Осколки ледяной души - Галина Романова

Кирилл насчитал на левом виске сразу четыре седых волоса. И теперь очень осторожно, очень нежно, стараясь не причинить себе лишней головной боли, голова и так болела, пытался их оттуда выдернуть. На мешки под глазами он старался не обращать внимания, рассосутся к вечеру. Сейчас он позавтракает. Выпьет кофе. Съездит на службу. Непременно завернет к Степану на квартиру навестить Татьяну. Немного проветрится с девчонками-налоговиками, ему сегодня к трем часам в налоговую попасть нужно непременно. И все само собой пройдет. И головная боль, и мешочки подтянутся, и в желудке все уляжется, и душа, может быть, уймется.

Кирилл еще раз оглядел себя с головы до ног.

Ну, хорош же! Слов нет — хорош! Высокий, поджарый, смуглый, опять же обеспеченный. Просто находка, а не мужик. Каждая вторая баба на него заглядывается. Каждая третья готова тут же разделить с ним все тяготы и все к этому прилагающееся. И чего же тогда такая невезуха с ними?!

То одна попалась ни рыба ни мясо, потом вторая — шалава шалавой, теперь вот Нюся — третья.

Как же… Как же… Как же ему от нее отделаться?! Отделаться как-то так, чтобы не прослыть виноватым. Не быть в глазах ее и его родителей свихнувшимся мерзавцем, особенно в глазах своих. Ну что же делать-то?!

— Сыночек, иди завтракать, — позвала с кухни мать и шлепнула по его руке, таскающей с виска седые волосы. — Прекрати. Идем. Блинчики твои любимые.

— Со сгущенкой?

— Да. Иди скорее, пока не остыло.

Завтракали они все вместе в совершенном молчании. Отец отгородился от него — непутевого — газетой. Мать прятала глаза в тарелке с овсянкой. Пока его все устраивало. Хорошо бы так и продлилось, но…

— Что там у тебя за ЧП на даче?! — Газета с оглушительным хрустом улетела под стол.

— На даче? У меня? — Кирилл нервно хохотнул и слизал с нижней губы сгущенку.

— Да, да!!! На даче, едрена вошь! У тебя! — Прокуренный палец отца уткнулся ему в голое плечо. — Развел паскудство, гаденыш! Людям в глаза скоро смотреть стыдно станет! Из дома не выйдешь! На каждой улице у него по жене! На даче гарем устроил! Теперь вон еще и милиции не хватало!

Отец расходился все сильнее и орал уже в полный голос, не обращая внимания на то, что мать подскочила с места. Запричитала и принялась постукивать его по плечу кулачком.

— Что Валя?! Что Валя?! — продолжал он бесноваться, полуобернувшись на мать. — Ты меня не успокаивай и не уговаривай! Ты дитяте своему великовозрастному мозги вправь сначала! Разбаловала гаденыша!

— Валечка, успокойся! Успокойся, пожалуйста! — Мать всхлипнула, схватила с полки корвалол, быстренько открутила крышечку и принялась трясти пузырьком над рюмкой. — У тебя же сердце, ну, пожалуйста!

— Да! У меня сердце! — Отец вскочил, схватился за левую лямку майки и театрально отставил правую руку. — И у меня сердце, и у тебя! Только у нашего сына его нет! Он дожил до сорока лет почти, имеет собственный бизнес, но не имеет собственных мозгов! Хоть бы нас с тобой, мать, пожалел! Хоть бы о нас подумал! Это надо же, гарем устраивать на даче! Какие-то бабы у него там живут, потом их вдруг выносят оттуда на носилках!

Соседи… Кирилл тут же затосковал. Видели, доложили, мерзавцы…

Так, постойте-ка! Если видели, то.., то, выходит, видели все!

Нужно ехать. Немедленно нужно ехать и поговорить, допросить, вытрясти из них все по капле. Кого, когда они видели вчерашним днем возле его дачи? В тот самый роковой промежуток времени с тех пор, как он умчался прочь от Верещагиной, испугавшись своих совсем неподконтрольных чувств, и до того момента, когда они втроем туда вернулись.

— Чего молчишь?! — Отец тяжело дышал и тискал теперь левую половину груди уже по-настоящему, без лишнего пафоса. — Говори, что там у тебя приключилось?

— Сам не знаю, — честно ответил Кирилл; невзирая на возраст, врать родителям он не привык. — С этим придется разбираться, батя. То ли воры какие у нас в дачном поселке промышляют. То ли кто-то хотел причинить вред конкретно Татьяне.

— Это что же за Татьяна такая, что ей хочется вредить? — Мать ахнула и ревниво прищурилась. — Сколько же ей лет? Кто она? Говорят, почти голышом по даче разгуливала. Где ты с ней познакомился? И как же теперь Нюся?! Свадьба же… Свадьба же скоро, сыночек!

Ах, как хотелось бы сейчас по примеру киношного героя вскинуть кверху указательный палец и воскликнуть: «Свадьбы не будет!!!»

