Глубокие раны - Неле Нойхаус

— Мы где-то ошибаемся, — сказал Оливер. — Возможно, решение значительно банальнее, чем мы предполагаем. Это число, например, может быть ложным следом, который преступник оставляет, чтобы нас запутать. Остерманн в любом случае должен найти более подробную информацию о предприятии KMF. Ютта Кальтензее вчера упоминала о каких-то долях участия, которые ее отец переписал на Аниту Фрингс.

Вчера после своего визита в Мюленхоф Боденштайн позвонил Пие и вкратце рассказал ей, какие противоречивые сведения о характерах Гольдберга и Шнайдера получил от брата и сестры Кальтензее. Правда, он умолчал еще о том, что Ютта позвонила ему поздним вечером. Он сам еще не понял, как следует расценивать этот звонок.

— Вы думаете, что речь шла о деньгах?

— В широком смысле — возможно. — Боденштайн нерешительно пожал плечами. — В завершение Ютта посоветовала мне поговорить с прежним ассистентом ее матери. Это мы должны непременно сделать — хотя бы для того, чтобы увидеть семью Кальтензее под другим углом зрения.

— Оʼкей, — кивнула Пия. — Я займусь сейчас наследием Шнайдера. Может быть, найду какую-нибудь зацепку.

Она хотела уже идти, как вдруг, кажется, что-то вспомнила. Достала из своей сумки какую-то коробочку и протянула ее Боденштайну.

— Это для Софи, — сказала она и улыбнулась. — С наилучшими пожеланиями от отдела К-2.

Всю первую половину дня Пия перелопачивала горы папок и документов, которые были изъяты в доме Шнайдера, а Остерманн тем временем пытался всеми ему доступными средствами добыть информацию о предприятии Кальтензее KMF, как распорядился Боденштайн.

Было около полудня, когда Пия, несколько разочарованная, оторвалась от работы.

— Этот тип хранил в своем подвале документы половины финансового ведомства, — вздохнула она. — И я спрашиваю себя — почему?

— Может быть, эти документы принесли ему верную дружбу семейства Кальтензее и других, — предположил Остерманн.

— Что ты имеешь в виду? Шантаж?

— Например, — Остерманн снял очки и большим и указательным пальцем потер глаза. — Может быть, это было средством давления. Подумай только о платежах компании KMF на швейцарский счет Шнайдера.

— Я не знаю, — усомнилась Пия. — Во всяком случае, не думаю, что эти документы являлись мотивом убийства. — Она с хлопком закрыла одну из папок и бросила ее на пол к другим документам. — Тебе удалось что-нибудь найти?

— Немало. — Остерманн зажал заушник своих очков между зубами и стал рыться в куче бумаг, пока не нашел нужный лист. — KMF — группа предприятий, разбросанных по всему миру, с общим числом сотрудников свыше 3000, с представительствами в 169 странах, которая объединяет примерно тридцать смешанных компаний. Председателем правления является Зигберт Кальтензее. Концерн имеет 40 процентов собственного капитала.

— Чем они вообще занимаются?

— Они производят профильные прессы для обработки алюминия. Основатель фирмы изобрел первичный вариант этих прессов, с помощью которых алюминий можно формовать в различные профили. KMF до сего времени имеет патент на эти прессы и на все связанные с этим новые разработки… — Он поднялся со своего места за письменным столом. — Я голоден. Давай я пойду куплю нам дёнер-кебаб?

— Да, это было бы здорово.

Пия занялась следующей коробкой. Коллеги из службы по обеспечению сохранности следов снабдили ее надписью «Содержимое шкафа внизу слева», и в ней было несколько коробок из-под обуви, тщательно перевязанных шпагатом. В первой находились различные предметы, связанные с воспоминаниями о всевозможных поездках — бортовые карты круизного судна, почтовые открытки с мотивами экзотических стран, танцевальная карта,[24] меню, приглашения на крестины, свадьбы, дни рождения, похороны, а также прочие предметы, сохраняемые как память, которые ни для кого, кроме Шнайдера, не представляли собой ценности. Во второй коробке помещались аккуратно связанные, написанные от руки письма. Пия разрезала шнурок и взяла одно из писем. Оно было написано 14 марта 1941 года.

Дорогой сын, — с трудом разбирала она старомодный почерк с выцветшими буквами, — мы надеемся и молимся каждый день, чтобы у тебя все было хорошо и чтобы ты был здоров и однажды вернулся к нам. Здесь все так же мирно, как всегда, все идет своим чередом, и едва ли можно поверить, что кругом война!

Далее шел рассказ о знакомых и соседях, о повседневной жизни, которая могла интересовать получателя письма. На письме стояла подпись — «мама».

Пия наугад брала письма из стопки — мать Шнайдера, похоже, не ленилась писать. Одно письмо было даже в конверте. В качестве отправителя было указано: Кэте Калльвайт, Штайнорт, округ Ангербург. Пия пристально смотрела на конверт, который был адресован Гансу Калльвайту. Эти письма были не от матери Шнайдера! Но почему тогда он их сохранил? Смутное воспоминание шевельнулось в ней, но Кирххоф не могла его уловить. Она продолжала читать письма. Вернулся Остерманн; он принес дёнер-кебаб с мясом высшего сорта и овечьим сыром, который Пия положила на стол рядом с собой, не притрагиваясь к нему. Остерманн начал есть, и вскоре во всей переговорной установился запах как в палатке по продаже дёнера.

26 июня 1941 года Кэте Калльвайт писала своему сыну: Шлагетер из замка рассказал отцу, что целое крыло замка было конфисковано для Риббентропа и его людей. Он сказал, что это как-то связано со строительной площадкой «Аскания» под Герлитцем… Следующий пассаж был зачеркнут цензурой. …К нам приезжал твой друг Оскар и передал от тебя привет. Он сказал, что теперь часто будет бывать в этих местах и попытается нас регулярно навещать…

Пия остановилась. Вера Кальтензее утверждала, что Шнайдер был старым другом ее умершего мужа, но Элард сказал на это только: «тогда это верно» — и странно посмотрел на свою мать. А бабушка Мирьям помнила, что лже-Гольдберга раньше звали Отто или Оскар.

— Что это за письма? — спросил Остерманн, продолжая жевать.

Пия еще раз вернулась к последнему письму.

— …к нам приезжал твой друг Оскар… — прочитала она. Ее сердце начало взволнованно колотиться. Неужели она приблизилась к тайне? — Герман Шнайдер сохранил примерно двести писем от Кэте Калльвайт из Восточной Пруссии, и у меня возникает вопрос: почему, — сказала Пия и задумчиво потерла кончик носа. — Он якобы родился в Вуппертале и учился там в школе, но эти письма были отправлены из Восточной Пруссии.

— И что ты думаешь? — Остерманн вытер рот тыльной стороной руки и стал рыться в ящике своего стола в поисках бумажного полотенца.

— То, что и Шнайдер изменил свои личные данные. Лже-Гольдберга на самом деле звали Оскар, и он учился в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце. — Пия подняла глаза. — И этот Оскар опять же был другом Ганса Калльвайта из Штайнорта в Восточной Пруссии, корреспонденцию которого мы нашли в шкафу Германа Шнайдера.

Она вытащила клавиатуру и мышку своего компьютера, ввела в «Гугл» ключевые слова, которые обнаружила в письмах — «Восточная Пруссия» и «Штайнорт», «Риббентроп» и «Аскания» — и нашла весьма информативную страницу о бывшей Восточной Пруссии. Почти на целый час углубилась она в историю и географию потерянной страны и, к своему стыду, вынуждена была констатировать, насколько бедными были ее знания в области недавнего прошлого Германии. Строительная площадка объекта «Вольфшанце», главной ставки Гитлера на Востоке, получила секретный код «Химические заводы Аскания», и никто из местного населения представления не имел, что в действительности происходило в густых Мазурских лесах, недалеко от деревушки Гёрлитц в округе Растенбург. Министр иностранных дел фон Риббентроп летом 1941 года, когда Гитлер переехал в ставку «Вольфшанце», действительно конфисковал крыло замка Штайнорт, принадлежавшего семье Лендорф, для себя и своего штаба. Кэте Калльвайт из Штайнорта имела какое-то отношение к замку — возможно, она там работала горничной, — и в своих письмах сообщала своему сыну будничные сплетни и новости. Пия невольно содрогнулась, представив себе, как женщина шестьдесят пять лет тому назад, сидя за столом в кухне, писала это письмо своему сыну на фронт. Кирххоф выписала из Интернета пару ключевых слов и соответствующие источники информации, взяла телефон и набрала номер мобильного телефона Мирьям.

— Как я могу получить какую-нибудь информацию о погибших немецких солдатах? — спросила она у подруги после краткого приветствия.

— Например, через Службу по уходу за могилами погибших воинов, — ответила Мирьям. — Что конкретно тебе нужно? Ах да, я должна тебя предупредить: наш разговор может тебе дорого обойтись. Я со вчерашнего вечера нахожусь в Польше.