Крики прошлого. Часть I - Гело Никамрубис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Интересно, а что именно стряслось, ты мне не расскажешь, так? – не теряя добродушного вида, спрашивал Геннадий Юрьевич. – я узнавал, что Глеб Валентинович – отличный доктор! Редкостный мастер своего дела, я бы сказал.
– Не настолько, как ты себе представил. И да, вдаваться в подробности мы не станем.
– Ну что же, я выполню твою просьбу, но только завтра, а сегодня у тебя еще есть время передумать. Как-никак, мы собираемся сломать человеку карьеру.
Последние слова Виктор Романович пропустил мимо. Ведь, как выразился сам Глеб Валентинович: «Зачем вообще кому-то кого-то понимать?». Закончив беседу со своим другом и наставником, опечаленный отец вернулся в больницу. Добравшись до отдельной палаты его сына, он застал там вчерашнюю девушку-медсестру.
– Мне сказали, что Вас сегодня не будет, – вместо приветствия сказал удивленный Виктор.
– Да, у меня сегодня выходной, но Аня, вторая медсестра, попросила отработать сегодня вместо нее, – так же без приветствия отчиталась девушка.
– Что-то случилось?
– Честно, я не знаю подробностей, но слышала, что у Глеба Валентиновича случилось какое-то несчастье. Вроде жена от него ушла и забрала детей, а Аня любит его, как отца. Дело еще в том, что у нашего доктора когда-то давно были проблемы с алкоголем, и Аня переживает, что он может сорваться. Вот и отправилась к нему на поддержку. «Скоро у него будут проблемы не только с алкоголем», – подумал про себя Виктор. – Понимаете, он для Ани, как отец. Ее родители погибли в автокатастрофе, и он делал все, чтобы бедняжка не сошла с ума, а его жена – крайне ревнивая женщина. Вот, собственно, такие дела. Ах, и простите, что не разбудила Вас. У меня просто не хватило смелости.
– Ну что Вы, не стоит извиняться. Я сам виноват, – Виктор и впрямь не держал зла на девушку, так как считал, что всегда и во всем нужно искать причину внутри себя.
– Вы, кажется, хотели вчера поговорить? Я уже все закончила и с радостью выслушаю Вас. К тому же и Вашему сыну будет приятно услышать голос отца.
– Мой сын в коме. Он ничего не слышит и не понимает, – без особой неприязни сказал мужчина то, что думал.
– Не стоит недооценивать родственные чувства, – эти слова задели Виктора. Уж его в этом упрекать не стоит. Но ведь девушка права, здесь он проявил бестактность.
– Даже не знаю, с чего начать, – неуверенно сказал Виктор, не решившись еще до конца. – Вообще очень трудно говорить и думать о чем-либо в такой ситуации. Я взрослый мужчина и нахожусь сейчас в палате моего последнего сына. Сына, который может не проснуться.
– Не нужно так говорить, – перебила девушка, тем самым смутив Виктора Кротова. – Вы забыли? Я же вчера Вам говорила о том, что чудеса просто так не случаются. Но даже чудесам нужна поддержка – верьте в них!
– Да, Вы правы, – Виктор широко улыбнулся. Он никак не мог ожидать столь требовательного тона от столь милой и юной девушки. Правда, улыбка его тут же спала. – Но вся эта больничная атмосфера, давящая на тебя, заставляет осознать, что ты беспомощен и никак не можешь повлиять на ситуацию. Тебе не могут помочь ни твои деньги, ни связи, ни жизненный опыт…белые стены, белый потолок, вокруг все эти непонятные приборы с десятком трубок, которые впиваются в тело моего мальчика, а он даже не чувствует их. Он не знает, где он находится, он не видит…– последовала пауза, – «Как его отец плачет у его больничной койки» – подумал он, но не осмелился сказать это вслух. – И это неспроста. Это моя вина. У меня было отнято все самое дорогое! Кроме последнего сына, все, что есть в моей жизни, ничего не стоит ничего. Я остался один, рядом с сыном, за судьбу которого не берется говорить ни один врач. И вот я стою и собираюсь все Вам рассказать. Вам, человеку, которого и не знаю вовсе. Но что-то внутри меня подсказывает, что я просто должен Вам все рассказать. Нелепица какая-то… – после Виктор перевел взгляд на своего сына и продолжил. – Если ты слышишь меня, сынок, прошу тебя, не делай поспешных выводов…не отрекайся от меня. Знай, что так, как я себя ненавижу, меня ненавидеть не может никто. Ни один год я мечтал о смерти, я перешел с ней на «ты» и жаждал, чтобы она забрала меня в свои объятья. Я просил, я молил, но у нее были свои планы, жуткие и очень жестокие. В конечном итоге, она полюбила меня и сопровождала повсюду. Где бы я ни делал шаг, костлявая тут же устраивала свой бал. Все, что мне было дорого, она забирала себе, – снова пауза, мужчина явно о чем-то задумался, а девушка и не думала перебивать его и уж тем более переспрашивать о странных словах собеседника. Но когда пауза затянулась на достаточно длительный срок, ей все же пришлось спросить.
– Все нормально?
–Да. Простите, мне нужно сделать телефонный звонок, – Виктор Кротов набрал номер Геннадия Юрьевича и сказал, что его утренняя просьба отменяется. Конечно, он чувствовал неудобство от такого решения, ведь он дал доктору слово, что тот уже не будет работать. Но с другой стороны, разве слово стоит судьбы человека? Человека, который просто вспылил, а не сделал зла по умыслу. После, Виктор, погруженный в объятья своих воспоминаний, начал рассказывать свою историю. У него не было желания что-либо приукрасить или скрыть, напротив, он воспринимал все словно исповедь. Перед Марией он был, словно грешник, исповедующийся перед священником. И он понимал, что для того, чтобы действительно был толк во всем его рассказе, он должен раскрыться полностью, освободится ото всех своих страхов, переживаний, всех демонов, что разрывали его душу в клочья на протяжении долгих, мучительных лет. И только тогда он, возможно, станет свободным и обретет покой. Только тогда он сможет себя простить. И эта удивительная, добрейшей души девушка подходила для его откровения как нельзя лучше. И дело было вовсе не в ее ангельской внешности, вовсе нет. За свои годы Виктор уже не раз убеждался, что внешность весьма обманчива. И хоть он не мог знать наверняка, он чувствовал, что она его понимает; она способна разглядеть и познать все то, о чем он говорит; она сумеет прочесть между строк. А раз так, то, несомненно, эта маленькая, хрупкая девочка с большими глазами ребенка, повидала
