Рассыпанный жемчуг, или Свидание в Праге - Юлия Меньшикова

Вскоре фонтан успокоился, и музыка смолкла.

– Вы что-то молчаливы, Мария… Уж не обидел ли я вас?

– Нет-нет. Просто задумалась. Во время газовой обложки кто-то со мной разговаривал через перегородку. Пытался заключить пари, что узнает меня по голосу.

– А вы хотите, чтобы он вас узнал?

– Я не знаю, – пожала плечами Мария. – Не хочу облегчать ему задачу.

Брюс рассмеялся. Приятный смех, редко такой услышишь. Потом лукаво покосился на Марию снизу вверх – надо же, и в таком положении он чувствует себя на высоте!

– Пока мы не знаем, чего хотим, перемены невозможны. Мы сами создаем правила игры, по которым пойдет наша жизнь.

Брюс вдруг повернул в гору. Дорога все круче забирала вверх. Коляска издавала скрипы и стоны, заставляя Марию вздрагивать. Наконец она осторожно поинтересовалась:

– Может, вернемся назад?

– Да, вы правы. Пожалуй, я вернусь к себе, а вам советую прогуляться дальше, прямо по дорожке. В конце ее, на самой вершине горы, есть приятное местечко под названием Гётева засидка – то есть место, где любил сидеть Гёте, слагая стихи. Идите все прямо и прямо, пока не увидите изящную скамеечку – это и есть та самая засидка. О чем и написано на маленькой каменной стеле прямо напротив скамейки. Не надо меня провожать, у меня есть кое-какие дела. Посидите там немного, это настраивает на возвышенный лад.

– Вы оставляете меня в одиночестве?

– Точнее, в уединении. Одиночество – это когда вам недостает других, а уединение – когда вы ищете себя.

Он развернул коляску сам, отказавшись от помощи Марии, и двинулся вниз. До Гётевой засидки она не спеша дошла за полчаса. Место действительно оказалось очень милым – изящная скамеечка посреди леса и стела напротив нее с медной табличкой на разных языках: «Здесь любил сидеть Гёте». Тихо и безлюдно. Идеально для стихосложения. Соловьи заливались вовсю – недаром этот лес зовется Соловьиным. Мария опустилась на «засидку» и закрыла глаза, стараясь настроиться на возвышенный лад, как советовал Брюс. Но вместо этого ей вдруг стало грустно.

Одна – в номере для новобрачных, одна – на этой скамеечке, будто созданной для влюбленных пар… Напрасно она размечталась о романтике, пусть даже и не всерьез.

Мария вздрогнула – чьи-то ладони прикрыли ей глаза.

– Угадайте, кто, – прошептал мужской голос.

– Иван Яковлевич, вы все-таки влезли в гору? Я совсем не слышала, как вы приблизились.

– Ошибаетесь. Следующая попытка.

– Больше я никого здесь не знаю.

– А я вас сразу узнал. Ведь я обещал, что найду вас по голосу, даже если вы будете молчать. И, как видите, нашел.

– Хочу на вас посмотреть.

– Нет, не надо! Зачем портить игру?

Он убрал ладони. Мария не открывала глаза.

– В данный момент я одинок…

– Только в данный момент? Здесь, на отдыхе? Я не почувствовала кольца у вас на руке.

– У меня нет никакого кольца, в том числе обручального. И я хочу влюбиться, а вы – подходящая кандидатура.

– Неужели все так просто? – с иронией спросила Мария.

– Простота – как алмаз, – хвастливо произнес незнакомец. И более серьезным тоном добавил: – Алмаз состоит только из углерода, но среди драгоценных камней он самый ценный…

Мария почувствовала на щеке его дыхание, а спустя секунду – его губы на своих. Поцелуй был легким осторожным касанием, совсем коротким – и тут же зашуршали ветки. Человек быстро уходил – через лес, не по тропинке. Мария встала и огляделась, но никого не увидела.

В своем номере она посмотрела в зеркало – на лице была счастливая улыбка.

Бесконечная жизнь

Работа над книгой продолжалась. Мария получила от Ивана Яковлевича новую порцию исписанных листочков, которую предстояло набрать и отредактировать.

Раздел посвящался знаменитым алхимикам, стран ным свидетельствам их современников, включала куски текста на латыни и какие-то формулы, для набора которых пришлось использовать специальную программу. Мария была заинтригована. Зачем все это понадобилось Ивану Яковлевичу? Библиография в конце раздела включала список книг на латыни, итальянском, французском, и только несколько имен авторов показались ей знакомыми.

