Дитя огня - Юлия Крён

Он больше не мог об этом молчать, она больше не могла это слушать.

«Меня это не касается!» – хотела крикнуть девушка, но вслух сказала другое:

– Все мы дети Господни. Только это имеет значение.

Арвид до сих пор не притронулся к еде. Взглянув на поднос, Матильда вдруг почувствовала острое желание съесть кусочек сыра. Она не была голодна, ей просто хотелось проглотить комок, подступивший к горлу при мысли о том, что она тоже может прийти в ужас, узнав, чьей дочерью является.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Матильда подняла глаза, но так и не поняла, что этот взгляд значил. Она поспешно отвернулась.

– Скоро я вернусь в Жюмьежский монастырь, в котором живу, – произнес Арвид.

Она кивнула:

– Я знаю. Говорят, это самый большой монастырь в Нормандии.

– И после моего ухода здесь снова воцарится мир.

– Непременно, – согласилась она.

Девушке хотелось в это верить, и ненадолго ей это удалось, ненадолго к ней вернулось то умиротворение, которое приносят покой, простота и размеренность.

Это чувство быстро исчезло: Матильда успела сделать лишь три шага в сторону двери, когда снаружи раздался грохот. Это произошло именно в тот момент, когда Арвид наклонился и поднял с пола поднос с хлебом и сыром. Испугавшись, мужчина выронил поднос из рук, и продукты оказались на глиняном полу.

«Жаль, что еда пропала», – промелькнуло в голове у Матильды. Но когда они вместе с Арвидом бросились на улицу и увидели всадников, размахивающих мечами, она уже ни о чем не думала.

Матильда слышала, что, совершая нападения на монастыри, язычники с севера воют, словно волки, устраивают пожары и сносят стены, но сейчас все звуки заглушало биение ее сердца. Она слышала, что существуют знамения, предупреждающие о биче Божьем, – языки пламени в виде драконов, огни в море, кометы и разрушительные ураганы, – но эти воины появились совершенно неожиданно. Она слышала, что они одеваются в звериные шкуры, но на первый взгляд всадники в кольчугах, которые оставляли неприкрытыми только предплечья, в остроконечных шлемах с наносниками и капюшонах из металлических колец казались отлитыми из железа. Металлическим было и их оружие: копья, секиры, мечи и булавы.

Матильда смотрела на мужчин, не понимая, почему они выглядят не так, как она себе представляла, и каким образом им удалось попасть в обитель. Для франкских воинов, которые в поисках Арвида совершили нападение на монастырь несколько дней назад, ворота стали непреодолимой преградой. Потом девушку осенило: вероятно, сегодня ворота были закрыты, но не заперты на засов.

Эта мысль принесла ей облегчение. В мире, погруженном в хаос, кое-что по-прежнему подчинялось строгой логике.

Сквозь громкие возгласы мужчин и ржание лошадей девушка услышала далекий голос Арвида.

– Сюда! – кричал он ей.

Матильда не двинулась с места. В громком гуле она четко различала не только голос Арвида, но и голос одного из воинов. Мужчина говорил не на франкском языке, не на древнегреческом и не на латыни, но она поняла его слова.

– Найдите ее!

Этот язык был чужим, но казался таким знакомым. Знакомым, как луг посреди скал на берегу моря и как светловолосый мужчина, который хотел заключить ее в объятия.

Но когда Арвид схватил Матильду и потащил ее прочь, в мире вдруг не осталось ничего знакомого. Казалось, что земля разверзлась у нее под ногами, чтобы поглотить все, к чему Матильда привыкла. Она видела, как сестры выбегают во двор, как их убивают чужестранные воины, и это кровавое зрелище казалось таким нереальным, что девушка перестала доверять своим чувствам. Это был уже не тот монастырь, в котором она выросла.

Арвид увлек молодую послушницу обратно в трапезную, но не стал там долго задерживаться и потянул ее к маленькому окошку в другом конце комнаты. Девушка не помнила, чтобы когда-либо в него смотрела. Не успела она увидеть, куда выходит это окно, как Арвид уже распахнул его и толкнул ее вниз. Матильда ударилась левым плечом и почувствовала сильную боль, но не поверила своим ощущениям: боль была ненастоящей, она просто не могла быть настоящей. В мире больше не осталось ничего настоящего.

Арвид помог ей встать. «Какие сильные у него руки!» – подумала Матильда.

– Скорее! – крикнул он.

«Нельзя допускать, чтобы ко мне прикасался мужчина, – промелькнуло у нее в голове, но, прежде чем девушка успела воспротивиться, ее посетила другая мысль: – Я не хочу умирать».

