Османы. История великой империи - Азиз Явуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Султан Абдул-Хамид скоропостижно скончался 7 апреля 1789 года в возрасте шестидесяти четырех лет, и на трон взошел двадцатисемилетний шехзаде Селим, образованный и сведущий в искусствах – в поэзии, музыке, каллиграфии. Пожалуй, такого всесторонне развитого султана в доме Османов прежде не было. Всесторонне развитого, прогрессивно мыслящего и трезво оценивающего положение своего государства.
Османское государство можно было сравнить с человеком, которого терзает тяжелая лихорадка. Вроде бы непосредственной угрозы жизни на данный момент не существует, но состояние мучительное, не позволяющее встать с постели, и если сегодня не принять срочных мер по лечению, то завтра смерть может замаячить на пороге. Став султаном, Селим заявил сановникам, что государство находится на грани своей гибели, и очень скоро гибель может стать неотвратимой. Собственно, сановники тоже понимали необходимость и неизбежность реформ, главными противниками новшеств были янычары и духовенство.
Султан Абдул-Хамид оставил после себя две незавершенные войны – с Россией и Габсбургской монархией, и обе эти войны были неудачными, такими, продолжение которых только увеличивает потери. В 1791–1792 годах с императором Леопольдом II и императрицей Екатериной II были подписаны мирные договоры. С Леопольдом удалось договориться по принципу ничьей – каждая из сторон осталась практически при своем, но вот Екатерине пришлось отдать Северное Причерноморье, Поднестровье,[169] часть кавказских земель и вдобавок отказаться от влияния на грузинские царства.[170] Но Селим надеялся на то, что уже в недалеком будущем, с помощью армии нового типа, реорганизованной по европейскому образцу, ему удастся не только вернуть утраченное, но и завоевать новые территории, обширные территории, ведь недаром же ему предсказали славную судьбу.
Султан Селим III был таким же энергичным правителем, как и Мехмед II, но при этом он не любил торопиться и готовился к введению новшеств основательно. Начал он с реорганизации правительственного аппарата, главным образом – дефтерхане,[171] добиваясь того, чтобы собираемые в казну деньги не утекали между пальцев нечестных чиновников. Для финансирования реформ было создано отдельное ведомство ирад-и-джедид[172] и введены новые налоги, что, разумеется, не вызвало радости у подданных. У сипахов, уклонявшихся от несения воинской службы, были изъяты пожалованные им в кормление земельные наделы, что с точки зрения закона выглядело совершенно правильно. Открывались новые начальные школы, а также высшие и средние учебные заведения, молодые люди начали учиться в передовых европейских университетах, причем все расходы оплачивал султан, значительно увеличилось количество научных трудов, переводимых на турецкий язык, и возобновила работу типография, печатавшая книги на турецком. В планах султана было введение обязательного бесплатного начального образования для мусульманских детей на всей территории империи. Реформы Селима получили название низам-и-джедид,[173] и это действительно был Новый порядок. Многим, а в особенности духовенству, не нравилось то, что новые порядки были европейскими. Как говорится, своя прокисшая похлебка лучше чужой свежей.
В июле 1798 года войска Наполеона Бонапарта, до тех пор искусно притворявшегося союзником Высокой Порты, высадились в Египте, и Селиму пришлось начать войну с Францией, в которой его союзником стала Британия. Эта война в очередной раз продемонстрировала низкую боеспособность османского войска, но, тем не менее, в 1801 году завершилась победой союзников. Однако победа оказалась Пирровой[174] – после изгнания французов в Египте началась очередная междоусобица, в которой одержал верх Мухаммеду Али-паша, избранный в 1805 году местными шейхами наместником Египта. Селиму пришлось утвердить это избрание, поскольку к тому времени султанская власть над Египтом стала сугубо номинальной и оставалась такой до начала Первой мировой войны, когда Египет официально перешел под протекторат Британии. Короче говоря, войну за Египет выиграли, но сам Египет потеряли, такой вот получился парадокс.
Еще до войны с французами султан приступил к военной реформе, итогом которой стало создание корпуса низам-и-джедид, набранного из турецкой молодежи и вооруженного современным оружием, в том числе и артиллерией. Корпус, численность которого к 1806 году выросла до двадцати трех тысяч человек, был «экспериментальным» и стоял особняком от армии, бо́льшую часть которой составляли всё те же янычары и сипахи. И для тех, и для других «Корпус Нового порядка» был словно застрявшая в горле кость, особенное недовольство испытывали янычары, привыкшие смещать и назначать султанов, а не терпеть от них ущемления. Султану надо было действовать решительнее и как можно скорее реорганизовать всю свою армию, чтобы она полностью стала лояльной, но он промедлил и в результате был свергнут янычарами. А жаль. Султан Селим III был хорошим, прогрессивным правителем, для которого благо государства стояло на первом месте. В жизни Селим был довольно неприхотливым человеком (для султана), он покровительствовал людям искусства, писал весьма неплохие стихи, сочинял музыку и играл на нее и танбуре.[175] Помимо национальной музыки, Селим также интересовался западной. В 1797 году, впервые в истории Османской империи, по его приглашению в столице дала представление французская оперная труппа.
Известно как минимум о тринадцати наложницах Селима III, но ни одна из них не рожала детей – то ли султан вообще забыл дорогу в свой гарем, то ли он был неспособен иметь потомство. Наследником Селима считался его двоюродный брат шехзаде Мустафа, которого 29 мая 1807 года возвели на трон взбунтовавшиеся янычары. Благоприятные для государства начинания Селима III не встретили понимания у подданных. Султану ставили в вину пренебрежение традициями, подражание неверным, ущемление законных прав мусульман, симпатии к неверным, повышение налогов и т. п.
Искрой, от которой вспыхнуло пламя мятежа, стал султанский указ, предписывающий ямакам, охранявшим вход в Босфор, носить форму нового образца. Было ясно, что за новой формой последует перестройка службы на новый лад, и честные мусульмане будут вынуждены жить по гяурским порядкам. Ямаки набирались из турецкого населения Черноморского побережья, но они считали себя сродни янычарам и так же крепко держались за старые традиции.
Возмутившись, ямаки убили зачитывавшего указ суперинтенданта босфорских крепостей Махмуда Раифа-эфенди, который прежде был секретарем османского посольства в Лондоне и за свое англофильство получил прозвище «ингилиз»,[176] а затем пришли в столицу и возмутили янычар. В самом начале бунт легко можно было подавить, но султан Селим хотел избежать жестких мер, а его ближайшее окружение из предательских побуждений убеждало его в том, что не следует применять против повстанцев «Корпус Нового порядка». Надо отметить, что умение разбираться в
