Персона - Максим Жирардо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего-нибудь необычного в его поведении вы не заметили?
– Нет, комиссар, он оставался точно таким же, каким я видел его во время наших предыдущих встреч.
Послышался негромкий сигнал, и в комнате прозвучал голос Мари:
– Прошу прощения, месье, но через восемь минут вам надо выезжать, водитель ждет у восточного входа.
– Прошу прощения, комиссар, но меня зовет долг, нам пора заканчивать. Так или иначе, я больше ничем не могу вам помочь. Вы уже поняли, что мы не были с ним близко знакомы. Если на него напали, значит, он это заслужил, а если не смог защититься, тем хуже для него.
– И чем же он такое заслужил?
– Он – слабак, помноженный на дебила. В этом мире вы либо властвуете сами, либо над вами властвует кто-то другой.
– Я думал, что Филипп относился как раз к тем, кто властвует сам.
– Нет, комиссар, не относился. Он входил в самую паршивую прослойку: считал себя господином, хотя на самом деле был лишь слугой. Когда такие, как он, падают, это очень больно и тяжело.
– Для руководителя вашего ранга вы произнесли весьма милую речь настоящего гуманиста. Я думал, вам полагается проповедовать положительные ценности.
– Комиссар, неужели вы действительно верите в человеколюбие и социальную справедливость? У меня только одна цель – получить максимальную прибыль при минимуме затрат, чтобы затем как можно щедрее выплатить дивиденды. На этом точка. Это не сказки, не завуалированные посылы, это реклама. Если вы ей верите, значит, мы хорошо делаем свою работу.
Каль наклонился к Фрэнку, будто желая доверить ему какую-то тайну:
– Знаете, я сродни тем, кто наживается на войне. Тоже торгую товарами по большей части совершенно бесполезными, производство которых уничтожает планету. И все только для того, чтобы откормить семью рантье. Вместе с тем я ничуть не сомневаюсь, что, когда вы сегодня вошли в наш холл, он произвел на вас впечатление. Вам было бы любопытно увидеть, что находится там, за красным занавесом гламура и моделей. Надеюсь, вы не очень разочаровались, увидев, что все это лишь иллюзия, и стоит оказаться в святая святых… – Он поднес руку к губам, дунул и взмахнул пальцами, изображая разлетавшуюся во все стороны пыль. – …Как вся магия тут же исчезает.
Каль Доу привстал, чтобы распрощаться с собеседником, и перед тем, как окончательно выпрямиться, склонился к Фрэнку, который пока не двинулся с места.
– К тому же должен признать, что на судьбу Филиппа мне ровным счетом наплевать.
Под конец этой фразы он слегка улыбнулся, поставив точку в разговоре, который стал для него чем-то вроде развлечения на пятнадцать минут.
– А вы? Вы сумели бы себя защитить?
– Разумеется. Или вы думаете, что такую должность по силам занять слабаку?
Фрэнк отреагировал не сразу, сначала предоставив Калю возможность повернуться и подойти к рабочему месту, чтобы захватить какие-то вещички и пальто.
– И последний вопрос.
– С превеликим удовольствием, комиссар. Мне не терпится еще раз потренировать память.
– Зачем было изобретать эту невероятную историю вашей фамилии?
Каль, протянувший было руку, чтобы схватить смартфон, замер на месте и медленно повернулся к Фрэнку.
– Как вы сказали?
– Ваша фамилия, месье Доу. В вашей англосаксонской сказочке нет ни слова правды. Отец, найденный одиноким, пожилым фликом за мусорным контейнером… Больше напоминает начало какого-нибудь вестерна. Все это, конечно же, всего лишь легенда, цель которой – дополнить вашу индивидуальность. Как там говорится у вас в маркетинге?.. – Фрэнк на миг умолк. – Ах да, вашу «персону». Знаете, подобные странности в первую очередь привлекают внимание флика. Зачем вы взяли себе другое имя? Должен сказать, что меня это заинтриговало, особенно когда я узнал, как звали вашего отца. Обычно никто добровольно не лишает себя подобной фамилии, благодаря которой можно открыть очень многие двери. Или я не прав?
Каля охватил приступ ярости:
– Чтобы узнать о моих предках, вам наверняка пришлось проявить немалый талант. Добраться до этих сведений очень и очень нелегко, в том числе и для полиции. Я сделал свой выбор и избавился от этой «фамилии», как вы ее называете, чтобы ни одна живая душа никогда не ассоциировалась с моей персоной.
– Стало быть, вы аноним?
– Да, именно так определяется вся ирония этого выбора. Повторяю еще раз, комиссар, в этом кабинете я сижу благодаря должности, биологическое происхождение здесь никакой ценностью не обладает.
– Надо полагать, что этим же объясняется и ваша страсть к примитивному искусству, посредством которой вы как бы бросаете вызов отцу?
На этот вопрос Фрэнка Каль ничего не ответил. В его душе бушевала ярость. Через мгновение он решил похватать вещи и отправиться на следующую встречу.
– Месье Доу, в вашей коллекции есть маски доколумбовой эпохи?
– Нет, мои интересы ограничиваются Африкой и предметами культа вуду, – сухо ответил тот, надевая пальто.
– Вижу, месье Доу, вам действительно надо идти, поэтому этот вопрос, обещаю вам, будет действительно последним. Почему именно Иностранный легион?
– Не понимаю сути вашего вопроса.
– А суть тем временем предельно проста. Зачем вам было идти служить в Иностранный легион?
– Почему вам так хочется это узнать?
– Потому что в вашем досье есть пробел, почти три года.
– Пробел в моем досье! Вы хотите сказать, что на меня есть досье?
– Конечно есть! Досье у нас есть на всех. А если человека воспитывало государство, то его досье всегда полнее, чем у других.
Когда Калю напомнили, что его воспитывало государство, его лицо вновь застыло, его распирал гнев. Фрэнк прекрасно это чувствовал. Этим преимуществом пришло время воспользоваться, чтобы посмотреть, что у него внутри.
– Думаю, что причина здесь одна – это позволило вам взять другое имя, окончательно перечеркнуть прошлое, исчезнуть, а потом возродиться в ипостаси Каля Доу.
– Для меня в этом вопросе нет ничего интересного.
– Как я вам уже говорил, подобная «странность» повергает меня в замешательство. Не понимаю, почему вы так отвергаете свое происхождение. Это похоже на слабость, мешающую вам нести бремя слишком трудного прошлого.
– Я сейчас яснее ясного объясню вам, что составляет для меня проблему, – сказал Каль, положил вещи и подошел к Фрэнку. – Вы допрашиваете меня по делу, не имеющему ко мне никакого отношения, и говорите о человеке, которого я не видел уже полгода. Я отвечаю вам и трачу на вас свое время, которое стоит очень и очень дорого.
Теперь лицо Каля находилось самое большее в пятнадцати сантиметрах от Фрэнка.
– А вы, оказывается, ведете в отношении меня расследование и копаетесь в моем прошлом. Послушайте внимательно, потому как повторять я
