Белая Лебедушка - Вячеслав Евдокимов

IV

В местечке дивном, благодатномЗемной свила Природа РайПод неба ноном необъятным,Назвав уезд свой Куангнгай…

Где Солнце в небо ежедневноСтремит младенческий шажок,Там море ласково, то пенно,Лобзает Рая бережок…

Где ж ночь кладёт в постель СветилоПод яркий, тихий звёздный хор,Там ввысь зубцы свои стремилаСтена—громада Длинных гор!

Развёрнут там живой картиныВдоль моря брызг, подножья горПреблагодатнейшей равниныОчаровательный ковёр;

Текут там реки полноводноСквозь буйство джунглей, ширь полей…Живут там счастливо, свободноЯчейки мирные людей,

Трудясь везде, где это надо,А враг нагрянет, злобен, яр,Все, как один, ему преградаИ сокрушительный удар!

И вот уж в хлопотах весь сноваТрудолюбивевший народ:Для жизни труд – закон, основаИ шаг к грядущему вперёд.

Хоть быт был разного уклада,Но в дружбе крепкой жили Вьет,Седанг и Хрэ, придя, коль надо,На помощь вмиг, вплоть с детских лет.

Не исключенье и деревниМикхе общины и Милай,Ведя неспешно быт свой древний,Привычно впрягшися в дела:

Вели каналы, ввысь – плотины,Тьма коромысел в поле спин…На джонках в море шли мужчины,Презря и шторм, и жуть глубин!

Плоды дарила им природа,И льнула живность к их рукам…На диво – песни, танцы, мода,Почёт, забота – старикам.

А в молодых – порыв и сила,Краса и страстная любовь!Умильно мать дитя кормила, —Оно – надежда в жизни, новь.

Другой своей – помощник в поле:Он за спиной запеленат…И так текло всегда, доколеБеды не грянет вдруг набат!

А будоражил он надрывноЛюдей с внезапных жутких пор,Когда рубить стал беспрерывноИх троеротовый топор.

И был у них один лишь выбор —Острее свой начать точить,Чтоб троерот с земли их выбыл,Навек смирив разбоя прыть.

Взлетает как мгновенно стая,Подвох учуя чей—то вдруг,Сняла их так любовь святаяК Отчизне с мест, её от мук

Избавить чтоб, вновь возвратитьсяК земле, семье, в родной уделИ щебетать заливно птицей,Исполнив уйму нужных дел.

И улетали! А в гнездовьеОстались дети, старики,И участь ждёт, быть может, вдовьяИх жён, чьих слёз – поток реки…

Но жили все они надеждой,Что троеротов разобъют!И вновь наполнится безбрежнойОтрадой милый их уют.

Скотиной теплилось подворье,Как прежде, рос отменный рис,Ручонки детские – подспорье,Без них, ведь, ввек не обойтись!

Итак, 16 —го марта,В 68-ой, тревожный год,Что век 20-ый дал, азартноВ Сонгми трудился весь народ,

Взрояся дружно до рассвета,Чтоб к зною сделать все дела,И ни чутьё их, ни приметыИм не шепнули, что плела

Судьба вовсю зловеще сети,Чтоб, как добычу, их поймать…Вот потому играли дети,Несли их матери дел кладь,

И старики, сидя степенно,Их одобряли, подбодря,А то, ворча, корили бденно:Не так, мол, это, то-де зря…

Потом кивали вновь похвально,По их, коль, делалось, да в лад…Как вдруг всех взор и слух повальноБыл устремлён на то, что ад

Мог принести в мгновенье ока —«Вертушки» к ним со всех сторонНеслись зловеще невысоко…И не успевши юркнуть в схрон,

Попали все под мощь обстрела:Снаряды жгли, пронзал фугасВсё на пути что, озверело,Чтоб жизни свет всех, вся угас.

Страшна была пятиминуткаОбстрела дикого по ним!Кто выжил в нём, дрожал тот жутко,Куда—то ужасом гоним…

Повсюду крики, плач, стенанья,Огонь, разруха, кровь и страх…– За что такое наказанье?! —Вопило в слёзных их глазах, —

Не от оружия мозоли,Что уж не сходят с наших рук,А что работаем мы в поле,В садах, подворье… Мир нам друг!

