Присяга Российской империи - Александр Прозоров

– Тима, – заглянул в кабинет начальника уже знакомый Ралусину капитан Измалков, – «танкеры» навстречу нашим бомбардировщикам ушли, наши ребята переговоры засекли. «Дальники» отработали на отлично, идут домой, у них никаких сложностей не случалось.

Капитан замолк, и Удовин с улыбкой покачал головой:

– Ну давай, давай, докладывай, вижу как распирает.

– Пришли данные со спутника. Американцы развернули Седьмой флот на север, идут полним ходом, по предварительной оценке – не менее тридцати пяти узлов. Даже полеты остановили. Возвращаются в обычный район патрулирования.

– Есть!!! – Удовин с такой силой стукнул стаканом, что лимонад выплеснулся наружу.

– А то! – сладко потянулся Удовин, выдвинул ящик, достал бумажную салфетку, вытер стол. – Умыли тупоголовых, не все им королей изображать. Стой, Измалков. Обожди, пока пирожки еще не кончились.

Начальник разведки флота открыл сейф, достал от задней стенки металлическую фляжку, три пластиковых стаканчика.

– Сам делал. На меду и мяте, три раза через угли березовые прогнал, так что можете поверить… – он наполнил стаканчики. – Ну, мужики, не знаю, какое место мы этим уродам поломали, но то, что обломали, гарантирую точно. Печенкой чувствую. Так что давайте, мужики, по одной. За успех!

Сейнер «Славутич», Тихий океан, 14 декабря 1999 г. 10:25

Хотя солнце и заливало океанский простор ослепительным светом, в рубке царил пронизывающий холод. Корабль шел на запад, а потому рубка оставалась в тени, да, вдобавок ко всему, через выбитые стекла гулял ветер, который никак нельзя было назвать ласковым. Бсису Кинг зябко поежился. Под пропахшую рыбой и усеянную пятнами тяжелую ватную куртку, найденную у русских, просачивался холод. Ноги, прикрытые одними джинсами, промерзли насквозь и почти не чувствовались. Вдобавок очень хотелось есть. Несколько найденных на судне банок консервов с непонятными надписями они трогать не рискнули – а ну, там свинина? Чистить и потрошить рыбу никто из братьев не захотел. Давать нож пленному русскому моряку они тоже побоялись. Никаких булочек или хлеба среди припасов не нашлось. Десяток кусочков запеченного в тесте тунца они съели сразу, едва только отчалил бот с остальными моджахедами – и с тех пол сидели не жравши. Холод, голод, океан, качающееся судно, бредущее непонятно куда – вся эта затея нравилась Бсису все меньше и меньше.

Мусульманином он стал в тюрьме. Попал туда почти ни за что. Ну, обшманал пьяного белого, заснувшего в своей «хонде» прямо на улице, ну и что? С алкашами все так поступают. Однако коп привязался именно к нему. И ладно бы белый – а то свой, черный. Судья обрадовался, на пустом месте выписал четыре года. За решеткой его сразу начали бить. И свои, черные, и латиносы, и арабы. Говорили – неверный. Зато, когда Джим принял ислам и новое имя Бсису, отношение сразу изменилось. Он стал своим. Правоверным. Из его жизни исчезли «черные», «желтые», «белые», «краснокожие». Остались только правоверные и язычники. Когда Бсису вышел на свободу и пришел в мечеть – братья по вере помогли с работой, пристроив на автостоянку. Они же посоветовали ему, пока новообращенный молод, и позволяют силы, защитить веру, приняв участие в джихаде, священной войне против неверных. Доказать свою искренность в преданности Аллаху, заслужить уважение, а заодно и денег подзаработать, которые так или иначе попадают в руки каждого воина. Ему показали несколько видеокассет, где воины ислама режут русских пленных и насилуют визжащих женщин, посулили хорошую оплату… И чернокожий мусульманин согласился.

Поначалу все шло отлично. Чеченский бей, к которому направил их салемский имам, тут же отстегнул каждому по две сотни баксов, потребовал купить удобную теплую одежду, дал оружие. После небольшого путешествия по холодному океану они действительно оказались хозяевами нескольких пленников и смазливой девки, с которой могли делать все, что хотели. Вот только после нескольких «палок» кинутых ей вместе с другими моджахедами, Бсису потерял интерес к жертве. Есть ему хотелось куда больше чем развлекаться – но со жратвой получился облом. Да еще вахта ему досталась ночная – в самую холодрыгу. Купленные в Косби куртка с подстежкой и джинсы продувались насквозь, пришлось накинуть на плечи вонючую русскую робу. И все равно он продрог, как мокрый мышонок в морозилке.

