Топор - Дональд Уэстлейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока я веду машину, я задаюсь вопросом, сколько из этих людей проходят через то, через что я прохожу в эти дни. Интересно, многие ли из них теперь осознают, насколько на самом деле тонка почва под этими коротко подстриженными газонами. Пропустите день выплаты жалованья, и вы почувствуете приступ паники. Пропускай каждый день выплаты жалованья и посмотри, как это ощущается.
Я понимаю, что концентрируюсь на всем этом, на этих домах, на этих знаках безопасности и довольства, не только для того, чтобы отвлечься от того, что я планирую, но и для того, чтобы укрепиться в своем намерении. У меня предполагается, что у меня есть такая жизнь, такая же, как у любого из этих чертовых людей на этой чертовой извилистой дороге, с их именами на дизайнерских почтовых ящиках и простоватыми деревянными табличками.
Непредвиденная прибыль.
Кабетт.
Марсдон.
Семейство Элиотов.
Уильям Уэй сворачивает на Черчуорден-лейн, как показано на карте. Я поворачиваю налево. Все почтовые ящики находятся по левой стороне дороги, и первый, который я вижу, пронумерован 1117. Следующие три имеют имена вместо цифр, и затем идет 1112, так что я знаю, что двигаюсь в правильном направлении.
Я также приближаюсь к городу. Дорога сейчас в основном идет под уклон, дома становятся менее величественными, показатели теперь больше среднего класса, чем upper middle. В конце концов, это больше подходит для нас с Гербертом. То, что ни один из нас не хочет терять, потому что это все, что у нас есть.
Девять сотен, и, наконец, восемь сотен, и вот 835-й, идентифицируемый только по номеру, ОН, по-видимому, из тех скромников, которые не выставляют свое имя напоказ на границе своей собственности. Все почтовые ящики по-прежнему находятся слева, но дом Эверли, несомненно, тот, что справа, с живой изгородью arbor vitae вдоль обочины дороги, асфальтированной подъездной дорожкой, аккуратной лужайкой с двумя изящными деревьями на ней и скромным белым домиком из вагонки, окруженным низкими вечнозелеными насаждениями и стоящим далеко позади; вероятно, конца девятнадцатого века, с пристроенным гаражом на две машины и огороженной верандой, пристроенной позже.
Красный джип стоит позади меня. Я продолжаю движение, не слишком быстро, но и не слишком медленно, и примерно через четверть мили дальше по дороге вижу приближающегося почтальона. На самом деле, почтальонша в маленьком белом универсале, обклеенном почтовыми наклейками США. Она сидит посередине переднего сиденья, так что может управлять автомобилем левой рукой и ногой и при этом наклоняться, чтобы дотянуться через правое боковое окно до почтовых ящиков вдоль своего маршрута.
В наши дни я почти всегда бываю дома, когда доставляют почту, потому что в эти дни у меня есть более чем случайный интерес к возможности получения хороших новостей. Если бы в прошлом месяце, или на прошлой неделе, или даже вчера в моем почтовом ящике были хорошие новости, я бы не был сейчас здесь, на Черчуорден-лейн, в погоне за Гербертом Коулманом Эверли.
Разве он, скорее всего, тоже не дома, смотрит в окно, ожидая почту? Боюсь, сегодня не очень хорошие новости. Плохие новости сегодня.
Причина, по которой я посвятил всю ночь проекту Everly, заключается в том, что я понятия не имел, сколько времени мне потребуется, чтобы найти и идентифицировать его, какие возможности у меня могут быть, чтобы добраться до него, сколько времени будет потрачено на его выслеживание, ожидание его, преследование, прежде чем представится возможность действовать. Но теперь, как мне кажется, очень высока вероятность того, что я смогу разобраться с Эверли почти сразу.
Это хорошо. Ожидание, напряжение, сомнения; я не ожидал всего этого с нетерпением.
Я сворачиваю на подъездную дорожку, чтобы пропустить джип, затем выезжаю обратно на дорогу и снова поднимаюсь в гору, тем же путем, которым приехал. Я прохожу мимо почтальона и продолжаю путь. Я проезжаю 835 и продолжаю движение. Я выезжаю на перекресток и поворачиваю направо, а затем делаю разворот и возвращаюсь к знаку «Стоп» на Черчварден. Там я открываю свой дорожный атлас, прислоняю его к рулю и сверяюсь с ним, наблюдая за появлением белого универсала почтальона. На Черчварден почти нет движения, как и на этой боковой дороге.
Грязно-белая машина; едет сюда, останавливается и трогается с места. Я закрываю дорожный атлас и кладу его на сиденье позади себя, затем поворачиваю налево на Черчварден.
Мое сердце бешено колотится. Я чувствую себя разбитым, как будто все мои нервы натянуты. Простые движения, такие как ускорение, торможение, небольшие регулировки рулевого колеса, внезапно становятся очень трудными. Я продолжаю перекомпенсировать свои движения, я не могу точно настроить их.
Впереди мужчина переходит дорогу справа налево.
Я тяжело дышу, как собака. Против других симптомов я не возражаю, я наполовину ожидаю их, но тяжело дышать? Я сам себе отвратителен. Поведение животного…
Мужчина подъезжает к почтовому ящику с пометкой 835. Я нажимаю на тормоза. Ни впереди, ни сзади не видно движения. Я нажимаю на кнопку, и окно со стороны водителя бесшумно опускается. Я иду по пустой дороге, слыша хруст шин по проезжей части теперь, когда окно открыто, ощущая прохладный весенний воздух на щеке и виске и пустоту в ухе.
Мужчина забрал письма, счета, каталоги, журналы; обычную горсть. Когда он закрывает переднюю крышку почтового ящика, он замечает мое приближение и поворачивается, вопросительно подняв брови.
Я знаю, что ему сорок девять лет, но для меня он выглядит старше. Возможно, последние два года безработицы сказались. Его усы, слишком густые, на мой вкус, цвета перца с солью и слишком большого количества соли. Его кожа бледная и тусклая, без бликов, хотя у него высокий лоб, который должен отражать небо. Его волосы черные, редеющие, тонкие, прямые, вялые, с проседью по бокам. Он носит очки в темной оправе — черепаховой? — которые кажутся слишком большими для его лица. Или, может быть, его лицо слишком маленькое для очков. Он носит одну из своих офисных рубашек в бело-голубую полоску под серым кардиганом с расстегнутыми пуговицами. Его брюки цвета хаки мешковаты, в пятнах от травы, так что он, возможно, садовник или помогает своей жене по хозяйству, теперь, когда у него так много свободного времени. Руки, держащие его кольчугу, на удивление толстые, с большими суставами, как будто он фермер, а не белый воротничок.