Но вертолёты изрыгнулиВзъярённых, бешеных солдатВ ответ, и вихрем, роем пулиГубили жителей подряд…

Шла троеротов строем рота,Ей муки, кровь – блаженный стресс,Она – безумие и рвотаЗондер команд—зверюг СС.

Ей командир прикрикнул Злелли,Пигмею ростом был что схож:– Всё, что вокруг, – то ваши цели,А цель – убей и уничтожь! —

Машина смерти стрекотала,В ход шли гранаты и штыки,Из жертв струилась кровь их ало,Лишались дети, старики

Голов, отрезанных кинжалом…И как в инстинкте прут скоты,На женщин бросились навалом,Вспоров потом им животы

И. намотавши их кишочкиСебе на шею, вроде бус,Они под гогот и смешочкиНа фотки щёлкались: не трус,

Мол, троеротов воин бравый,Добра и правды идеал!Чтоб коммунизм бить, это правоЕму мошны строй алчный дал.

Пытали жертв, чтоб выбить слово,Где батальона дышит штаб(Вьетминя честь!) сорок восьмого,Но был язык тех, будто кляп!

И палачи от ярой злости —Молчанье им острей косы —Глаза выкалывали, костиДробя, срезали уши и носы,

Снимали скальпы, все подсумкиНабив добычею битком,И чтоб беременным взвить муки,Жестоко били их пинком

И животы потом вскрывали,Живьём глотая их плоды…Не как они кто, – тот в опале,Тому – смерть, муки, кандалы.

Пылали хижины горюче…Животных в бойне дикий рёв!..Дым превращался в аспид—тучи,В колодец старец сброшен, в ров

В людей опять летит граната,Чтоб растерзать наверняка…Раздолье «бою» супостата,Морали ценность высока!

Потом настал их час обеда,Есть, пить из жертв их черепов…– А что! Достойная победа,Давили гуков, как клопов…

– Теперь повысят званье, знамо,Медаль дадут и снимут клип.Затмит свет миру наше знамя.Ай! Троеротии – гип—гип! —

В себя еду вваливши с виски,По видакам позрев стрептиз,Хлебнули крови жертв по мискеИ вновь за фотки с кличем «Cheese!»

Поля спалили огнемёты,Разрушен дамб разумный строй…Краж проявили сверхвысотыИ, как осиный ярый рой,

На жертв набросились остаток,Прикладом в кучу понагнав…Да, троерот на кровь сверхпадок,И совесть в нём не знает прав…

Столкнувши скорбных на колениИ помочась на них – сортир! —Вмиг превратили всех в мишени,Явив себе азартный тир:

Тем отстрелили напрочь уши,Тому влетела пуля в глаз,А этой – в рот, на, мол, покушай! —У той рука вдруг отсеклась…

Частили выстрелы в затылкиИ – шик! – коль строго меж бровей…И прикрывали без заминкиСобою матери детей:

Cпасти! Спасти родных малюток!Но став от пуль, как решето,Навек стихали – вид сей жуток —Не воскресит их ввек никто…

Их троероты, отшвырнувши,Детей приканчивали враз:– Не скажут, били-де, баклушиМы здесь, бездельем возгорясь!

Из жертв растерзанных воротаСоорудя, под гогот, вой,В футбольный раж вошла вдруг рота,Играя жертвы головой…

И Злелли рапорт пишет браво,Что за полтысячу враговСкосил налево и направо,Не отступя на ноль шагов.

Ух! Восхитится ротой «Чарли»Любой командования ранг,Как шли за ним в атаки парни,Что необузданный мустанг!

И, насладившись мыслью сладкой,И что уже страшила ночь,Он и всё воинство порядкомОбратным вон убрались прочь.

Остался пепел от деревниИ трупы, трупы, кровь и гарь…И тишина. Лишь не плачевныГлаза у смерти. Не бунтарь

Она от пяток до макушкиЗа ужас, в косточки играв, —Её любимые игрушки,И не отдаст своих в том прав!

Луны нет, звёзд. Мрак. Жуть. Страсть хмуро…Они насквозь прокопченыОт дыма и номенклатураВселенной, все её чины…

А, может, это лишь причина,Чтоб не светить им в весь свой блеск,Земли не видеть чтоб кончины,В себе губящей жизни всплеск?!

