Охота за призраком - Вячеслав Белоусов

А сам, увлекая за собой Дынина и остальных, начал подыскивать место посвежее, уходя с ветра.

– Совещаний устраивать не будем. По сегодняшнему дню здесь разберёмся. Понял, Пётр Иванович, а то день заканчивается у вас, я смотрю, быстрее, нежели в городе. – Ковшов упёрся в капитана требовательным глазом командира.

– И не забудь, Данила Павлович, – ехидно не удержался от привычки вставлять комментарии Квашнин, – свет отключают на деревне с заходом солнца, после работаем только при лучине, как Арина Родионовна. И потом: где же кружка, чтоб сердцу было веселей!

– Помню. И кружку подымем, – остановил велеречивого капитана Ковшов. – Сегодня каждый работает по индивидуальной программе. Надеюсь, Пётр Иванович, ты ребят озаботил?

– Не сумлевайся. Мои орлы знают, что искать.

– Ну, вот и хорошо. Сейчас отправим Илью. Ему с трупом в грузовике на пароме плыть, а там ещё пиликать до райцентра. Засветло, думаю, доберёшься, – Ковшов повернулся к Дынину. – Но завтра к обеду, эксперт, мне нужна полная информация о результатах вскрытия. Сделаешь?

– Результаты будущего анатомирования я, Данила Павлович, вам и сейчас готов предварительно сообщить. Новых сведений, полагаю, к обеду добыть не удастся. Специальные исследования понадобятся. Это не меньше двух-трёх дней в моих условиях.

– Что же ты молчишь? Выкладывай, в чём определился, – поторопил друга Ковшов.

– Начну с этого, – Дынин протянул Ковшову чёрный пакет, – посмотри, это я с утра, когда труп осматривали, фотографии сделал. Вполне достаточные для опознании личности. Я попросил местному фотографу отвезти, чтобы отпечатал. Мальчишки на лодке успели туда-сюда сгонять. И приятель не подвел, пока совещание проходило, все успел сделать. Думаю, лишним не будет.

– Да, ты просто чудо, Илья Артурович! – похвалил Квашнин, разглядывая вместе с Ковшовым чёрно-белые фотоснимки утопленника.

Фотографии были великолепными по качеству, не для слабонервных – по содержанию, ибо, что может быть безобразнее гримас смерти? Как ни старался, видно, фотограф при запечатлении физиономии покойника по возможности привести черты лица в соответствии с первоисточником – у судебно-медицинских экспертов это называется «реставрировать внешность», – результаты были плачевны. На Ковшова со сверкающего глянца листа смотрела ужасная маска смерти.

– Я, пожалуй, от ухи сегодня воздержусь, – только и мог прокомментировать разочарованный Квашнин и сплюнул.

Но несколько штук «портретов» забрал у Ковшова, оставил себе, сунув в планшет, остальные бережно раздал другим оперативникам. Понадобятся при опросе рыбаков и деревенских.

Ковшов продолжал изучать «портрет», что-то в лице убитого его заинтересовало. Нет, несомненно, оно было незнакомо. Что-то другое… Лицо было необычное. Не серое. Западало в память. Да, именно. Своими характерными особенностями лица покойник сразу бросался в глаза и повисал в памяти. Покойный был сух, как палка, и это отразилось на измождённом, повидавшем многое лице. Отвислый большой нос, наверное, малиновый при жизни и чёрный сейчас, дополнял впечатление. И три безобразные бородавки под левым глазом.

«Ну что же, – подумал Ковшов, – легче будет предъявлять для опознания. Вряд ли найти похожую неотразимость».

– Ранение почти сквозное. Наверное, заряд из самодельной картечи сечка. Мужики, если настоящие охотники, только на кабана с такой ходят, – стал перечислять Дынин. – Скорее всего, задето сердце, мужчина скончался сразу, не мучился. До того, как в воду попал. Он и понять ничего не успел. А картечь могла остаться в лодке. Так что, первое, Данила Павлович, ищите лодку, может, повезёт, и дробь найдёте. А пока вот чем могу порадовать.

И Илья протянул две крупные дробинки из свинцовой проволоки.

– На спине убитого в брезентовой куртке чудом зацепились.

– Так, Пётр Иванович, помечай, – приостановив Дынина, Ковшов развернулся к Квашнину. – Понял задачу?

Квашнин быстро, как невиданную драгоценность, принял от эксперта дробь.

– Второе, – продолжал Дынин, – выстрел произведён с близкого расстояния. Такая картечь до семидесяти метров наповал валит, а в данном случае стреляли метров с десяти – пятнадцати, не дальше. Вероятнее всего, стрелявший находился перед убитым лицом к лицу… Пока всё.

– И за это спасибо, друг, – хлопнул Дынина по плечу Квашнин, спрятал дробинки в синий коробок и, обмотав платком, положил в нагрудный карман.

