Собственность государства (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович

- Почему? – спросил сержант.

- Одержимые не выносят близости себе подобных и крайне редко работают в команде. Также они не выносят симметрии человеческого тела. Парадоксально, но спрятаться в толпе людей одержимый может. Вынести близость занятого другим эфириалом тела – только если это тело очень исковеркано. Даже два идущих рядом человека почти наверняка не могут быть одержимыми. Три – и подавно. Да, и еще: огонь не разводите, пищу не грейте: Порче на запах мазута положить, а на запах жратвы могут и прибежать. Собственно, это все. Ждать до завтрашнего полудня. Если мы не вернемся к тому времени – значит, не вернемся уже никогда.

- Создательница в помощь, - напутствовал нас Валлендел.

- Не думаю, что она властна в Зоне, но спасибо.

И вот мы месим ногами землю, из которой выбиваются странные, невиданные в иных местах мира ростки: Зона изменяет все, к чему прикасается на сколь-нибудь длительное время. Тлетворное влияние Хаоса ощущается даже на самом краю – а нас ждет путешествие вглубь.

Мы предусмотрительно захватили тройное количество боеприпасов: полтора запаса оставим в нескольких местах на маршруте, чтобы при отходе с боем иметь возможность пополнить боезапас, но при этом не тащить с собой все. На начальном этапе такая ноша крепко нас отягощает, но и мы пока что бодрые.

- А ты не думаешь, что каждая минута нам дорога? – задал вопрос Кай, как только мы отошли от бронемашин на двести метров.

- Верно, - кивнул я. – Но я также думаю, что лучше добраться до мертвого принца и вернуться, имея патроны на обратный путь, чем добраться до принца вовремя, но без патронов. Во втором случае принц все равно умрет, и мы вместе с ним. В первом у нас будет шанс вернуться живыми. Единственный вариант, при котором у принца есть шансы выжить – если он продержится хотя бы до обеда. Ускориться мы можем, но любое ускорение критически снизит наши шансы вернуться.

- И крыть нечем, - печально вздохнул Клемент. – Но мне очень хочется верить, что мы вернемся с принцем…

Я ухмыльнулся:

- Или хотя бы с его личными вещами. Факт, что мы зашли на двадцать километров и вернулись – гарантированный билет на выход. Но если без принца – то не сразу, а через два года. И не в гвардию.

- А ведь мы даже не уверены – а принц хотя бы пережил падение? Он может быть мертв уже несколько часов.

- Увы, пока не доберемся – не узнаем. Берегите дыхание, парни.

И мы продолжили размеренно месить серый грунт.

Зона Сопряжения – странное место, в котором действуют странные законы. В общем-то, примерно так и должно быть: когда реальность соприкасается с нереальностью, порядок – с хаосом, бытие – с небытием, ожидать чего-то иного не стоит.

Конечно, вот так просто взять и отменить «наши» законы физики, математики, химии могла бы только божественная сущность, а поскольку я не верю в Создательницу – то и переписывать законы бытия некому. Но вместе с тем, чужая и чуждая нереальность того хаоса, который окружает наш остров порядка, соприкоснувшись с нашим миром, привнесла в него странные явления, объяснить которые пока что не может никто.

Почему в Зоне нет солнца? Почему здесь никогда не идет дождь? Почему воздушные массы кружат по часовой стрелке без какой-либо видимой причины? Почему многие материальные вещи подвержены противоестественному тлену, а древние города, которым по пять веков и более, стоят и по сей день, словно люди покинули их не более десяти лет назад?

Множество вопросов, на которые нет однозначного ответа. Научных гипотез – вагон и малая тележка, но как проверить влияние на наш мир того, что не поддается объяснению? Физика – точная наука, оперирующая измеряемыми величинами: скорость, расстояние, время. Но как применить эту науку к исследованию потусторонней не-реальности, в которой нет времени, направления, измерений? В которой дважды два еще не факт что четыре и даже не факт, что вообще возможен счет и числа?