Одна из глав называлась «История подлинных трансформаций» и содержала тексты на французском и латыни, египетские иероглифы, химические формулы и список литературы. На обработку двух небольших глав у Марии ушел весь день. Работа оказалась довольно сложной, и она постаралась сделать ее как можно лучше.

Из разрозненных отрывков Мария складывала фрагменты связного текста.

«Как возникла эта странная наука – алхимия? Среди непосвященных бытует мнение, что она предшествовала появлению химии, где все предельно точно, конкретно и научно. Алхимия же, согласно стереотипу – ее примитивная предшественница, в силу недостатка знаний объяснявшая самые обычные химические реакции некими таинственными законами мироздания. На деле все наоборот.

Химия зародилась еще в Древнем Египте. И только в начале I века нашей эры на ее основе возникла алхимия, или «благородная химия», разделившись на внешнюю и внутреннюю. С помощью внешней, или прикладной, алхимики добывали золото, составляли препараты и эликсиры, изучали свойства веществ и химических реакций. Задача внутренней алхимии – достижение практического бессмертия. Душа, вечно юная и бессмертная частица сознания, может трансформировать и тело. Поэтому в европейской алхимии очень важна идея смерти и воскрешения.

Для кого-то из алхимиков превращение неблагородных металлов (железа, свинца, меди) в благородные (золото и серебро) было главной целью. И лишь для немногих избранных химические реакции были только метафорой трансформации человека. Под золотом они имели в виду вовсе не привычный всем желтый металл, а нечто куда более ценное.

Алхимические знания – это волшебные миры, полные загадок и тайн, которые предусматривают трансформацию самого алхимика. Они не могут быть правильно поняты, пока исследователь самостоятельно не пройдет все стадии познания».

За ужином Мария вернула Ивану Яковлевичу обработанные странички, а за вечерним чаем продемонстрировала ноутбук с набранным текстом. Он остался доволен.

– У вас есть какие-нибудь вопросы по проработанному тексту?

– Я вот думаю о практическом бессмертии. Неужели некоторые алхимики действительно обретали вечную жизнь? И если так – почему этого никто не заметил? Разве можно это скрыть? Только представьте – человек живет и живет, при этом совершенно не стареет, в отличие от жен, внуков и правнуков, и никто из знакомых или соседей не видит в этом ничего особенного? Не проявляет любопытства?

– Такие люди не сидят на месте. Они странствуют по всему свету, или исчезают на время, а потом появляются снова, выдавая себя за собственных сыновей или внуков. Но некоторых все равно узнают.

Брюс уехал на кухню и вернулся с бутылкой. Мария достала из буфета пузатые рюмки – судя по цвету, в бутылке был коньяк.

– Наслаждайтесь вином жизни, и ваш сосуд никогда не опустеет! Это куантро, или кантрю в просторечии. Крепкая штука, намного приятнее коньяка. За меня можете не волноваться. Мой предок, Брюс, помимо многочисленных способностей к науке и магии, имел талант пить, практически не пьянея. Я унаследовал эту особенность.

Они выпили приятную обжигающую жидкость. Брюс задумчиво продолжал:

– Чем глубже я погружался в жизнь, тем больше постигал бессмертие сознания. Сознание – это поток, это сама жизнь – оно живое. Оно может расширяться, обновляться и все время становиться новым, свежим, молодым. Тогда, даже прожив тысячу лет, можно не потерять вкуса к жизни.

Мария удивленно взглянула на него. Такие слова не услышишь от молодых людей.

Все больше воодушевляясь, Брюс продолжал:

– Снова и снова я приобретал, накапливал и утрачивал богатства, опыт, знания. Снова и снова я ошибался. И, наконец, я осознал, для чего мне даны эти повторения. Теперь я буду действовать по-другому. Я нашел в себе то, что неприкосновенно для смерти.

– А что же неприкосновенно для смерти? – спросила Мария с замиранием сердца.

– В свой час мы открываем для себя очевидные истины. Придет время, Мария, и вы все узнаете сами… А сейчас пора прощаться.

Летний шопинг в Мариенбаде

Брюс сразу выдал Марии крупную сумму, назвав ее небольшим авансом. Чтобы она чувствовала себя свободно в карманных расходах – так он выразился. «Небольшой аванс» был равен ее трехмесячной средней зарплате, но никаких возражений он и слушать не хотел. Да Мария особенно и не возражала – слишком уж притягательными были витрины бутиков в Мариенбаде.

В одном из этих бутиков Мария долго выбирала себе костюм. Выбор был великолепен: костюмы трикотажные, из тонкого английского сукна, летние льняные – у каждого идеальный покрой, фасон – близкий к классическому, но с изюминкой, делающей вещь неповторимой. Предлагались и аксессуары к ним – легкие шарфики, платочки, бижутерия, сумочки и обувь.