Роковые иллюзии - Олег Царев

«Может быть, по старой дружбе угостишь меня стаканчиком вина и мы поболтаем», — предложил Верник с надеждой в голосе. Оказавшись в затруднительном положении, из которого, как он понимал, будет не так просто выбраться, Орлов согласился[212].

Пока они шли к ближайшему кафе, Орлов посчитал, что вряд ли Верник знает о его нелегальном проживании во Франции под видом американца. Возможно, он думал, что Николаев все еще официально числится работником торгпредства. Этой линии и придерживался Орлов во время двадцатиминутного натянутого и трудного разговора, в ходе которого Верник жаловался на свою жизнь. Теперь, по его словам, он убедился, что совершил ошибку, порвав с Советским Союзом, и умолял Орлова помочь ему вернуться на Родину и устроиться там на работу. Чтобы поскорее отделаться от старого знакомого, Орлов пообещал помочь ему. Затем он распрощался, сославшись на неотложное деловое свидание[213].

Спеша уйти подальше от этого знакомого, Орлов понял, что его работе в качестве «нелегала» во Франции нанесен смертельный удар. Он знал, что побег Верника не мог не привлечь внимания «Сюрте» и что он, вероятнее всего, стал информатором. Следовало, не теряя времени, укладывать чемоданы и уезжать из Парижа. Связавшись со своим заместителем Коротковым, только что возвратившимся в Париж, Орлов уехал в Швейцарию, поручив ему отправить в Москву срочное сообщение такого содержания: «„Швед" случайно встретился с Верником, собутыльником Юрки Праслова. Он расспрашивал «Шведа», где и что делает «Швед». «Швед» решил на некоторое время уехать из Парижа и посмотреть, как развернутся события».

Сообщения, полученные Москвой из советского торгпредства, были неутешительными. Когда Орлов не позвонил Вернику, как обещал, последний предпринял отчаянные попытки разыскать его, призвав на помощь других советских перебежчиков, и, наконец, даже позвонил в торговое представительство и стал расспрашивать о Николаеве сотрудников, которые были некогда его товарищами по работе. Когда о настойчивости Верника стало известно в Центре, там было решено, что Орлову следует покинуть свою резидентуру. Тем временем, пробыв несколько недель в Швейцарии, он вернулся в Париж в надежде, что его случайная встреча с Верником останется без последствий. Эта надежда не оправдалась, и, смирившись с судьбой, Орлов стал готовиться снова покинуть Францию; 8 мая 1934 г. он отправил в Москву по условленному для чрезвычайных случаев каналу послание следующего содержания: «Сегодня во исполнение вашего указания уезжаю в Швейцарию. „Швед"». Таким образом, не Орлову, а его преемнику выпала честь вербовки «Приятеля»[214].

Из Швейцарии Орлов перебрался в Вену, где его ожидало новое назначение. Он получил приказ переехать из Австрии в Лондон с очередным заданием. Это назначение явилось как бы компенсацией за его невезение в Париже.

В Англии открывалась новая страница оперативной деятельности Орлова (до последнего времени неизвестной), которая, как показывают архивные документы НКВД, ознаменовала вершину успеха его работы в советской разведке.

Глава 6

«ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК»

По прибытии в Вену после поспешного отъезда из Парижа Орлов узнал, что его следующее задание — принять руководство группой «нелегалов» в Англии. В архивах НКВД хранится копия письма от 19 июня 1934 г., направленного Центром в Австрию через три дня после его прибытия в столицу.

«За истекшие два месяца, — сообщалось Орлову, — мы получили от «Марра» два письма тайнописью, которые проявлению не поддались»[215]. Одним из первых заданий Орлова стало установление более надежного способа связи с Центром. Написание сообщений симпатическими чернилами между строк самого обычного письма, отправляемого по почте, было методом, которым предпочитал пользоваться Игнатий Рейф, с начала 1934 года возглавлявший резидентуру НКВД в Лондоне. Рейф был русским «нелегалом», которого не следует путать с его более широко известным товарищем Игнацием Рейссом, другим советским «нелегалом» польского происхождения, убитым в Швейцарии в 1937 году после того, как он порвал с НКВД в Белыми. Псевдоним «Марр» был присвоен Рейфу перед тем, как он прибыл в Англию в апреле 1934 года. Насколько можно было установить, МИ-5 так никогда и не удалось раскрыть его как «нелегального» руководителя советской разведки в Великобритании.

Рейф под именем Макс Волиш въехал в Англию 15 апреля 1934 г. по австрийскому паспорту за № 468302, выданному в Вене в 1933 году. На фотографии его регистрационного удостоверения личности, выданного иностранцу в полицейском участке на Боу-стрит, изображен круглолицый человек в очках с умными глазами школьного учителя. В сведениях о себе он указывал, что является коммерческим представителем, ведущим деловые операции со скандинавскими странами. Это было нужно для того, чтобы объяснить частые поездки из Лондона в Копенгаген, который служил Рейфу и курьерам НКВД из Англии базой связи с Москвой, расположенной за пределами досягаемости бдительного ока МИ-5. Он указывал свой адрес: Тальбот-сквер, 17, Гайд-парк, откуда можно было быстрым шагом за 10 минут дойти до посольства СССР на Кенсингтон-Палас-Гарденз[216].

Инструкции, полученные Орловым, знаменовали сдвиг в политике Центра в отношении лондонской резидентуры. Он должен был взять на себя прямое руководство нелегальной группой и в качестве резидента отчитываться непосредственно перед Москвой. Первоначально полученные указания предписывали ему организовать для себя базу в Копенгагене, откуда, как предусматривалось, он будет руководить не только сетью в Великобритании, но и операциями в государствах Балтики, с территории которых британская разведслужба контролировала работу своих агентов, действующих в СССР[217]. Однако еще до того, как Орлов в первый раз прибыл в Англию через Стокгольм, сойдя на берег в порту Гарвич 15 июля 1934 г., начали возникать трудности с осуществлением руководства из Дании деятельностью «нелегальных» сетей в Великобритании. Немалую трудность представляло начало в Англии новой операции, предусмотренной в седьмом пункте письма с инструкциями Орлову. В нем сообщалось, что группа Рей-фа только что завербовала еще одного британского агента.

«К моменту отправки вам письма, — сообщал Центр, — мы получили от «Марра», который в данное время находится в Копенгагене, следующую телеграфную информацию: „Группой завербован сын англо-агента Филби, советника ибн-Сауда"»[218].

Гарри Сент-Джон Бриджер Филби, которого близкие друзья называли Джеком, бывший советник британского правительства, являлся одним из известных арабистов тех дней. Перспектива ввести его сына в агентурную сеть немедленно заставила руководство НКВД уделить особое внимание операции по вербовке, причем не только потому, что его отец являлся в то время советником короля Саудовской Аравии. Руководство ошибочно полагало, что он, по-видимому, является также агентом Британской секретной разведслужбы. На самом же деле Филби-старший был уволен из Министерства по делам колоний в 1924 году за «разногласия» с правительством, как об этом говорилось в конфиденциальном отчете МИ-5, где указывалось, что он «неоднократно проявлял демонстративное неподчинение официальной политике»[219].