V

Но, чу! Иль, может, показалось?Среди одной из всех груд телВдруг тихий звук – сама скорбь, жалость —Возник, вновь гас, как бы хотел

Ростком из груды вверх пробитьсяИ зацвести, дарить плоды,Из клетки выпорхнуть вон птицей,Защебетать на все лады!

О, да! Вновь звук! И он реальность!То детский плачик слышен стал,Как мёд средь горечи и пряность,Как эликсиров всех бокал!

Ребёнок силился из грудыПечальной вызволиться прочь…И смог! Хвала усильям, чуду.Была то девочка и дочь

Той, что, растерзанна, лежалаВблизи головушки своей…Ребёнок плакал, звал немало,Полз, содрогаясь всё сильней,

От мрака, страшного до жути,И, вдруг наткнувшись, на что хоть,Впадал вмиг в обморок, по сути,Не в силах страх свой побороть…

От потрясений этих дикихВон поиссякли струи слёз,Плач захирел и стихли крики,Глаза, круглее всех колёс,

Уж больше вовсе не моргали,Вперёд уставясь только лишь…Ползти! Ползти отсюда в дали,Где жизнь и свет, не мрак и тишь!

Да! Отошла уж дочь от взрываГранаты, бросил что солдатСо злости, ярости разлива,Очнулась, чтоб покинуть ад…

Спасибо маме, что прикрылаЕё собою в этот взрыв,Всегда с ней было сладко, мило,Заботы, неги был наплыв…

Теперь одна во мраке ночи…Но вдруг узрела огонёк!К нему! К нему, что было мочи,Вмиг устремилась! Светлячок

То опустился с неба тихо,Быть, может, ветерок занёс.Он! Он спасение от лиха,Осуществленье дум и грёз.

К нему! К нему дитя стремится,За ним спешит всё вдаль и вдаль…Порыв оплатится ль сторицей,Уймёт ли страх он и печаль?

Но тут – одна лишь в мире силаНеиссякаемая естьНа то – вдруг мать зашевелила —И этой силе слава, честь! —

Окровавлёнными рукамиИ распростёрла их вослед,Как бы взывая дочку к мамеВернуться, не было чтоб бед!

Беззвучно мёртвыми губамиВзывала также голова,Навек сомкнутыми глазамиСтремилась вслед, как бы жива…

Ввек в матерях Устав прописан:В любви, заботах жить – их долг,Урчать, ласкаться, будто киса,Тогда лишь в детях будет толк.

Но все усилия напрасныЕё к себе дитя вернуть…Ползёт, стремится та в опасныйЗа Светлячком призывный путь,

Чтоб быть от жути дальше, дальше,Как нить, влекомая иглой!Но сил уж нет, и черепашьиДвиженья стали в тьме презлой…

Но вот покинут ад разбоя,Где был жестокий жизни срез,И в высоченный пред собоюДитя вползло шуршащий лес…

Но здесь своя опасность, страхи:Вокруг мерцанье чьих—то глазИ визги, писки, звери, птахи —От них беды жди и проказ!

И по лицу хлестали ветки,По тельцу голому, спеша,Скользили гады, рядом – детки,Что дыбом волосы! Душа

От жути этой содрогалась,Веля шарахаться вон прочь!Прижаться б к маме, хоть на малость,Чтоб страх утих, – мечтала дочь…

Кровоточило и зудело,Распухло, ставши не своим,Шипами жаленное, тело,Впивался гнус, не уловим,

И уж хотелось крепко—крепкоГлаза зажмурить, съёжась в ком,Как вдруг взглянул в них… зверь прецепко,Достиг её одним прыжком!

Он был огромен, силой знатен,Ужасен пасти был оскал,Клыков вид острый, неприятен…– Мала добыча!.. – проворчал… —

Фу! – он поморщился сначала, —Да ты, глазам не верю, Тэй?Вмиг разорвать тебя присталоКлыков безумством и когтей!

– Твой шерсти цвет в том подтвержденьеНа голове, Луна как, бел.Не наша ты, то без сомненья! —И растерзал бы уж и съел,

Да, всё ж принюхавшись по—чутче,Опешил, гнев свой усмиря,И грозовой не стал уж тучей:– Прости, младенец! Взъелся зря…

И понял он, вздохнувши тяжко,Какая ей далась судьба…И, чудо, выжила, бедняжка!Хоть шла вкруг жизней молотьба…

Вот потому и поседела,Ещё не сделав и шажка…Она ж, добро почуя, смелоК нему прильнула, зря дружка…

И зверь, огромный, полосатый,А это Тигр всесильный был,Её, вдруг нежностью объятый,Лизнул, смиря свирепый пыл,

И всю—всю вылизал, слюноюОбеззаразив тяжесть ран, —Как санитар он был средь боя,Спеша со смертью на таран!