– Ладно, – зевнул моджахед и посмотрел на часы. – Сейчас меня поменяют, выберу в холодильнике рыбу потолще, да вырежу мякоть из спины. И в духовке запеку – должна же быть на корабле плита?! Потом разложу рабыню для согрева, и спать.

– Рабыню… – повторил Бсису еще раз, смакуя это слово. Теперь у него была самая настоящая рабыня. Причем белая. И он мог творить с ней все, что только заблагорассудится.

И тут прямо в голове раздался оглушительный взрыв – во всяком случае, у моджахеда возникло именно такое ощущение. У него заложило уши, штурвал прыгнул вперед, и если бы Бсису не держался за него обеими руками, то неминуемо рухнул бы в кровавую грязь на полу. На некоторое время рулевой забыл про свои обязанности, выскочил из рубки, закрутил головой. Так и есть – на корме валялись куски толстого пластика, еще больше обломков окружали тонущую позади спасательную шлюпку.

– Наверное, топливный бак в шлюпке взорвался, – пробормотал моджахед, и не услышал собственного голоса.

Палуба под ногами содрогнулась. Потом еще и еще, вдоль правого борта один за другим поднялись три фонтана воды, и Бсису Кинг подумал о том, что все это напоминает торпедную атаку. Однако он ошибался – торпеда разорвала бы сейнер в куски. На самом деле внизу превратилось в газ всего полтора килограмма тротила. Один заряд вырвал со своего места и перекинул через безразлично молотящий дизель сварной шкафчик с инструментом, второй – выгнул и искорежил трап, одновременно загнув его к двери и перекрыв доступ в моторное отделение. Через пробоины полуметрового диаметра с шипением ударили фонтаны воды.

В компрессорном отсеке взрыв выбил люк, разорвал трубки системы циркуляции и пробил отверстие всего на двадцать сантиметров ниже ватерлинии. И сюда вода не хлестала фонтаном, а всего лишь понемногу заплескивалась высокими волнами.

Бсису замотал головой, обошел рубку спереди, спустился к жилым каютам. Заглянул, в одну дверь, другую. Девка оставалась привязанной к столу, раб – пристегнутым пластиковыми наручниками к коечной стойке. Моджахеды сонно хлопали глазами в отведенной им с самого начала каюте, на столе стояло три грязные тарелки.

«Похоже, пожрать перед сном все-таки сварганили, а меня не позвали» – кольнула Кинга обида:

– На шлюпке топливный бак взорвался, – сказал он бесшумно разевающим рты братьям. – Меня оглушило, не слышу ничего. Меняйте давайте, от меня за рулем пользы мало.

Те принялись о чем-то толковать, показывая на часы, тарелки – но Бсис пока начал различать только отдельные шорохи.

«Кажется, глухота скоро пройдет» – облегченно подумал он.

Ровно шлепающий по волнам сейнер тем временем плавно оседал в глубину – дизель трудолюбиво тарахтел, погрузившись в воду почти по самую головку блока. Теперь пробоина компрессорного отсека опустилась ниже волн, жадно зачерпывая океанскую влагу. И если моторное отделение занимало пространство от борта и до борта, то здесь, в отсеке, несколько принятых тонн лишней тяжести находились далеко в стороне от киля. И, в полном соответствии с законами рычага, заставили корабль накрениться на борт. Вода, плещущаяся в моторном отделении, перекатилась вправо, стремительно увеличивая крен – сейнер лег набок, впуская океан через все незакрытые двери, разбитые окна и незадраенные трюмы и спустя несколько секунд нырнул под волны.

Вода хлестнула в коридор, заливая каюты. Моджахеды заметались, пытаясь выскочить наружу, преодолеть ревущий поток, несущийся по коридору – но человеку это оказалось по силам. Несколько минут – и последние капли воздуха оказались выдавлены у них из легких. Люди так и не поняли, что океан оказал им последнюю милость – не заставил, замерзая, мучиться еще больше получаса без надежд на спасение, а убил быстро и почти гуманно.

Последним, как ни странно, замер дизель. К тому времени, когда в моторном отделении вода добралась до воздушных фильтров, просочилась в приемную трубу и хлынула в цилиндры, сейнер падал на глубине больше ста метров. Только тут последовал гидравлический удар, ломающий поршня и рвущий шатуны. Раскрученный маховик заставил коленвал провернуться еще на пол-оборота – вырванные шатуны, разлетаясь в стороны, проломили стенки головки блока сразу в трех места, и только после этого на погибшем корабле воцарилась мертвая тишина.

Тайна принятого в американском порту груза сгинула навсегда. Сгинула вместе с лишними свидетелями. Теперь про нее знало только несколько пассажиров бота «Виктор», неспешно следующего на юг в трехстах милях от места катастрофы, и один чеченский бей, попивающий крепкий кофе в собственном особняке, в одном из самых престижных районов города-порта Косби.