Проза жизни - Иоанна Хмелевская

   — Нет. А колбасу привезла, - озабоченно подтвердила Шпулька, пытаясь развязать грубую бечевку. - Вот тупица этот Зигмунт, надо же так затянуть... Дай мне что-нибудь! Черт, ноготь сломала...

   — Разрежь, - нетерпеливо предложила Тереска.

   — Исключено, это шнур для белья.

   — Ну и что? Потом свяжешь.

   — Нельзя, говорю же тебе — это шнур. Для белья.

   — Подумаешь! Почему, спрашивается, шнур для белья нельзя связать узлом?

   — Не знаю. Но нельзя. Дай что-нибудь твердое. Ну, там, гвоздь, проволоку.

   — Анита, переложи яйца сюда, - распорядилась пани Букатова, заглядывая в коридор с корзиной в руке. - О, Тереска! Откуда ты взялась? Добрый вечер. Ты прямо как на заказ, я привезла из деревни кровяную колбасу, возьмешь для мамы.

   Шпулька схватила корзину и сунула ее в руки Тереске, которая как раз управилась с узлом.

   — Переложи сюда яйца. Четыре десятка... нет, пять, нет, мама, сколько мы себе оставим?

   — Полсотни. Чемодан не трогай, я сама распакую. Тереска потеряла всяческое терпение.

   — Святая Мадонна, вы что, обчистили закрома какого-то богатого фермера? Надеюсь, закрома родины остались целы. Зачем столько всего? Шпулька, ну ты даешь, неужто все это добро тащила пешком?

   — А то! Представляешь себе наше путешествие? С этими узлами! С пересадкой! Народ валом валил в Варшаву, поезд был набит под завязку, пришлось ехать в купейном.

   — Зачем вы так себя загрузили?

   — Потому что все свежее и натуральное. В городе такого не достанешь. Такой кровянки уже с войны не делают, а яйца прямо из-под курицы, - авторитетно объяснила Шпулька. - А перо с настоящего гуся. Погоди, надо вытащить еще сметану для этой тетеньки...

   Тереска поняла, что придется смириться. Шпулька не придет в себя, пока не рассосется этот катаклизм с багажом. Ничего не оставалось, как подключиться к авралу, чтобы сократить его. Но распирающие ее чувства рвались наружу, требуя слова.

   — Заходил Богусь, - безразличнейшим тоном проронила Тереска, придерживая громадный узел.

   Шпулька, на глазах которой завязывался в лагере этот роман, уронила сверток с кровянкой.

   — Что?! О Боже, так разрыв сердца можно получить! Ну и как?!

   — Не знаю. Вот хочу с тобой обсудить, - ответила Тереска, испытывая одновременно восторг и уныние. - Он сегодня был. Только что ушел.

   — Как сегодня? Я думала, давно уже. Осторожно, перо держи вверх ногами, а то разлетится...

   Страдания страданиями, но проза жизни, несмотря ни на что, требовала своего. Нагруженные тюками и прочими емкостями, Тереска и Шпулька двинулись к живущей поблизости знакомой тетеньке. Передали ей все, что полагается, и вернулись. Тереске был вручен внушительный кусок кровянки, который она приняла с полнейшим безразличием, лишь бы не обидеть. Шпулька пошла проводить подругу, после чего Тереска проводила Шпульку, а потом все повторилось...

   — Какая-то ты странная, - неодобрительно подвела итог Шпулька, услышав подробный отчет подруги. - Не знаю, в чем тут дело, но если тебе кто-то жутко не нравится, или тебе на него наплевать, то ты становишься само обаяние, прямо дух захватывает. Умная, неотразимая и все такое прочее. А с Богусем катастрофически глупеешь. Я уже в лагере это заметила, только не успела тебе сказать.

   — Как ты думаешь, он тоже это заметил? — озабоченно спросила Тереска.

   — Слепой бы это заметил. Разве что поглупел бы с тобой заодно. Не хочу тебя огорчать, но мне не показалось... с другой стороны, оно и к лучшему, что он пришел, когда ты не слезы лила, а дрова колола.

   — Может, и к лучшему, - согласилась Тереска. Она только сейчас начинала соображать, как надо было себя вести, что делать и 6 чем говорить.

   — Ну что ж, первый блин комом. Но ты зря так расстраиваешься. По-моему, это ему следовало расстроиться.

   — Может, и так, только не сказать, чтобы он здорово расстроился, - буркнула Тереска и вдруг резко остановилась. Сумрачно поглядев на Шпульку, она после короткого раздумья добавила: — Хочешь правду? По-моему, ему все равно.

   — Не преувеличивай, - неуверенно проговорила Шпулька.

   Шпулька считала свою подругу настоящей красавицей, и если уж на то пошло, то это Богусю следовало бы переживать и убиваться.