– Ну, орлы, усекли? – обратился он к оперативникам. – Искать пропавшую лодку и любителей кабанов.

– У Гнилого лодки не было… – начал один.

– У Дятла бударка имелась. Гнилого последнее время с Дятлом видели. В этой дыре без лодки не обойтись.

– Кончай с аббревиатурой, – пресёк начавшуюся полемику Квашнин, – называйте фамилии, имена. Клички не всем известны, запутаемся!

– А у этой братвы только клички и известны, имена и фамилии их все давно забыли, – развел руками крепыш из гражданских.

– Матков, народ может забыть, а ты такого права не имеешь, – по-отцовски наставительно поправил крепыша Квашнин, – продолжай, Саша.

– Утопленник, при жизни носивший кличку Гнилой, отчаянный был браконьер, – помолчав, собрался с мыслями Матков, – только этим и жил. Был судим городским судом. Там попался, взяли с икрой. Нам приходил запрос, когда шло следствие, но связей он не раскрыл, так всё и затихло. Сел один, надолго. Кто-то из этих мест явно подельником у него был. Но не Дятел. Этот только-только браконьерничать начинал.

– А где наш гвардеец Игралиев? – вдруг спохватился Квашнин. – Большой спец по охране рыбных запасов. Или он только рапортовать о рекордах горазд, а как эту шпану ловить, так его след пропал.

– Его Каримов с собой на катере увёз, – протянул кто-то из гражданских.

– Даленко сейчас обслуживает, – съехидничал другой.

– Так. Ясно, – оборвал Квашнин. – Все вопросы в письменном виде.

Любимая поговорка капитана была известна оперативникам и всем работникам райотдела, вспоминал неунывающий замнач о ней, когда ему было невтерпёж или наступали на мозоли.

– Давай, Саша, развивай свою мысль о Дятле.

– Вот у того фамилия точно Дятлов. Но он больше на медведя похож. Здоровенный бугай. Как его Гнилой обработал, диву даюсь. Но с тех пор, как Гнилой из колонии возвратился, прибрал он Дятла к рукам. Неразлучны они стали. Этот щуплый, но, как гнида, проворный, а тот косолапит за ним с вёслами по селу. Браконьерством промышляли, но не попадались ни разу. Не знаю, может, Игралиев ловил их по мелким делишкам.

– С Дятловым успели поработать?

– Не найду пока. Последний раз его в селе видели в конце прошлой недели. Вместе с Гнилым. С вечера на воду собирались. После этого Дятлов пропал, а Гнилого в неводе колхозники выловили.

Квашнин удовлетворенно щёлкнул пальцами:

– Вот вам верная наколка! Вместе они были. Если Дятлова не найдём, жди, когда всплывёт.

– Сейчас вода тёплая, пора уже всплыть, – подал голос Дынин, внимательно слушавший разговор оперативников, – тем более, если человек грузного телосложения.

– Течением пронесло, – констатировал Квашнин, – готовь, Данила Павлович, ориентировку в районы. Вдруг там поймают или где сам выплывет.

– Это за мной, – пометил себе Ковшов в блокноте, – а вы, Пётр Иванович, всё же поищите среди живых. Может, в городе объявится. Всё бывает. Это верная ниточка.

– Всё бывает, и на стене один раз ружьё стреляет, – раздался знакомый голос, из-за спин появился Камиев.

– А вы где пропадайте, майор? – без злобы, но суховато встретил его Квашнин. – На вашем участке мы топчемся битые полчаса, а вы разгуливаете.

– Виноват, товарищ замначальника райотдела милиции, – (не думал дурачиться, но получилось именно так) вытянулся опоздавший. – Отсутствовал по той же причине. Убийство раскрывал. Я тут делился с Данилой Павловичем одним соображением насчёт этого. Так что версию, можно сказать, проверял.

– Проверил?

– Проверил, товарищ капитан.

– Докладывай прокурору отдела.

– Версия, кажется, подтверждается, Данила Павлович.

– Вот как! – не удержался от восторга Ковшов.

– Да, дурили Игралиева рыбачки. Объяснения, что тот с них собрал и доложил начальнику, враньё чистой воды. Мне тогда ещё они подозрительными показались, когда на совещании их огласили…

– Склонен ты, майор, к аналитическому мышлению, – вставил Квашнин, – особливо, когда спишь на совещаниях. Надо сообщить об этом Каримову, чтобы распространил твой положительный опыт.

– Не верилось мне, – продолжал, не обращая внимания на ехидство капитана, Камиев, – вот не верил, и всё тут! Чтобы охраняли наши колхозники свои оханы с частиком да сети с мелюзгой. Кому они нужны? А уж чтобы смертоубийством за это мстить! Нет у меня в кусту таких лихоимцев. Есть один-два, но за частик ружья не подымут на человека, какой бы мразью тот не оказался.