Край бокала - Кэтрин Гаскин

— Он согласен, если ты согласна. Говорю же, он хочет тебе помочь. Чертовски благородно с его стороны!

— А им обязательно нужны именно те фотографии? Может быть, будет достаточно тех, которые Макс делает сейчас?

— Им нужны именно те, — не без раздражения ответил мой собеседник. — Иначе, ты думаешь, я смог бы продать им тебя? Без готовых фотоснимков для осенней кампании им придется туго. Они попросту покупают снимки Макса. И карточки не обязательно должны быть твоими. Макс может сфотографировать любую девушку так, что заглядишься. Тебе повезло. Ты будешь героиней серии. В конце этого года сможешь назначить свою цену. Так что, делай как тебе говорят и положись на меня. — Клод удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

Он все решил за меня. Теперь в течение года мой портрет будет красоваться на рекламных щитах, на стенах вокзалов, в косметических магазинах и на обложках журналов для молодых дам. Мне бы следовало радоваться, но никакой радости не было. Я знала о моделях, которые, раз войдя в игру, уже не могли из нее выйти. А главное — эти мои фотографии были личными, вовсе не предназначенными для рекламы.

Клод выпил еще вина и стал записывать, повторяя вслух, что мне предстоит делать на съемках у Латча. Я слушала вполуха. Я как будто смотрела на себя со стороны, пытаясь понять, что со мной происходит. Мне два раза за один день, как сказал бы Клод, выпала невероятная удача. Я могу достигнуть того, чего другие модели добиваются очень долго. Я огляделась. Теперь все места в баре были заняты. В здешнем мире ценят как раз такие вещи, как роли у Латча и работу топ-модели, например, в серии «Дикая природа». Они будут мне аплодировать, многие станут завидовать. Могу ли я претендовать на что-то еще? Не безумие ли с моей стороны — хотеть счастья, если с меня довольно успеха? Может быть, недавно полученное письмо за подписью «Ллойд Джастин» обещает мне спокойный, надежный быт, новый дом, освещенный солнцем Калифорнии. Но кто может подарить мне счастье?

Клод, по крайней мере, честно обещает только успех.

Положив его записку в сумочку, я снова огляделась и увидела его — того покупателя, который сегодня утром рассказывал мне о семье Шеридан. Я его про себя окрестила Шериданом. Меня одновременно охватило чувство радости и беспокойства. В нашей встрече не было ничего странного. «Белый олень» находится недалеко от магазина, к тому же место это известное и здесь бывают многие. Но в этот раз мне вовсе не хотелось, чтобы он опять внезапно исчез. Теперь я готова была ответить на любые его вопросы. Я вдруг поняла, что меня так шокировало утром: он спрашивал о личном, а в Лондоне это не принято. Я стала ждать, когда он обернется и увидит меня. Он стоял у стойки бара рядом с группой молодых людей, но был явно не из их компании. Мой утренний посетитель прислушивался к их разговору и, видимо, хотел примкнуть к ним. Потом один из парней попросил закурить, потому что он достал зажигалку. По опыту я знала, что сейчас незнакомец предложит им выпить, чтобы таким образом завязать знакомство. Так оно и случилось. Я видела, как он поднял свой стакан, как слегка кивнул, улыбнувшись в ответ какой-то девушке из этой группы, которая поблагодарила его за угощение. Однако все его попытки сблизиться ни к чему не привели — он был чужим среди них. Он помрачнел и отошел в сторону. И тут он увидел меня. Реакция его была быстрой и неожиданной. Поставив свой стакан на стойку и расталкивая молодых людей, за которых только что заплатил, не обращая внимания на протесты, он направился не ко мне, как я ожидала, а к выходу. Я услышала, как за ним захлопнулась дверь. Неловко вскочив, я едва не опрокинула столик на сидевшего напротив Клода.

— Мора?.. — удивленно начал он, но я убежала, бросив на ходу:

— Я тебе позвоню завтра, хорошо?

Через минуту я уже была на улице, но этот человек точно сквозь землю провалился. Я стояла, чувствуя себя до крайности глупо и странно, не понимая, почему за ним побежала. Наконец, застегнув плащ, я пошла домой.

В тот вечер перед сном я еще раз перечитала письмо Ллойда Джастина, перспективного молодого инженера из солнечной Калифорнии, у которого был дом с бассейном. Прошлым летом он хотел жениться на мне и увезти меня в Калифорнию, где нашел работу на одном из гигантских самолетостроительных заводов. Тогда я колебалась и не дала ответа: ведь для замужества нужно чувствовать к человеку нечто большее, чем я чувствовала к Ллойду. Его рассердило мое молчание. Но тогда я узнала, что Бланш тяжело больна, и сказала ему, что мой ответ не имеет значения — ее я все равно не оставлю. Должно быть, я сообщила ему об этом в бестактной, даже грубой форме. Он обиделся на меня и долго не писал. Я чувствовала, что мне его не хватает, и, может быть, сожалела о разрыве, но много думать об этом не позволяли болезнь Бланш и постоянная работа, которую находил для меня Клод.

Узнав через общих друзей о кончине Бланш, Ллойд снова написал мне, приглашал приехать, обещая солнечную жизнь в солнечном краю. Но и теперь я не была уверена в своих чувствах. Однажды (я тогда еще не была знакома с Ллойдом) мы разговорились с Бланш о браке, и я запомнила ее слова: «В брак стоит вступать тогда, когда ты просто не представляешь себе другой судьбы». Но в том-то и дело, что я вполне представляла свою жизнь и без Ллойда.

Под эти размышления я заснула, а во сне снова увидела себя в осеннем лесу, но уже в сказочном наряде из фильма Латча. Вдруг появился Шеридан, который протягивал мне каллоденскую чашу, сияющую на солнце. Но тут внезапно подул холодный ветер, я поежилась, солнце исчезло, а вместе с ним пропали Шеридан с чашей.

Когда я проснулась субботним утром, на улице было пасмурно, в комнате — холодно, а мое пуховое одеяло лежало на полу.

Глава 2

Вечером я пришла в магазин на Королевском проспекте немного позже, чем собиралась. Мысли мои были заняты завтрашним отъездом во Францию. Мэри Хагис обещала, что подождет меня; мы вместе поужинаем, посмотрим счета и решим кое-какие вопросы перед моим отъездом. На Мэри вполне можно было оставить магазин. Она прекрасно знала дело, и Бланш говорила в свое время, что Мэри «стоит двоих». С ней не было проблем. Не будет их и теперь. Меня, конечно, не обеспокоило то обстоятельство, что в окнах горел свет, хотя был восьмой час. Только дойдя до входной двери и увидев полицейского в форме, я поняла — что-то случилось. По моему знаку констебль открыл дверь, и я сказала:

— Я — Мора д'Арси. Что-нибудь произошло?

— Вам лучше поговорить с сержантом, мисс.

Нас услышали люди, находившиеся в дальней части магазина, — Мэри и еще двое мужчин. Мэри обернулась: