Страницы Миллбурнского клуба, 2 - Слава Бродский

К о р и н а.  Пожалуйста, но что я могу сказать? Это так неожиданно. По-видимому, чья-то небрежность. Может быть, папироса? (Смотрит на В т о р о г о.)

В т о р о й.  Боюсь, что дело много серьезнее. (Опять смотрит на часы, медлит, думает, как начать.) Лариса Григорьевна, как погиб Ваш отец?

К о р и н а  (удивленно смотрит, после паузы). Папа убит девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года в Праге. Похоронен на Вроцлавском кладбище. Я была там два года назад.

В т о р о й.  В каком он был звании?

К о р и н а.  Гвардии старшина. (С гордостью.) За освобождение Праги он посмертно награжден орденом Славы первой степени. Я храню все его три ордена и восемь медалей.

В т о р о й.  О, он кавалер трех степеней?

К о р и н а.  Да. (Вдруг неожиданно, с детской непосредственностью.) Это ведь очень здорово, правда?

В т о р о й.  Это более чем здорово. Это действительно можно пронести через всю жизнь.

К о р и н а  молчит, но вся преображается. Небольшая пауза.

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, у меня, к сожалению, совсем мало времени. Я не буду объяснять вам, какое значение имеет все то, что вы делаете здесь, в институте. Тем более, незачем говорить о том, что грозит нашей странe, нашей безопасности, миру, если результаты всей вашей работы станут известны потенциальному врагу... Боюсь, что из вашего отдела, точнее через кого-то из тех, кто не поехал в поле и остался здесь, секретные сведения просочились на Запад. Притом в таком объеме, который позволит противнику шантажировать нас, затормозить ход переговоров о разоружении. Поверьте, это очень серьезно. В моем распоряжении (смотрит на часы) один час пятнадцать минут. За это время я должен точно знать, каким образом и действительно ли ушла отсюда информация.

К о р и н а  (недоуменно смотрит на В т о р о г о). Что значит, через тех, кто остался в отделе? Это всего четыре человека: я, Вагнер, Шарова и Козлов. (Возмущенно.) Нет, это абсурд, я не могу в это поверить.

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, прошу вас, не надо в таком тоне. Сейчас не до амбиций. Помогите мне. Я не утверждаю, я хочу разобраться. И согласитесь, что этот пожар, исчезновение главного геолога, какие-то странные связи Козлова и Шаровой с иностранцами – это, по меньшей мере, должно насторожить. Давайте вместе подумаем. Вы хорошо знаете всех троих, знаете отношения в отделе, знаете много о личной жизни каждого. Ну, давайте возьмем хотя бы Шарову. Почему она не в поле? И что это за история с печатью? Какие у нее отношения с этим мальчиком?

 В т о р о й  молчит, вопросительно смотрит на К о р и н у. Та начинает неохотно, с трудом.

К о р и н а.  Я буду говорить только о том, что непосредственно связано с вашими обвинениями.

В т о р о й.  Предположениями... Да-да, конечно, только самое главное.

К о р и н а.  Тогда не будем касаться отношений Наты, простите, Шаровой и Вилена Козлова. У нее не удалась личная жизнь, хотя кто знает... Несколько лет назад она кончила английские трехгодичные курсы, но практики у нее нет, и язык она знает сейчас не намного лучше меня, то есть, в пределах вуза, а это, сами знаете, как мало. Так что общение с иностранцами – это больше разговоры, а не действительность.

В т о р о й (доброжелательно). Все-таки и это не самое главное. Какой она имела доступ к материалами, могла ли она, хотя бы за длительное время, собрать данные по большинству объектов?

К о р и н а.  Нет, это совершенно исключено. (Иронически.) Во всяком случае, если ей не помогали еще пол-отдела.

В т о р о й.  Н-да, это маловероятно. Ну, а с пожаром? А знаете вы о пропаже печати?

К о р и н а.  Знаю, и знаю, что Вилен обещал ее выручить, но это... (Смотрит на стол В а г н е р а.)

В т о р о й.  Какую ценность представляют эти карты, какой смысл, например, их уничтожить?

К о р и н а  (пожимает плечами). Трудно сказать. Работа здесь огромная. Даже если есть копии, а делали их очень редко и не со всех карт, то восстановить все – это дело длительное.

В т о р о й.  А если, предположим, Вагнер передал материалы на Запад и после того, как их опубликовали...

К о р и н а.  Как опубликовали?

В т о р о й.  Да, но об этом после. Итак, Вагнеру дают знать, что карта публикуется. Возможно, сообщение задерживается, и у него остается всего несколько часов, чтобы уйти, но перед этим он берет по подложному разрешению документацию и уничтожает ее. Тогда все логично, и вашего главного геолога мы уже никогда не увидим. Но я не обнаружил ни единого намека на то, что пожар был подготовлен.