Дитя, его теплом согрето,К нему прижавшись, стихло враз…Его стерёг он до рассвета,Сам не сомкнувши острых глаз.

И чуть лишь утро посветлело,Зверь, аккуратно взявши в пасть,Понёс дитя сквозь дебри смело,С природой чудно слившись в масть…

Он к Человеку точно вышелИ положил дитя к ногам.Теперь отцом тот будет, крышейОт бед и карою врагам.

Одобрил Тигра тот старанье,Погладив ласково рукой,И зверь, лизнувши на прощаньеДитя, исчез в листве густой…

Сопротивленья ВетераномТот человек когда—то был,Подвержен пыткам, горю, ранам,Не раз пускался и в распыл…

Когда же враг, Вьетнам расклиняПосередине пополам,Стал Юг терзать его, ВьетминяБойцом уж был он, вражий хлам

То тут, то там вон выметаяИз сердцу милой стороны,И власть народная, роднаяВлезала в крепкие штаны,

Хотя в них делали прорехиРасправы, газы и напалм…Но доставались на орехиТем, кто могилу ей копал!

Огонь пылал народа гнева,Вздымалась сил его волна,Живьём не лез уж в вражье чрево,Была решительность стальна!

Вот при одном давнишнем бое,Когда бесилась смерть вокруг,Летели бомбы градом с воем,От их земля рыдала мук,

Роились жалящие пули,Душил «CS» – зловещий газ,Боец сей вспомнил, как согнулиВдруг Тигра корчи – то зажглась

На звере шерсть, принесши боли,Но почему он здесь? Как знать!Не по своей, конечно, воле.Опешил! Да куда бежать,

Когда вокруг сам ад развёрзся,Сгорает напрочь всё живьём,В дыму не видно дальше носа,И смерть орудует копьём…

Не мог в беде оставить зверя,Подполз к нему он в тот же миг,Тот не умчал, в добро поверя,Наоборот, к бойцу приник…

Защиты жертва в каждом ищет,Когда беда вдруг сотряслась.Лишь две крупнющие слезинкиНевольно зверь держал у глаз…

Сбил пламя с Тигра, обезболил,Намазал мазью, сверху – бинт,И нет уж боли дикой боле,Вполне здоровый внешний вид.

Так родилася дружба с зверем.Коль санитаров рядом нет,Бойцов израненных, им верен,Тянул Тигр с боя в лазарет…

Вот и принёс дитя он также,Ведь зверь в своей родной средеБольному в ласке не откажет,В тепле, защите и еде.

Так Ветеран, семьи лишённыйОт рук карателей, стал вразОтцом невольно, вдохновлённыйВновь к жизни, случай что припас.

И хоть Устав был строг во взводе,Решили всё ж, пусть будет так:– Ты ей отец, семья взвод, вроде,Во время ж мстительных атак

На кухне будет пусть у женщин,Угрозе чтоб не подвергать.Постелим мягче ей, нам – жестче,Так сообща заменим мать.

С любовью к ней тянули руки,Погладить чтоб, прижать к груди,С своими были, ведь, в разлуке,А вдруг уж нет их, не найти…

Все, изумясь спасенья чуду,«ФЫОНГ» решили имя дать,Игрушек сделали ей груду,Забыла ужас чтоб. И мать…

Вот и росла так. Чуя сметку, —Да разве мало вкруг сирот! —Сама мала ещё, в разведкуХодила смело в пятый год.

Но всё рвалась идти в атаки,Чтоб мстить и гнать врагов—мурен,Стрелять из пушек, мчаться в танке,Ввек не сдаваться гадам в плен!

И всё отца—то вопрошала:– Когда, когда я подрасту?!– Ну, ждать тебе ещё немало,Вот подрасти чуть в высоту…

А, впрочем, слышал я от деда,Земли коль выпить дивный сок,Силён вмиг станешь для победы,Отважен, ловок и высок!

