сразу все лампы включились под потолком, все фары сотен авто дали полный свет. Алексей инстинктивно распластался на полу, дыша, как загнанная собака.

Гулкие, неторопливые шаги приближались к его вжатому в бетон телу. Матушкин выпростал из-под себя руку с пистолетом, направил его на охваченный протуберанцем черный силуэт… Клинк! Осечка? Клинк! Все, приехали, граждане. Патроны кончились. А перезарядить обойму, конечно же, ему не позволят.

Шаги смолкли в полуметре от Матушкина, послышалось клацанье передергиваемого затвора.

– Щенок. Безмозглый, слепой, непрофессиональный щенок, – услышал Алексей презрительные слова подполковника Басова.

И проснулся, словно его толкнули в плечо. Он лежал, раскинув руки, будто распятый на кресте. И в самом деле, впечатление было таким, что его тело прибили к постели гвоздями. Какое-то время Алексей был просто не в состоянии пошевелиться. Потом, как сомнамбула, поэтапно извлек себя из кровати и поплелся в ванную.

Этот скверный, тягучий сон преследовал молодого оперативника уже несколько месяцев, приходя по вольному, скользящему графику.

На кухне гремела посудой, что-то напевая, жена Ирина. Интересно, а бывает ли ей когда-нибудь грустно? Да, бывает, конечно. Как-то они ходили в Исторический музей, и Матушкин пересказывал Ирине скорбную участь царевны Ксении Годуновой, которая любила шведского принца, собиралась сыграть с ним свадьбу, но была захвачена Лжедмитрием, обесчещена им, отчего сошла с ума и сгинула в глухом монастыре… Ирина плакала, не стесняясь других посетителей.

Сейчас она пребывала в жизнерадостном настроении, и на душе у Матушкина как-то само собой просветлело.

«Правильную жену берешь, Малыш, – вспомнились слова Максима Басова, сказанные им во время свадьбы Алексея и Ирины. – Деревенская девка, она завсегда лучше, чем все эти…» И Карлсон – так прозвали в ГУВД старшего оперуполномоченного отдела убийств подполковника Басова – выразительно покрутил растопыренными пальцами, едва не потеряв равновесия.