Горшок черного проса - Георгий Лоншаков

Что стало потом с часами Колчака, Найденов не знал, как не знал, куда делся сам Жилин. Последний раз он видел его пять лет назад, зимой тридцать второго года…

— Вася, ты спишь? — спросила жена, возвращая Найденова к действительности.

— Нет, — отозвался тот, — просто думаю.

— А… о чем ты думаешь?

Найденов ответил не сразу. Пламя костра озаряло его лицо.

— Новый год… — наконец сказал он. — Ты помнишь тридцать первое декабря восемнадцатого года?

— Помню… Знаешь, я приехала днем домой и сказала тетке, что остаюсь в госпитале еще на одни сутки. Она страшно расстроилась: все-таки праздник, ожидались гости…

— Да… Ты все-таки пришла к нам в палату. Только я один знал, что ты придешь. Ты пришла с мороза, вся в снежинках…

— А-помнишь, с нами встречал Новый год дежурный врач? Как… как его звали? Он прошел по палатам, а потом вернулся в нашу и сказал, что здесь веселее, только просил не слишком увлекаться. А сам пел громче всех!

— Кажется, он тогда малость перебрал.

— Помнишь, тогда мы дали друг другу обещание после победы встречать каждый Новый год вместе? Боже, что сейчас стало со всеми! Жив ли Макаров? Жива ли моя тетка? — Наташа вздохнула и вытерла глаза. — Мы одни с тобой, Вася… Одни на всем белом свете.

— Не надо так. Каждый из нас что-то потерял во имя того, во что мы верили. Главное, что мы с тобою вместе.

Найденов встал, подкинул сушняка в костер, и пламя, было затихшее, заполыхало с новой силой. Отсветы огня выхватывали из темноты деревья со скрюченными ветвями, корневища пней, серые лбы валунов. Найденов повернулся к жене:

— Не наша с тобой вина, Наташа, что схватка проиграна. Мы дорого заплатили за это, но ведь все могло быть по-иному, Наташа! И тогда бы мы жили отнюдь не в тайге. Ты была бы хозяйкой имения на Вятке. Ты же помнишь, мы были близки к победе… Я уже стоял почти на пороге своего дома!

Хозяйка имения… хозяйка Гоньбы… Неужели мечте так и не суждено сбыться? Ради нее Найденов готов был еще ждать пять, десять лет, готов, был бороться, но что он мог сделать один? Все это, наверное, не больше комариного укуса для большевистского колосса!

Гоньба… Усадьба на холме у самого берега Вятки. Сосновый бор. Поля. Старый Малмыжский тракт. Пьянящий запах сена жарким летом. Бурные разливы реки весной. Зимняя охота на зайцев…

Последний раз он видел свое имение в мае девятнадцатого года. Правда, с противоположного, левого, берега Вятки. На правом стояли красные. Это был роковой день 14 мая. Роковой не только для Найденова — для всей белой армии. Отсюда, с этого рубежа, чуть ли не с порога дома, началось отступление Колчака по всем фронтам. Потом были еще победы, удавалось наносить успешные контрудары, отвоевывать отдельные города и населенные пункты, но стратегическая инициатива была потеряна навсегда.

До 14 мая все складывалось по-иному, и казалось, что победа уже близка. В начале марта командующему сибирской армией генералу Гайде удалось прорвать фронт большевиков на стыке второй и третьей армий в районе города Осы. Командир седьмой дивизии красных, бывший царский генерал Романов открыл фронт в районе Воткинска, и большевикам пришлось откатиться на западный берег. Закрепиться они смогли лишь под Ижевском. Завязались упорные бои.

В начале апреля Найденов был вызван в штаб командира четвертой дивизии генерала Смолина.

Найденов чувствовал, что надвигаются какие-то важные события и он будет их свидетелем, а может, и участником. Позже он узнал, что его рекомендовал генералу один из офицеров, бывавших в доме Наташиной тетушки, которая очень благоволила к Найденову и, имея в штабе Колчака связи, старалась помочь выдвижению по службе жениха любимой племянницы. Найденов несколько растерялся, увидев, что в кабинете кроме него и генерала только трое офицеров, — очевидно, особо доверенные лица, — но вскоре понял почему.

— Южнее Камы сложилась тяжелая обстановка, — сразу перешел к делу генерал. — Фрунзе удалось мобилизовать все силы и серьезно потеснить наши части. У нас есть возможность не только разрядить обстановку южнее Камы, но и коренным образом изменить положение на фронте в свою пользу, если нам удастся быстро форсировать Вятку и нанести молниеносный удар по частям второй армии красных. Если мы захватим плацдарм на западном берегу Вятки и быстро переправим необходимое количество войск, то сможем частями левого крыла ударить по северному флангу и тылам Фрунзе, а правым крылом наступать вдоль Малмыжского тракта на Вятские Поляны и дальше на Москву.

