Ангелы не падают - Катя Райт

Грэм поздравил Одри с маской театральной печали на лице и тут же представил труппе Энджи. Она стояла на сцене в тусклом свете рабочих софитов, хрупкая, такая растерянная и смущенная. Невысокого роста, с длинными светлыми волосами, струящимися по плечам, эта девочка походила больше на напуганного олененка, на существо из другой вселенной. Она совершенно не была похожа ни на одну из наших актрис, всегда уверенных, знающих себе цену. Одета Энджи была в легкие спортивные штаны и обтягивающий топ – все белое, от чего она буквально светилась.

– Не буду юлить, – продолжил заранее заготовленную речь Грэм, – Мы с Энджи репетировали. Одри предупредила о своих планах заранее, я был расстроен, и тут так кстати появилась эта хрупкая, но чрезвычайно талантливая девушка! – он по-приятельски обнял новенькую. – Она удивительная! Принимайте ее в семью, расскажите все, помогите освоиться. У нас есть пара месяцев на репетиции. Ванесса, ты теперь в первом составе с Нилом, а Чак берет шефство над Энджи.

Сезон уже закончился, впереди были два с половиной месяца каникул, большую часть которых мы все проводили на репетициях и тренировках, но по две недели заслуженного отпуска полагалось каждому. Кто-то уезжал навестить родителей, кто-то планировал отдых на Гавайях или в Европе. Как правило, у всех поездки были распланированы заранее, и Чак справедливо возмутился.

– Я лечу в Африку, Грэм, – протянул он довольно громко со своего места в первом ряду. – Кататься на серфе. У меня все распланировано! Вылетаю на следующей неделе, так что пока не смогу взять ее под крылышко.

– Я вообще-то тоже на каникулы еду в Париж к родителям, – поддержала его Ванесса.

– Ладно, ладно, – согласился Донс. – Никто не собирается лишать вас законного отпуска. Отдыхайте, потом возьмемся за репетиции. У меня есть пара задумок, несколько новых элементов для грядущего сезона, но не буду вас грузить сейчас, – и он посмотрел на меня. – А ты, Нил, тоже валишь куда-то на каникулы?

– Да нет, – пожал я плечами.

Мои предки наверняка колесили по Америке, из одного захолустного городка в другой. Я не хотел им мешать, вносить в их хаотичную цирковую жизнь свои порядки. Навещу их на Рождество – думал я. Мне хотелось остаться в городе, может, побродить по квадратам Нью-Йорка просто так, без цели, пока будет время. Хотелось понаблюдать за людьми, посидеть в парке, почитать и, в конце концов, сделать ремонт в своей квартире. На все это катастрофически не хватало времени с репетициями и выступлениями. «Феникс» забирал все наше время, не оставляя шансов на продолжительную личную жизнь. Кстати, личной жизнью тоже, в основном, занимались на каникулах: снимали проституток или затаскивали в постель сексуальных поклонниц. Все до предела прозаично. У меня не было четких планов, и, наверное, поэтому я с легкостью, не раздумывая, согласился на предложение Грэма.

– Поработаешь пока с Энджи? – спросил он осторожно, как умеет хороший менеджер, говоря о сверхурочных.

– Без проблем, – ответил я.

Энджи посмотрела на меня и улыбнулась с такой искренней благодарностью, что я смутился.

– За двойную плату, естественно, – уточнил Грэм.

Следующие две недели мы должны были провести с новенькой практически одни, отрабатывая номера. Она тренировалась раньше, я помнил слова Донса, но меня сразу поразило, насколько Энджи была способна и талантлива. Именно талантлива, потому что отработать акробатические упражнения, выстроенные в цепочку, гораздо легче, чем прочувствовать их и превратить в произведение танцевально-гимнастического искусства. Одри была великолепна в этом, но Энджи… С этой девушкой все было совершенно невероятно. С первого дня она показала такой класс, что я просто глаз оторвать не мог от ее движений, не то что присоединиться. Когда мы впервые отрабатывали парные номера, я как будто чувствовал странное тепло, исходящее от нее. Из нее буквально фонтаном била энергия, которая могла снести с ног. Странно, невероятно, но отрицать этого я не мог. Энджи с какой-то непостижимой легкостью выполняла все трюки, даже самые сложные. Она была похожа на податливое перышко, и тело ее послушно слушалось моих рук, словно я был ветром.

– Сколько ты тренировалась с Грэмом и Одри? – спросил я на третий день, когда мы закончили.

– Месяца два, – она пожала плечами. – Я тренировалась, в основном, одна. У Одри не было времени. Она дала мне видеозапись, и я просто повторяла. А мистер Донс иногда приходил посмотреть. Он снял мне студию неподалеку.

– Ты хочешь сказать, что сама все это так отшлифовала? – я был изумлен.