Как же хотелось! Но… Кирюша не мог. Не мог доводить до инфаркта отца, разочаровывать в очередной раз мать и снова лгать бедной Нюсе.

— Мама, успокойся, — пробормотал он вместо патетического восклицания. — Это девушка Степана. У нее какие-то неприятности, вот он и попросил меня об одолжении.

— Правда?! — Они выдохнули это одновременно — отец и мать, выдохнули и тут же, не дождавшись ответа, сразу поверили.

Потому что сын им почти никогда не врал. Потому что все это очень походило на правду. И потому что им очень хотелось, чтобы это было правдой.

— Конечно, правда. — Кирилл вытер губы салфеткой, отодвинул от себя пустую тарелку, где до этого высилась приличная горка испеченных матерью блинчиков, и выбрался из-за стола. — Стал бы я вам врать по пустякам!..

Он ушел к себе одеваться. Родители продолжили завтракать.

Отец снова уткнулся в газету, мать, как и прежде, нависла над тарелкой с кашей. О внезапном шторме, только что пронесшемся под потолком их маленькой кухоньки, не напоминало почти ничего. Кроме запаха корвалола, может быть.

Ничего, и это выветрится, утешил себя Кирилл, выбегая из квартиры родителей. Выветрится, рассосется, сгладится как-нибудь.

Только бы… Только бы отнес господь от него эту напасть с женитьбой. Чтобы не нужно было в скором времени напяливать на себя черную костюмную пару. Чтобы не вдевать чужой костлявый пальчик в узкое колечко. Чтобы не видеть ее, не слышать и не вспоминать.

И как же это его угораздило то, а! Как он мог так вот снова вляпаться?!

Его машина вчера осталась на фирме, и коптить ему туда пришлось на такси. Водитель попался злой, словоохотливый, пропитавшийся вонью дешевых сигарет и перегара. И машинка у него была совсем маленькая, противно пропахшая бензином, маслом и еще чем-то отвратительно кислым. Кирилл, не помня себя, вылез у своего автосервиса. Расплатился и, внимательно прислушиваясь к шуму в голове, который, подобно прибою, то утихал, то нарастал с новой силой, медленно пошел к офису.

— Привет, начальник, — окликнули его от открытых боксов. — Что-то сегодня никого в конторе нет? Хотел аванс попросить…

Кто-то еще что-то хотел попросить, кому-то он даже что-то подписывал. И кого-то распек попутно за срыв сроков. Еле добрался до входной двери, нашарил холодными влажными пальцами ручку, дернул ее и опешил. И в самом деле никого не было. Ни одной живой души.

Ладно Степа, подумал Кирилл с легкой завистью, у того форс-мажор и все такое.

А Шурочка?! Ее-то где носит?!

— Ты где, Александра? — Ей он позвонил первой, потому что отчаянно хотелось кофе, который она ему готовила, а кофе не было, и готовить его некому было. — Почему, черт возьми, офис на замке? Мы что, закрылись не ко времени и…

— Что-то случилось, Кирилл? — поинтересовалась Шурочка строго и по-деловому; когда начальство начинало зарываться, она пускала в ход непременную субординацию, а они этого на нюх не выносили. — У вас ко мне какое-то срочное дело?

— Шурочка, ласточка, прекрати, а! — взмолился Кирилл, с ужасом заметив на экране мобильного высветившийся Нюсин номер. — Просто мне сейчас плохо, а вас никого нет. И кофе хочется! И в налоговую мне после обеда. А ноги туда не идут. Там такие голодные одинокие бабы… Как я с ними слажу в таком вот своем состоянии?! Где Степан?

— Был дома, — задумчиво обронила Шитина после паузы. — Во всяком случае, полтора часа назад был дома.

— А ты где?! Где ты, черт возьми, когда ты так мне нужна?! — Кирилл притворно захныкал, продолжая косить в сторону надрывающегося мобильника. Нюся не унималась, названивая ему с паузами в три секунды.

— Я? Хм-м… — Шитина загадочно хмыкнула в трубку. — Я иду по следу, Кирюша.

— То есть?!

— О чем мы вчера говорили вечером? — напомнила ему Шурочка.

— Не помню, — покаялся Кирилл и снова испуганно вздрогнул. — Черт, Нюся просто с катушек спрыгнула. Звонит через каждые три секунды! Черт бы все побрал на свете! Так по какому следу ты идешь, Шура? Чей след?

— Раскольникова, Кирюша! — обронила Шитина, расхохоталась и тут же отключилась.

Вот что за черт, а! Мало того, что ее нет на рабочем месте. Мало того, что никто не звенит за перегородкой чашками, не готовит привычный кофе, не несет ему на серебристом сверкающем подносе пирожные, печенье и конфеты. Так она еще и загадками вздумала говорить!

Чертова баба! Чертовы бабы, что навязались на бедную, больную с похмелья голову!

Мобильник снова дернулся и пополз по столу, припадочно подпрыгивая. Кирилл схватил его двумя руками и со злостью уставился на экран.