В горах Лангшона это дивоУ страшной пропасти на дне,И даже шёл кто не трусливоТуда, навек был в западне.

Но я не знаю, где такое,Туда не ведаю пути… —И уж нет дочери покоя,Стремится место то найти!

И вот, когда все обсуждалиТяжёлый свой победный бой,Ушла в неведомые дали,Отвагу взявши в путь с собой…

А спохватились, поздно было,И поиск лишь вогнал в печаль,И стало горестно, уныло,Хоть прочь себя куда отчаль!

Надежду всё ж не отгоняли…Фыонг же, встав на стременаСтремленья въедливого в дали,Шла, цель найти устремлена,

По вдрызг растерзанной землице,По пеплу бывших деревень,И стонет всё вкруг и дымится,Но возрождением не лень

С тройным усилием заняться,Всегда как было с давних пор,Семью обресть, сестру иль братца,И выползть прочь из ям и нор!

Шли тени—люди, как скелеты,На лицах ужаса следы —То тэй их, злостью разогретый,Лишил жилья, еды, воды

Штыком и пулей, бомбопадом,Всё сжёг, разрушил, отравил,Жирели чтоб олигархаты,Сидя на злате в сотнях вилл.

Фыонг спешила, чтоб бороться,Как все, – с оружием в руках! —(Туда, где падало вниз Солнце) —Набив мозоли на ногах,

Из сил последних выбиваясь,Попав не раз и под обстрел,Но в плод рождалась цели завязь,Сон не метал в глаза ей стрел…

Но вдруг, застыв средь леса чащи,С опаской страшной поняла —О горе ей! —совсем пропащи,С пути что сбилася, дела…

Упала на землю и – в слёзы!И, как назло, гнетёт уж ночь…Ничто с отчаяньем – занозы,Усталость, боли… Бьётся дочь

Бойца в истерике… ДыханьеВдруг над собою ощутя,Теряет в ужасе сознанье…Ах, невезучее дитя!

Без пользы так родной ОтчизнеВ момент последний и пропасть,Ведь троероты зверски грызли,Её живой швыряя в пасть.

Очнулась, думая, в проклятомУже находится аду…А рядом… С видом полосатым —Да, в яви то, а не в бреду —

Стоял Тигр, друг её давнишний!– Поступок твой, Фыонг, знай, плох.Шлепок за это был б не лишним,Во взводе скорбь, переполох…

– Но! – покраснев, всё рассказала,И он, умеря строгий пыл,Чем возгордился сам немало,Шепнул: – Я б так же поступил!

Уймём сейчас с тобой мы горе,Я знаю место гор среди,Садись мне на спину! – И вскореЦель показалась впереди…

– Постой! – Фыонг вмиг соскочила,Её глаз острый, как игла, —Ждёт Паука там смерть—кончина:На лапки палочка легла,

Не может вырвать их из плена,И мы, как сильные, помочьДолжны в том горе непременно… —И мчали вновь во всю-то мочь!

То место было неприметно,Иди хоть мимо, не найдёшь,Пройди сто раз вновь, – снова тщетно,Так был схорон его хорош.

Тут поспешил Тигр восвояси,Чтоб принести всем чудо-весть…В провал взгляд вперя, затрясласяФыонг от страха: – Как же лезть,

Когда нет лестницы, верёвки?Нигде не видно и лиан,В провал не спустится и ловкий.Неужто цель моя – обман?!

Так и останусь малолеткойЕжё на многие года? —И снова в плач… Но тут к ней с веткиСпустился каплей, как вода,

Паук на тонкой паутине:– Ты не горюй и не страшись,Не одолеть тебя кручине,Я помогу спуститься вниз,

В моей беде, ведь, помогла ты. —Ударил он в бамбук, как в гонг,И пауки вмиг, как солдатыЯвились строем! И Фыонг

Смотрела, ловко как сплеталиОни единый крепкий жгут…– Ну, всё, готово! Не пора лиСпускаться вниз? Не мешкай тут!

Одним концом жгута обвязанБыл торс её петлёй тугой,И выпускали, свивши сразу,Все из себя – конец другой…

Так, метр за метром, с самой кручи,И опустили вглубь дитяСемьёю дружною паучьей,И, сеть за сетью наплетя,

Ловить вновь стали мух и гнусов —От них зараза лишь и зуд.И хоть Фыонг была не трусом,Но храбреца её статут

Во глубине на миг весь стёрся,Такой здесь был кромешный мрак,И страхов бешеного кроссаОстановить нельзя никак!