Матильда обернулась. Теперь монастырь уже не казался ей чужим. Совсем рядом был расположен домик аббатисы, напротив него находилась часовня, а чуть дальше – амбары и погреб. Матильда не понимала, почему воины еще не ворвались в эти здания и почему они убивали монахинь, вместо того чтобы забирать из часовни дароносицы, распятия и золотые кубки, а также опустошать запасы мяса, муки и вина из кладовых.

– Бежим! – скомандовал Арвид и притянул девушку к себе.

Своего сердцебиения Матильда уже не замечала, зато все отчетливее слышала, как бьется его сердце, ощущала его тяжелое дыхание и влажные ладони.

Он был жив. И она тоже.

Вместе они добрались до амбара. Здесь хранились товары, полученные в уплату за пользование монастырскими угодьями: мешки с мукой и зерном и соломенные снопы. Арвид быстро огляделся и подтолкнул к ним Матильду. Не удержав равновесия, девушка упала, и он тут же бросил на нее несколько снопов. Соломинки кололи лицо, дышать было трудно.

– Не двигайся, – приказал Арвид, когда она попыталась высвободиться. – Может быть, здесь нас не найдут.

Матильда застыла в оцепенении. «Может быть… Он сказал: “Может быть…” Может быть, здесь мы в безопасности, а может, и нет… Может, они нас обнаружат, надругаются надо мной, убьют или отдадут в рабство, может, они…»

– Тихо! – прошипел Арвид.

Неужели она сказала это вслух?

– Да тихо же!

Нет, он имел в виду другое: от страха у нее стучали зубы.

Матильда изо всех сил сжала челюсти и попыталась сосредоточиться на своем дыхании. Под соломой было душно, но девушка еще могла ясно мыслить.

«Ведь в Нормандии живут христиане», – подумала она. Язычники, когда-то захватившие эти земли, приняли крещение, а их правитель, граф Вильгельм, тоже христианин, защищает область от разорительных набегов. Почему же эти чудовища напали на монастырь? И почему один из них приказал: «Найдите ее!»?

Вдруг раздался треск, и, услышав стон Арвида, Матильда поняла, что происходит. Воины не ограничились убийством монахинь – они подожгли обитель. Если пламя перекинется на солому, они с Арвидом сгорят заживо. Если же они станут спасаться от огня, то попадут в руки врагов, где их также ожидает неминуемая гибель.

Арвид задержал дыхание, на секунду вообразив, будто таким образом сможет остановить ход времени. Тогда пламя не станет распространяться дальше, а воины больше не будут убивать монахинь. Однако лязг оружия, треск огня и женские крики не стихали. Они просто не становились громче.

Думая, что сейчас умрет от удушья, Арвид сделал выдох и глубокий вдох. Матильда, молодая послушница, дрожала всем телом. Она больше не стучала зубами, и ей удалось подавить в себе желание убежать. А раз это смогла она, то и он тоже сможет.

Арвид слегка повернул голову к побледневшей Матильде и взглянул в ее темные, широко открытые глаза. Не осознавая до конца, что делает и почему, он крепко сжал ее руку. Ни слова не слетело с ее губ, она совершенно не сопротивлялась. Вероятно, девушка чувствовала то же, что и он: она готова была вынести любую боль и любой стыд от недозволенного прикосновения, только бы не оставаться в одиночестве.

«Она такая юная, – подумал Арвид, любуясь ее лицом в форме сердца, светлой кожей и большими бездонными глазами, – такая нежная и красивая. Интересно, какого цвета у нее волосы?»

Он никогда бы не задался этим вопросом, если бы они с Матильдой не лежали под грудой соломенных снопов, и никогда бы не подумал о красоте девушки, если бы их с ней не объединял смертельный страх. Однако сейчас эта мысль вызывала у Арвида приятные ощущения и не казалась ему уловкой дьявола. Размышления о цвете волос Матильды отвлекали его от треска пламени и стонов умирающих монахинь.

Они лежали рядом, плечом к плечу. Держались за руки. Дышали в унисон. В какой-то момент все звуки исчезли, и только их тяжелое дыхание нарушало тишину. Больше не было треска, криков, звона оружия. Врата ада закрылись так же неожиданно, как и отворились.

Арвид немного подождал, опасаясь, что воины применили хитрость, но в конце концов тишина стала давить на него не меньше, чем снопы. Он отбросил один из них и так жадно вдохнул свежий воздух, будто все это время провел не под слоем соломы, а глубоко под водой.

Когда Арвид поднялся на ноги, у него закружилась голова. Только сейчас он осознал, что пролежал здесь с Матильдой не пару секунд, а несколько часов. Да, он несколько часов судорожно сжимал ее руку, а когда наконец разжал пальцы, девушка принялась разминать кисть с таким видом, будто она вдруг перестала быть частью ее тела.