— Форсирование Вятки намечено здесь. — Карандаш в руке генерала уткнулся на карте в конец стрелы, вонзившейся в извилистую жилку реки. — Вот здесь, — повторил Смолин. — В десяти километрах от Малмыжа, где расположен штаб двадцать первой дивизии. На западном берегу в районе форсирования стоит село… Гоньба…

При этих словах Найденова словно обдало жаром… Сердце его радостно забилось, и признаки волнения не остались не замеченными генералом.

— Что с вами, поручик? — спросил Смолин, пристально посмотрев на Найденова.

— В Гоньбе мое имение, господин генерал.

— Вот как?! — проговорил с удивлением Смолин. — Скажите, пожалуйста, — обратился он к окружившим его офицерам штаба, — какие бывают в жизни любопытные совпадения! — Затем повернулся к Найденову: — Вам, поручик, в историческом плане просто повезло! В случае успеха прорыва, а в успехе сомневаться не приходится, от этой реки и от порога вашего дома начнется самое важное, самое решающее наступление на Советы. Повоюйте за свой дом и за свою Россию, поручик… Но воюют и побеждают не только храбростью, но и хитростью, — сказал многозначительно генерал. — С отрядом разведчиков и связистов вы переправитесь на тот берег Вятки. Надлежит действовать без шума. Часовых не снимать, этим займется позднее другие. Ваша задача — обнаружить и нанести на карту расположение постов. Но это еще не все. Вам во что бы то ни стало надо обнаружить кабель связи, соединяющий штаб второй армии с двадцать первой и двадцать восьмой дивизиями, и передать им вот этот ложный приказ… — Генерал, не глядя, протянул руку, и один из офицеров штаба тотчас подал ему лист бумаги: — «Ввиду тяжелого положения в центре и на южном крыле Восточного фронта двадцать восьмая дивизия и вся вторая армия должны немедленно отступить к Волге, делая в сутки по 20—30 верст… Командарм-два Шорин, начальник штаба Афанасьев, член Реввоенсовета Штернберг». Кстати, господа, вы знаете, кто это такой Штернберг? Профессор астрономии!..

Генерал рассмеялся, и шея его при этом побагровела.

— Ну и времена настали! С кем воюешь?! Перед тобой не Мольтке и не Бисмарк, а извольте — профессор астрономии… Командир дивизии Азин — бухгалтер или что-то в этом роде… Срам какой-то! Но, господа, этот мальчишка, не раз битый нами, упорно учится на синяках и с каждым днем воюет все лучше и лучше. Дивизия у него хоть и потрепана в боях, но вполне боеспособна и окажет сильное сопротивление. Прошу это учесть. Нам важно сбить Азина с толку этим приказом, сдвинуть его части с укрепленных позиций хотя бы за несколько часов до нашего удара. Тогда бы он получился наиболее эффективным, посеял панику и неразбериху в полках большевиков. Это свело бы наши потери при переправе к минимуму. Мы смогли бы быстро расширить плацдарм на западном берегу, перебросить войска и артиллерию и начать развивать наступление. Теперь вы понимаете, поручик, какой огромной важности задача возлагается на вас?

— Так точно, господин генерал! Я выполню ее, чего бы это мне ни стоило.

— Ну-с… тогда с богом. — Генерал передал Найденову приказ и еще раз повторил: — С богом! Все остальные инструкции получите у начальника разведки и у начальника связи.

— Внимание, господа офицеры. Переправу первыми начнут шестнадцатый Ишимский и пятнадцатый Омский полки. Никаких плавсредств на реке нет. Плотики, лодки и все прочее надо срочно изготовить на месте и ночами скрытно сосредотачивать на подступах к Вятке. Переправа начнется сразу же, как только вы, поручик, вернетесь и доложите обстановку. Возвращаться вам следует лишь после того, как передадите приказ и убедитесь в его результате, каким бы он ни был… Только тогда ликвидируете пост красных на месте переправы и поставите своих часовых из числа разведчиков. Вам все ясно?

— Так точно!

Генерал в задумчивости поиграл в пальцах карандашом. Затем его взор снова остановился на кончике стрелы на карте, вонзившемся в извилистую жилку реки.

— Гоньба… Какое-то странное название…

— Очевидно, это связано с охотой, господин генерал, — подсказал Найденов. — В этих местах много дичи и зверя. Особенно — волков. Мой прадед, дед и отец были страстными охотниками.

— Гоньба… — опять повторил генерал. — Гон… гм… Вот и погоним мы отсюда красных!