   — Я не преувеличиваю! — сердито сверкнула глазами Тереска. - Надо смотреть правде в глаза: я о нем все время думаю, а ему на меня наплевать!

   — Тогда не думай.

   — Прямо так просто! Да еще сейчас, после того, как он приходил!

   Подруги в глубокой рассеянности повернули назад и побрели к дому Шпульки. Затем еще раз повернули и направились к Тереске. Солнце уже зашло, сумерки быстро сгущались.

   Супруги Кемпиньские вернулись из гостей довольно рано, около восьми. Ничего такого не ожидая, открыли калитку, потом дверь и вошли в дом. Пан Кемпиньский поднялся наверх, в ванную, а пани Марта завернула на кухню. Уже на пороге она споткнулась о большой разворошенный мешок со старыми чулками. Нельзя сказать, чтобы это ее встревожило, но тут она заметила, что дверь в сад распахнута настежь. Выглянув, она увидела груду поленьев и веток, но дочери своей, как ни странно, не увидела.

   Сверху перегнулся через перила пан Кемпиньский.

   — Тереска там? — спросили оба одновременно.

   Ответа в такой ситуации не понадобилось. Пани Марта послала нетерпеливый зов в глубь сада. Пан Кемпиньский выглядел слегка растерянным.

   — Что там стряслось в ванной? — спросил он с некоторым неудовольствием. - Все раскидано, ужасно воняет бензином. Ты что-нибудь понимаешь?

   Пани Марта забеспокоилась.

   — Где Тереска? Она должна быть дома! Дверь в сад распахнута... Какой бензин?

   Она понеслась наверх и влетела в ванную. Кружки, зубная паста, щетки валялись на дне ванны. Пол был усеян осколками стекла. В углу валялось полотенце и какие-то тряпки, которые при ближайшем рассмотрении оказались Терескиной одеждой. Все вокруг было пропитано бензином.

   — Силы небесные, что это значит?! Двери нараспашку, двор завален дровами, мешок с тряпьем распотрошен по всей комнате... что-то стряслось... Где Тереска?!

   Подгоняемые растущим страхом, супруги Кемпиньские наперегонки устремились в комнату дочери. Глазам их предстало зрелище поистине устрашающее. Интерьер выглядел как после вражьего нашествия или проверки на прочность в аэродинамической трубе, на письменном столе и в шкафу царил леденящий душу разгром, а посреди стола, венчая весь этот кошмар, красовался жуткий, изуверского вида топор.

   Пани Марте стало дурно. Будучи по натуре женщиной довольно чувствительной, она обладала живым воображением, которое почему-то всегда заставляло ее ожидать самого худшего.

   — Ее похитили, - срывающимся голосом прошептала она, - звони в милицию!

   Пан Кемпиньский не видел ни малейшего повода, почему кому-то вздумалось бы умыкнуть его ребенка, но и он чувствовал себя ошеломленным. Квартира в некоторых своих местах действительно напоминала побоище, а Терески действительно нигде не было.

   — Надо все осмотреть, - сказал он, сбегая по ступенькам. - Не волнуйся, я загляну в подвал.

   — Звони в милицию! — взвизгнула пани Кемпинь-ская.

   По счастливой случайности три месяца тому назад пан Кемпиньский выступал свидетелем по одному мелкому делу и лично знал участкового, с которым поддерживал в тот период тесный контакт и даже подружился. По счастливой же случайности участковый оказался на своем посту, и у него не было ничего срочного, поэтому он смог немедленно приехать.

   — Вы только взгляните, - растерянно сказал пан Кемпиньский, зараженный нервозностью жены, и открыл дверь в Терескину комнату. - Вы только взгляните, - повторил он, открывая дверь в ванную. - Вы только понюхайте!

   — А дверь в сад мы обнаружили открытой настежь, - прошептала пани Марта сдавленным голосом.

   Участковый приехал на милицейской машине, в сопровождении водителя и помощника. Наметанным глазом он осмотрел все несуразности, осторожно, но со всем вниманием изучил топор, не обнаружил на нем следом преступления и впал в состояние некоей неопределенности.

   — Любители, - озадаченно пожал он плечами. - Действовали как-то нетипично.

   На основании видимых данных за несколько минут удалось восстановить ход событий. Преступники несомненно что-то искали, скорей всего, деньги. Топор принесли, чтобы отрубить Тереске голову, правда, не исключено, что просто хотели ее попугать. Возможно, в их планы входил также поджог дома, на что указывают приготовленные во дворе дрова и бензин в ванной, но по неизвестным причинам они отказались от своего первоначального намерения. Деньги искали в комнате Терески и в мешке с чулками...

   — Но у меня никаких денег нет! — с пронзительным стоном запротестовал пан Кемпиньский.

   — Возможно, — согласился участковый, - но они-то думали, что есть. Не обнаружив искомое, преступники похитили Тереску с намерением потребовать выкуп. Таково единственное логическое объяснение случившемуся.