К о р и н а  (протестующе, убежденно). Нет, нет. Мне даже страшно становится, когда я слышу, как логично у вас все сцеплено. Но Вагнер не враг, это какая-то нелепость. Он старый, больной и по-своему очень добрый человек.

В т о р о й.  Вы знаете его прошлое?

К о р и н а.  Немного, но то, что знаю, подтверждает мои слова. Нет, это невероятно.

В т о р о й.  Может быть, почти невероятно?

К о р и н а  (медлит, обдумывая, потом решительно). Совершенно невероятно. Вот увидите, это какая-то случайность. Представьте, я не помню случая, чтобы он опоздал хоть на минуту. Наша работа, институт – это его жизнь. Он редактирует стенную газету, даже на дежурства ходит почти через силу... Он, по правде, несколько ленив, и может за восемь часов ни разу не встать со стула, да и стеснителен излишне...

В т о р о й.  Боязлив?

К о р и н а.  Возможно и это. Очень редко бывает у начальства. Я даже знаю случаи, когда он сам подписывал разрешения на получение секретов, только бы не ходить к главному инженеру.

В т о р о й.  Вы это видели?

К о р и н а.  Да, но он и не скрывал этого. За многие годы у нас не было ни одного ЧП, и такое разрешение он считал пустой формальностью.

В т о р о й.  И все-таки вы меня не убедили. Что ж, будем искать его. Найдем – ваша правда. Но я пока не исключаю даже его сговора с Козловым. Ну вот, мы добрались и до него. Что вы скажете о Вилене?

К о р и н а.  Вполне современный юноша. Излишне самоуверен, очень свободен в обращении с людьми любого возраста и пола. Легко находит со всеми общий язык, коммуникабелен, как сейчас говорят. Весел, приветлив – парень, в принципе, хороший, но без домашнего надзора, мне кажется.

В т о р о й.  Вас ничего не удивляло в нем, что-нибудь необычное?

К о р и н а (задумчиво). Пожалуй, да. У него всегда много денег. Он охотно одалживает и, по-моему, их не считает.

В т о р о й.  Он имеет к документам такой же допуск, как Шарова?

К о р и н а.  Да, если не меньший. К тому же, он совершенно не разбирается в деле. Он еще и года не работает. Просто не поступил в прошлом году в институт, и его кто-то устроил сюда.

В т о р о й.  Кто, не Вагнер?

К о р и н а.  Не знаю, но, думаю, не он. Этими делами он не занимается.

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, вы, очевидно, тоже не имеете доступа ко всем материалам?

К о р и н а.  Ну вот, добрались и до меня. Нет, не имею.

В т о р о й.  Поверьте, я ни с кем не говорил здесь так, как с вами. Кроме вас и Глухова никто не знает о подлинной цели моего приезда. К чему же эта ирония?

К о р и н а.  Хорошо, скажу, почему. Дело в том, что за последние месяцы я объездила почти все объекты Северо-Запада и знаю их, пожалуй, лучше начальника отдела и Вагнера.

В т о р о й.  Да, это серьезно. Как же так получилось? Вы ведь недавно вышли замуж?

К о р и н а.  Третий месяц. И за это время была только одиннадцать дней дома. Роман с корабля списался из-за меня, а у меня вот как получилось.

В т о р о й.  Он моряк?

К о р и н а. Инженер по судовым двигателям.

В т о р о й.  Давно он из плавания?

К о р и н а.  Больше месяца.

В т о р о й.  Интересно, и куда же он ходил, далеко?

К о р и н а  (смотрит внимательно на Второго, отвечает медленно, задумчиво). Копенгаген – Лондон – Гибралтар – Кипр – Александрия.

В т о р о й.  А что за груз, не знаете?

К о р и н а   (раздумчиво). Знаю, турбины для Асуана. Простите, вы сказали, у вас мало времени.

В т о р о й.  Последний вопрос. Это очень тяжело быть врозь, вы переписывались?

К о р и н а   (недружелюбно). Да, и каждый день.

В т о р о й.  Вы оба?

К о р и н а.  Последний вопрос уже был. Так не по правилам. Ну, хорошо. (Недовольно.) Конечно только я, он ведь не знал, где я была.

В т о р о й  (смотрит на часы). Извините, сейчас пятнадцать сорок пять, мне надо звонить в Москву. (Поднимается, быстро выходит.)

Высвечиваются двое за столами, продолжается разговор по телефону.

В т о р о й.  Нет, здесь никаких связей Вагнера установить не удалось. Может быть, вы проверите у себя еще раз?