Куда ни ткнись, вокруг скал стены,Глубокий каменный мешок…– Где сок Земли? Я непременноДолжна испить, хотя б глоток!

Вдруг голос дивный и распевныйОбворожил ей душу вмиг,Такой же милый, как тот, первый,Что навсегда в неё проник,

Когда качалась в колыбелькеИ под него впадала в сон,Сомкнув блаженно, сладко веки —Таким магическим был он…

– Раз место ты нашла провала,Его достичь сумела дна,Тебе богатства дам немало,Владеть им будешь лишь одна.

И заживёшь, не как лак-заны,А как преважный шикуан,Уйдёшь в дворца жить чудо-залы,И будет кхен в веселье рьян!

На шею сядешь ты народа,А, уж залезши, не слезай!Затмит лишь твой любую модуНаипрелестный аозай, —

Земли то лился голос песней…И лишь иссяк слов водопад,Как воссиял вдруг свет чудесный,И недр Фыонг узрела клад.

Богатством он слепил безмерным,Ни обозреть его, ни счесть,Не перечислить, что в нём, верно,За пять годов, а, может, шесть!

Фыонг, как все на свете дети,Гнала восторга водопад!Лианы тянут как вкруг плети,Тянула рук к всему ухват…

Но впала вдруг в оцепененье!– А где же сок, где сок земной?К нему моё влекло стремленье,Жила мечтой о нём одной!

Мне ни к чему богатства груды,Владеть им должен весь народ,А не враги страны-иуды, —Так говорит наш храбрый взвод!

– Уйми, дитя, души стенанья,Смири разгневанную прыть,То было лишь, знай, испытанье,А не смогла б, мол, ты забыть

За соблазнительнейшим блескомТу цель, сюда что привела?Теперь уверена я вескоВ обратном, чем ты и мила.

Возьми волшебную вот чашуИ благодать мою испей,Вмиг повзрослеешь, станешь краше,Бесстрашней, стойкой и сильней.

Чтоб не отчаяться однажды,Умерь количество глотков… —Фыонг же, мучимая жаждой,Забыла вмиг наказ тех слов

И превратилася… в старуху,Согнувшись, в бурю будто куст, —Судьба дала вновь оплеуху! —Костей при шаге жуткий хруст,

О чём, лишь знать ей, бормотанье…Вся кожа сморщилась, губ, глазЦвет потускнел. И рук дрожанье…Вот так бывает у всех нас,

Когда не внемлем мы совету,Идём спесиво поперёк,Мол, наша гордость им задета,И от совета мал-де прок.

Душой Фыонг – ребёнок тот же,Но тело, силы – не свои…Боль, стыд, отчаяние гложат:– Как я теперь пойду в бои,

Когда поднять рук, ног не в силах,Подслеповата и глуха?Знать, здесь теперь моя могила…Судьба в отмщении лиха! —

Печально смотрит, отрешённоНаверх, в провал, где скрытый лаз,И безнадёжность многотонноЕй на сознанье взобралась…

А в это время в небе жаркийСмертельный бой воздушный вёл,В отваге, ярости запарке,С врагами подлыми Орёл,

Мстя за погибшую ОрлицуПри взрывах бомб преступных птиц —Армада их Вьетнам стремитсяУбить в пределах госграниц.

Не бережёт в бою он тела,Вонзает в крылья, фюзеляжОтмщенья когти и сверхсмелоБросает грудь на абордаж!

Рулей сбивает отклоненье,Могучий клюв обшивку рвёт,Строй нарушает напрочь звеньев,Что, обезумев, троерот

Спешит покинуть вон кабину,Чтоб больше ужаса не зреть,Тем отвести свою кончину,Сюда не лезть вовеки впредь!

Но в бой ввелися подкрепленья,Чтоб обеспечить перевес,И в сердце вдруг Орла раненьеЕго прочь скинуло с небес

И, кувыркаяся безвольно,В провал случайно угодил,Была Фыонг где, и пребольноУпал у ног её и сил,

Подняться чтоб, уж не имея…Вздымалась в муках тяжко грудь,Биенье сердца всё слабее,Взор затуманивала муть,

Кровь навсегда то покидала,Её что гнало день и ночь…Фыонг, встревожася немалоЗа птицу, бросилась помочь

Ей, ощутивши всей душоюВмиг боль её быстрее глаз.– Оставь! – в ответ он с хрипотою, —Я не небесный больше ас!