Самые сложные моменты давались Энджи легко, как будто она всю жизнь исполняла эту роль, а ей было-то всего…

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Уже совершеннолетняя, – смущенно ответила она.

– То есть, двадцать один?

– Ну да. А почему ты спрашиваешь?

– Ты очень талантлива, Энджи. Ты с легкостью делаешь то, чему Ванесса, например, училась долгие месяцы.

Я говорил серьезно, даже с опаской. Эта новенькая вполне могла выбить Ванессу из первого состава – нужен был только шанс. Но я тогда еще совершенно ничего не знал об Энджи Сапковски. Мы общались только на репетициях, причем тренировалась она больше меня. Появлялась раньше и оставалась, когда я прощался и уходил домой. Сразу я понял одно – Энджи жила акробатикой и танцами. Даже в большей степени танцами, потому что все ее движения были одним прекрасным танцем.

Однажды я задержался с утра. Хотя задержался – мягко сказано – я просто появился в «Фениксе» к обеду. Грэм был в отъезде, и я позволил себе всю ночь красить стены в квартире, почти не спал и жутко устал. Я думал, может, нам с Энджи просто поболтать, выпить где-нибудь кофе и разойтись, пожелав друг другу приятных снов.

Я вошел в зал и увидел Энджи на маленькой площадке на вершине высокого шеста – она отрабатывала сольный номер «под куполом» – танец на крохотной платформе. Она подлетала, держась за два спущенных с потолка куска ткани и мягко приземлялась. Я застыл на месте, завороженный ее плавными движениями. Меня обуяло странное чувство – как бывает, когда боишься спугнуть красивую бабочку, которая опустилась на цветок: и хочется подойти ближе, чтобы рассмотреть, и понимаешь – малейшее движение разрушит гармонию. Наблюдать за пластичным танцем Энджи было невероятным удовольствием. И это при том, что сам танец я видел сотни раз и знал наизусть каждый поворот головы. Однако любопытство юного любителя бабочек взяло вверх – я обнаружил себя и прошел на первый ряд. Энджи заметила меня, улыбнулась, остановилась и ловко съехала по пилону. Только тогда я понял, что она работала без страховки.

– Ты с ума сошла? – очень строго заговорил я, поднимаясь на сцену.

– Что-то не так? Я ошиблась? Было плохо? – Энджи казалась растерянной.

– Как тебе в голову пришло!

Я подошел к пульту на стене за кулисами, нажал кнопку, и с потолка спустился страховочный трос с карабином. Я резко схватил его и показал Энджи. Это было в самом деле безответственно. Совершенно одна во всем театре и без страховки «под куполом». Сумасшедшая – подумал я тогда, даже не осознавая, насколько был прав.

– Как ты додумалась вообще! Если Грэм узнает, он убьет тебя.

– Не говори ему, пожалуйста! – Энджи выглядела так, словно только что поняла, что совершила страшное преступление.

– Ты понимаешь, насколько это опасно!

– Не волнуйся! – она теперь стала меня успокаивать, потому что я завелся. – Мне эта страховка все время мешает. Мне лучше без нее…

– Ты с ума сошла! Что значит лучше без нее!

Мы договорились тогда закрыть эту тему и сохранить инцидент в тайне. Энджи пообещала, что такого не повторится, но я не очень-то поверил ее обещанию.

Когда все вернулись с каникул, и мы сделали первый общий прогон после нескольких дней тренировок, я увидел страх в глазах Ванессы. Это было так очевидно, что она никак не могла его скрыть. Ванесса танцевала в этом шоу, хоть и во втором составе, уже несколько лет, а Энджи теперь на голову превосходила ее в легкости и точности движений. Возможно, рядовой зритель никогда бы не заметил этого, но для всех нас, включая Грэма, разница была очевидна.

– Ну и как эта новенькая? – спросила Ванесса, стараясь выглядеть как можно более отрешенной и беспристрастной, когда мы после тренировки расселись в зале в ожидании Грэма, который хотел познакомить нас с некоторыми изменениями в программе.

– Ты видела, – ответил я спокойно, понимая, что Ванессу это взорвет.

– Да, – хмыкнула она. – Ну а ты сам что скажешь?

– Она очень талантлива.

Хорошо, что появился Донс, и мне не пришлось быть первым, кто сообщил бы Ванессе, что ей стоит опасаться этой новенькой. Энджи сидела в стороне от всех. Она ни с кем еще не успела подружиться, а уже, похоже, нажила себе врага. Как всегда скромная и застенчивая, как будто не в своей тарелке, она что-то рисовала в блокноте. Грэм начал издалека. Он умел это: чтобы не сообщать, что кто-то переходит во второй состав или покидает самую кассовую постановку, он создавал обстоятельства, при которых все складывалось как будто само собой.