Алтарь Эдема - Джеймс Роллинс

Кладя трубку, Джек искоса бросил взгляд на Лорну. Она устроилась рядом с ним на переднем сиденье, но он видел, что мыслями она где-то далеко. В уголках ее глаз появились морщинки — она пыталась разгадать тайны, окружающие это дело. Женщина снова стала доктором.

Кайл вклинился между ними.

— Что такое случилось с этими треклятыми животными? Что в них такого особенного?

— Вот это-то я и пытаюсь понять, — пробормотала Лорна, все еще погруженная в свои мысли.

Глава 25

Час спустя Лорна сидела в генетической лаборатории перед тридцатидюймовым жидкокристаллическим монитором. На экране было открыто несколько окон, но ее взгляд приковывало одно — в центре. Перед ней вращалось трехмерное изображение мозга серого африканского попугая по имени Игорь, полученное методом магнитно-резонансной томографии. В соседнем окне виднелась фотография этой птицы, из-за отсутствия перьев больше похожей на рептилию.

— На что мы смотрим? — спросил у нее за спиной Джек.

— На нечто очень примечательное, — ответила ему Зоуи Трент, стоявшая с другой стороны.

Женщина-нейробиолог находилась вместе с ними в маленьком конференц-холле рядом с основной лабораторией. Ее муж Пол все еще изучал результаты анализов ДНК на аберрантной хромосоме.

— А что такое с этой птицей?

Кайл сидел на стуле рядом с небольшой клеткой, в которую поместили Игоря. Попугай с мрачным видом нахохлился на насесте, втянув голову в плечи. Сейчас он ничем не напоминал то смышленое, сообразительное существо, каким был раньше. Пол клетки усеивали капли жидкого помета — стресс вызвал диарею.

Лорна чувствовала, как в ней нарастает раздражение. Ее коллеги должны были дождаться ее, а потом уже проводить эти новые тесты.

Она отвечала за здоровье и состояние животных в ОЦИИВе, и ее ответственность распространялась на бывших пассажиров взорванного траулера. Им и без того досталось. Они не заслужили, чтобы с ними и здесь обращались как с лабораторными мышами.

— А почему у этого уродца нет перьев? — спросил брат.

— Во-первых, он не уродец, — ответила Лорна, не отрывая глаз от экрана. — Во-вторых, это генетический атавизм — вновь проявившееся утраченное прежде свойство.

— Странно.

Она не стала спорить: это и в самом деле странно. Все в этой истории было необычно.

— Пообщайся с ним. Он испуган. Скажи ему что-нибудь.

Попугаи — существа компанейские, общение их успокаивает.

Кайл пожал плечами и подался поближе к клетке.

— Кто это сказал уродец? — понизив голос, мягко, дружески заговорил он. — Ты ничуть не похож на уродца.

Игорь наклонил голову, вопросительно посмотрел на новоявленного друга и ответил мягким кудахтаньем — птичьим эквивалентом смеха.

Как и сестра, Кайл умел найти подход к животному: при всей его вспыльчивости, сердце у него было доброе, чем, возможно, и объяснялся его горячий нрав. Он умел сильно чувствовать, и Лорна знала, что он горячо любит ее и стремится защитить. Отец умер, когда они были еще детьми, и с тех пор Кайл взял на себя роль мужчины в доме, тем более после смерти матери. С одной стороны, Лорна любила его за это, а с другой — противилась опеке, но в мире мужского превосходства, пример которого являла собой Луизиана, такие семейные традиции были практически неискоренимы.

Джек присел на стол и снова вернул ее внимание к компьютеру.

— Что такого примечательного в этой томограмме? — спросил он у Зоуи. — Почему вы хотели, чтобы Лорна ее увидела первым делом?

— Это поможет объяснить, почему мы не стали ждать, а сразу же сделали энцефалограммы. — Нейробиолог показала на монитор.

В голосе ее слышалась извиняющаяся нотка, что отнюдь не смягчило Лорну, которая изучала вращающееся изображение. Мозг был похож на обычный птичий и не очень отличался от мозга млекопитающего. Спинной мозг на экране разветвлялся в медулу, мозжечок, головной мозг, разделенный на два полушария. И сразу же она обнаружила что-то необычное: пять отчетливо видимых более темных объектов между слоями гиперпаллиума и мезопаллиума переднего мозга — птичьего эквивалента человеческого неокортекса. Они были неровными, с твердыми кромками, а по структуре казались чуть не кристаллическими.

Она повернула изображение, чтобы посмотреть на эти уплотнения сверху. Пять объектов образовывали в мозговой ткани идеальную пентаграмму.

— Что это такое?

Вместо ответа Зоуи протянула руку и прикоснулась к клавиатуре. Мозг попугая исчез, а вместо него появилось другое изображение.

— Это мозг одной из обезьянок.

Придвигаясь ближе к экрану, Лорна представила себе сросшихся близняшек. В мозговой ткани обнаружились те же странные уплотнения. То же количество и размещены в той же морфологической среде. Даже рисунок был тот же: идеально симметричная пентаграмма, в чем Лорна убедилась, развернув изображение.

В комнате было тепло, но ее мигом покрыл холодный пот.

— Мы обнаружили такие же странные интрузии у всех животных, спасенных с траулера. — Зоуи подошла к ней. — Могу показать другие томограммы.

Лорна покачала головой — она вполне доверяла словам коллеги.

— Это что — имплантаты?

— Мы так не думаем, — восторженным голосом сказала Зоуи. — Мы считаем, что это естественные образования.

— Естественные?

— Именно. — Зоуи с помощью мышки увеличила изображение одного из уплотнений. — Ты посмотри. Вокруг этих интрузий нет никакой раневой поверхности, а без нее не обойтись, будь это имплантаты, внедренные хирургически. И еще — нет уплотнения грануляционной ткани, какое образуется вокруг инородного тела.

— Что же это такое?

Зоуи пожала плечами.

— Доктор Метойер тоже хочет это знать. Джон Грир из патологии пытается извлечь это тело из мозга мертвого котенка, чтобы мы могли его исследовать. А еще он делает множественную мозговую биопсию вокруг интрузии.

— Биопсию? — переспросил Джек. — Зачем?

Зоуи провела пальцем вокруг аномалий на экране компьютера.

— Неврологическая ткань вблизи интрузий, кажется, имеет большую плотность. Доктор Метойер хочет подтвердить предположение, что этот участок состоит из более плотно упакованных нейронов.

Лорна тоже хотела это знать. Она помнила, какой хитростью светились глаза ягуарихи. Из того же ряда было и умение попугая повторять цифровой эквивалент числа «пи». Большее количество нейронов в окружении более насыщенной синаптической среды означало усиление вычислительной способности. Это открытие могло объяснить, почему спасенные животные казались чересчур разумными.