Ты, видишь, смерть уселась рядом,Увлечь меня чтоб в мир пустой…Спасать себя тебе бы надо!Ты губы смажь себе густой

Моею кровью, станешь сразуТакой, какой хотела быть,Себе, другим на радость глазу,Исчезнет немощь, вспыхнет прыть,

Ты будешь сильной, стройной. ловкой,Вновь возродится тонкий слух,При безысходности сноровкойБлеснёшь, включа железный дух!

Но вот братание пребелыхВолос с твоею головойНе раскрепчает, аж до зрелыхГодов, как память, что с тобой,

С деревней звери-троеротыВ экстазе сделали, сгубив,Что не остались и сироты,А моря крови лишь разлив… —

Всё так и сделала, с поклоном,Фыонг-старушка и, лишь кровьКоснулась губ, уж в обновлённомПредстала виде. Славься, новь!

И воссияла вся, как Солнце!Наверх же бросив грустный взор,В рыданьях вся как затрясётся:– А толку что?! Со дна как гор

Я подниматься кверху стануПо вертикальной глади скал?Легка добыча я капкануДна глубочайшего, оскал

Его разверзнется злорадно,Меня навеки поглотит,И не пройти мне уж парадноВ честь над врагом Победы… – Вид

Блёк с отрешённости засильяЕё, сгибая, будто лук…– Постой! Не плачь! Свои я крыльяТебе отдам, и горечь мук

Исчезнет враз! И ты покинешьСей мрачный каменный мешок,Сил в крыльях хватит, чтобы финишПобедно взять в один рывок!

Мне уж они не пригодятся,Так пусть ещё послужат срок,Неутомимые два братца,Последний раз в них будет прок… —

Поцеловавши клюв разбитый,Придавши перьям чудный вид,Погладя когти, боем сбитых,Фыонг взлететь уж норовит,

Да самородок вдруг невольноУзрела золота, взяла, —Чтоб птице памятник сей вольнойПоставить. В ход пустив крыла,

Хотела вверх взлететь быстрее,Но, как ни машет, – не летит:«Пустая, может быть, затея?» —И вновь печальный, скорбный вид…

– Оставь бесплодные потуги…Все, кто себе хотел взять клад,Хоть были в том в большой натуге,Попали с жадностью лишь в ад.

Так, помню, было и однажды,Когда, стреляя птиц, зверейПодряд, страдаючи от жажды,Клан шикуанов поскорей

Воды источник рыскать начал,А Солнце взлезло уж в зенит.И, чуть от радости не плача,На место вышли, что хранит

На дне бессметные богатства,Ну, а точней, сейчас где мы.И сразу – дружба прочь и братство,Пошли лукавство в ход, умы!

И, привязав к кусту верёвки,В провал спустилися, на дно,Вмиг чудеса явив сноровки,Как за движение одно

Схватить из клада больше кучуИ, коль уж некуда хватать,Взлезать все ринулись на кручу,Вернуться тут же чтоб опять!

Но их тяжёл стал вес; с корнямиТот из земли куст вырван был,И снова, шмякнувшися, в ямеВсе были вмиг, смиривши пыл!

Такое уж хапуг всех кредо,Концов не будет им иных.А честь… То общая победаПогибших всех и всех живых! —

И самородок положивши,Пустивши в действие крыла,Провала много—много вышеФыонг чрез миг уже была!

Ей с высоты открылась взоруКартина жуткая вокругОт троеротова разора,Его бесчинств, звериных мук…

В солдатской форме то маньяки,Привит им с детства сверхсадизм,Как псы взъярённые, воякиТерзают мир. Социализм

Всего им жутче, ненавистен,Ведь мира он являет суть,И капитал, страшася истин,Стремится с ног его столкнуть

И затоптать любым приёмом,А он плодит их, будто мышь —То ложь и подкуп, бойня ломом,Раздор и хаос, шпиков тишь,

Взращенье тайно диссидентов,Чтоб оппозицию создать,Тьма на семью, мораль наветовИ диверсантов гнусных рать —

Придать стремится им осёдлостьВезде, куда нацелит глаз,Экономическая подлостьВсё ищет, ищет брешь и лаз,

Самосознанию народовСадистский грязный кляп суёт.Но гордо их ведёт СвободаК достойной жизни всё вперёд!