Увы и ах – перед Зоной физика пасует. Она объяснила все, начиная с вопроса «почему мы не падаем с Земли, если она круглая?» и заканчивая так называемыми «чудесами Создательницы». Даже с магией, которая тоже не вполне «от мира сего», физика смогла подружиться: после того, как Роберт Эндрюс открыл способ подсчитывать влияние магических заклинаний на бренный мир, даже люди, не владеющие даром чародейства, могут производить математические расчеты с «эндрюсами» - величиной измерения магии.

Однако наука перед Зоной бессильна: изучать ее возможности нет и появления оной не предвидится. Только ходит по миру древняя бородатая легенда о том, что где-то в таинственной «точке касания» лежат ответы на все вопросы и ждут того, кто придет и сумеет взять. За многие века неисчислимое количество безумцев и фанатиков ушло на поиски этого мифического места. И даже если кто-то из них все-таки сумел найти «точку» – то не сумел вернуться обратно…

Или, может быть, получив ответы на все вопросы, возвращаться нужным уже не счел.

Меся ботинками сухой серый грунт, который вряд ли можно найти в другом месте земного шара, мы за час добрались до первой точки нашего маршрута – Холма-с-Воронкой. По расхожей легенде, пятьдесят лет назад, во время последнего «святого похода», на этом холме погибли последние участники этого обреченного на провал начинания. Увы, но некоторые попытки достичь «точки касания» предпринимались с участием большого количества людей – на пользу это не шло никому. Все походы, увы, неизменно заканчивались одним и тем же: участники погибали, становясь либо новыми одержимыми, либо Порчей, любые попытки покончить с Зоной Сопряжения только делали ее сильнее.

Я огляделся по сторонам – вроде чисто, поблизости ничего нет.

- Парни, сделаем первую закладку в воронке, - сказал я, - заодно и передохнем немного.

- Прямо в воронке – как-то не очень хорошо, - заметил Каспар. – Все равно, что на могиле отдыхать…

- Во-первых, - рассудительно, как обычно, заговорил Вацлав, - нам бы позаботиться о том, чтобы самим не преставиться. Во-вторых, никто не знает, что тут на самом деле произошло, рассказ о том, что якобы здесь подорвались, дабы не стать Порчей, последние живые «паладины» - всего лишь миф. Нет никаких тому материальных доказательств, и последние часы последнего «святого похода» так и останутся неизвестными, если только мы не встретим какого-нибудь общительного одержимого…

Мы оставили в воронке часть припасов и полчаса отдыхали, заодно перекусив. Время, конечно, на вес золота, но если мы доберемся до принца на грани полной небоеспособности – это никак не поможет ни ему, ни нам.

С вершины холма я оглядел равнину перед собой: серая, безжизненная, унылая. Единственное движение – медленно ползущая куда-то двухметровая Порча, но это за жизнь не считается. В остальном – тихо. Впрочем, тишина эта обманчива: Зона – то самое место, где затишье превращается в кромешный ад в считанные мгновения.

На горизонте – серые гребни невысоких крыш. До Рамаги менее четырех километров, так что минут за сорок мы спокойно туда доберемся… если по пути никого не повстречаем.

До этого момента нам откровенно фартило: я даже ни разу не почуял какую-то дрянь. Парни из «первой группы» здорово шумят, видимо, и все еще держатся: одержимые не выносят общество друг друга, и только необходимость противостоять большой группе войск вынуждает их собираться и действовать вместе. При первой же возможности они бы снова разбрелись по Пустоши, но раз серая равнина безжизненна – то «фестиваль» в долине продолжается. Если не принимать во внимание принцип «у страха глаза велики» и доклад оттуда отвечает истине – то сильнейшие одержимые, способные телекинезом двигать и швырять тяжеленные камни, сейчас там.

Но это, разумеется, отнюдь не страхует нас от того, перед нами внезапно появится бесформенное тело в приросшей к нему древней кольчуге или относительно новой военной форме. Если это будет солдат, погибший годы назад – еще ладно, но если одержимый со стажем в сотни лет – это почти все равно, что повстречать бога. Очень кровожадного бога. И одна надежда – на оценки, согласно которым таких во всей Зоне от силы два или три.