Летит Фыонг и, будто зримо,В руках сжимает автомат,Теперь ей быть непобедимой,Очередей обрушит град,

Кося врагов под самый корень!Летит! И видит в ней народВиденье: быть Победе вскоре!Впадает в ужас троерот,

Такое видя и опеша:– Вьетнамцы с крыльями?! My god!Что за народ?! Он просто леший!И он затянет всех нас в ад… —

И, впавши в панику, стрельбоюВмиг разражается, чтоб сбить…Но, не владея сам с собою,В укрытье кажет тотчас прыть!

На дно бросается окопа,Прикрыв затылок парой рук,Как от земного мчит потопаВ стальной ковчег, задраив люк…

Фыонг летит! И вот уж близко,Родной до слёз, отважный взвод…И вот от радости уж тискатьВ объятьях встречи стал народ

Её, дивяся превращенью,Рукой дотронуться спешит,Смеясь, казали ложь – сомненье:– Да ты ли? Странный что-то вид…

– А, может, оборотень вражий,Лазутчик, выследить чтоб нас?– Держать! Держать её под стражей! —А сами вновь её рассказ

Внимали с страстным упоеньемИ крылья гладили не раз.Отец смотрел же с умиленьемНа дочку, выросшую враз!..

И гордость, что она настырноДобилась всё ж своей мечты,Ласкала душу… – Дочка, смирно!Марш курс солдатской маяты

Пройти без устали и лени,Всё исполняя точно, в срокВ бою от страха чтоб колениВвек не дрожали, как листок

От ветра. Знай всему устройство,Учися целиться, стрелять,Бежать, лежать. Всё видеть – свойстваУспех приносят, благодать.

Взаимопомощи обоймуВсегда держи, набитой сверх,И к испытанию любомуГотова будь. Оплошность – стерх

Для птички слабенькой и малой.Того лишь пуля не берёт,Кто в бой идёт всегда удало,Бесстрашно, храбро и вперёд!

Лишь после этой всей науки,Что день и ночь блюла подряд,Возьмёшь ты в жаждущие руки,Тобой желанный, автомат. —

Всё приняла Фыонг серьёзно,В ответ отцу сказала: – Есть! —И с потом всё прошла, где слёзно,Впитала всё. И в том ей честь!

И вот торжественно пред строемТак командир сказал: – Я радФыонг, бойцу теперь, пред боемВручить отмщенья автомат.

Сметай с земли прочь троеротовИ их союзный стайный сброд,Гони, как мух, от мёда сотов!Страна, терзаемый народ

Защиты ждут, освобожденья.Не подведём же их, сыны!Бои вести на упрежденье —Закон наш, в этом мы сильны.

Сейчас наш взвод в составе ротыВзять за одну атаку лишьОбязан пункт, где троеротыЖируют, в рисе будто мышь…

Ясна цель: выбить, закрепиться,Обратно вовсе не сдавать!Мы все – народная десница,Крушить чтоб вражескую рать. —

И вот, подкравшись незаметно,Огня открыли сразу шквалИ к цели бросились заветной,Как ярый в бурю моря вал!

И всё б закончилось удачно —Молниеносен был наскок! —Да вдруг забил смертельно, смачноКрупнокалиберный исток,

Потом другой, за ним и третий…Пришёл враг, видимо, в себя,И вот уж многих нет на светеБойцов, жизнь напрочь отлюбя…

Прижал огонь к земле всех круто,Живуч он, даже не берёт,Как заколдованнейший, будто,И всеразящий миномёт…

Всё! Операция под срывом,Её уж виден полный крах…И вдруг, с одним души порывом,Фыонг, исчез которой страх,

Взяла гранат и мин три сумки,Стремглав взлетела выше тучИ, прекратить бойцов чтоб муки,На огнеточки с тучьих круч

Вошла в пике и забросалаМин градом грозным и гранат,Их уничтожив, чем немалоВ атаку вновь внесла заряд —

Она закончилась разгромомВ прах троеротова гнезда,Что по войскам их было