Поднебесные убийцы - Сергей Зверев

Многозначительно подмигнув, Дёмин похлопал его по плечу.

– Вот так-то! За своими переживаниями даже не заметил, как из экспедиции выбыл один из ее участников, – рассмеялся он. – В Барнауле она решила задержаться. Уж очень ей город понравился. Не удивлюсь, если надумает переехать туда насовсем.

– Ого! – Лаврова эта новость удивила. – Да, похоже, горы и в самом деле повлияли на нее особым образом.

– М-м-м… И не только на нее! – произнес Пётр Михайлович с какой-то особенной, загадочной интонацией.

– А на кого же еще? – спросил Андрей, почувствовав, что сейчас узнает нечто из ряда вон выходящее.

– Только строго между нами! Договорились? И чтобы никому никаких замечаний. Согласен?.. Слово?.. Ну, хорошо… Ты в курсе, что между Анной Леонидовной и Женькой был роман?

– Ну… – Лавров пожал плечами, не зная, как к этому относиться. – В принципе, истерик закатывать повода не вижу. Женька давно уже взрослый, самостоятельный парень. А Анна Леонидовна, пусть и старше его, но женщина очень интересная, ею любой мог бы увлечься…

– Очень рад, что ты все это так адекватно воспринимаешь… – Дёмин говорил, глядя в окно на пролетающий мимо степной перелесок. – Я почему тебе об этом сказал? Не ради того, чтобы посплетничать, – нет! Чтобы ты хоть немного добрее сам к себе относился. И пример тому – жизнь нашей милой докторши. Пять лет назад из-за автокатастрофы, происшедшей по вине пьяного кретина, она потеряла мужа, которого любила невероятно. А после его смерти, по сути, похоронила и саму себя. С ней многие пытались познакомиться, но она всем с ходу давала от ворот поворот.

– Да, применительно ко мне – что-то похожее есть… – согласился Андрей.

– Есть, есть! И еще как есть! Так вот, в горах, где прежние беды и переживания видятся совсем иначе, она вдруг оказалась в весьма пикантной ситуации. Представь себе – палатка, она перевязывает симпатягу парня с мускулистым торсом. А тот к ней тоже, так сказать, «неровно дышит». Ну и… Дело понятное. Но там, где мужской глаз слеп, женский видит все что надо и не надо. В самый интересный момент в палатку сунулась Ритуська. Ей, видите ли, бинт зачем-то понадобился. А я как раз по территории шел. Смотрю – она как ошпаренная назад отскочила. Ну, я сразу догадался, в чем дело, и приказал ей молчать как рыбе. Представь себе, не проболталась никому. Молодец! Ну а Анна Леонидовна, по всей видимости, выйдя из своего похоронного состояния, тут же расцвела на удивление всей нашей «археобанде».

– Ну, что ж, очень рад за неё… Хорошо! Вы меня убедили – буду к себе добрее. Так и быть! – Лавров рассмеялся. – Вообще, надо сказать, у нас была, прямо скажем, не экспедиционная поездка, а романтическое путешествие. Тут и Костя с Катей, и Юрка со Светуськой…

– Ну так на то они и горы! – Пётр Михайлович вскинул указательный палец. – Хотя… Я бы насчет романтики не слишком обольщался. Катя и Костя – согласен, пара настоящая. У этих, скорее всего, намечается что-то серьезное. А вот Светуська… Боюсь, Юрка будет разочарован. Думаю, как только приедем в Москву, их роман кончится в момент. У Светуськи всегда так. Как едем в экспедицию, всё – с кем-то у нее «любовь навек». А вернулись – любовь тут же увяла. У нас в деревне, помню, про таких говаривали хоть и грубо, но верно: в заднице – ветер, в кунке – дым…

Услышав не вполне пристойную, но весьма едкую деревенскую остроту, Андрей рассмеялся.

– А что, Андрюш, а давай с нами в Москву! – хлопнув Лаврова по плечу, предложил Дёмин. – Хоть пару дней там погостишь. И ребят с собой бери. Мы к вам уже как к родным привыкли. Ведь если разобраться, мы вам обязаны жизнью! Так что лучший ресторан и все радости столичного бытия – за нами!

– Спасибо, Пётр Михайлович, но служба есть служба… – Лавров развел руками. – Я из-за командировок свой батальон уже и так почти не вижу. Когда брали билеты, я ознакомился с маршрутом. Этот состав идет через Саратов. А от него до нашей части гораздо ближе, чем от Москвы. Так что, может, как-нибудь в следующий раз?

…Андрей не спеша вошел в подъезд своего дома и без особых надежд получения письма направился к почтовому ящику. Уже почти месяц прошел с того дня, как Галя с матерью уехала на другой конец света. Вернувшись с Алтая, Лавров, едва войдя в подъезд, первым делом ринулся проверять почту. И хотя заранее было ясно, что в ящике, скорее всего, пока что никаких писем нет, лицезрение одних лишь рекламных листовок и буклетов его больно укололо. И во все последующие дни, даже в самый поздний час вернувшись домой, он спешил к почтовому ящику.

Был случай, потеряв терпение, Андрей решил созвониться с Галей по сотовому. Найдя нужные коды вхождения в канадскую сотовую связь, он с замиранием сердца набрал нижегородский Галин номер. К его удивлению, после череды долгих гудков он вдруг услышал голос своей любимой женщины:

– Алло, кто это? Алло, я не слышу! Кто это? Андрей, это ты? Ну что же ты молчишь? Скажи хоть слово!..

И напрасно Лавров, надрывая связки, пытался докричаться до супруги. «Сверхнадежная техника двадцать первого века» так и не донесла до Канады его голос, так и не позволила сказать ему то главное, что рвалось из души. А потом, не прошло и минуты, что-то щелкнуло и раздались короткие гудки. Проверив счет, Андрей с удивлением обнаружил, что от положенных вчера трёхсот рублей не осталось почти ничего. Денег ему было не жалко. Он пожертвовал бы и гораздо большим. Но в этой неудачной попытке связаться с Галиной Лавров увидел своего рода знак судьбы. Поэтому больше звонить не стал.

Не глядя, он открыл ящик и… Его рука ощутила плотный прямоугольник конверта! Андрей сразу же узнал ровный, аккуратный почерк Гали. Нетерпеливо вскрыв конверт, он, волнуясь, забегал глазами по строчкам.

«Здравствуй, мой любимый! Как же я по тебе соскучилась! Я знаю – это ты мне сегодня звонил. И хотя я не услышала ни слова, мне все равно стало немного легче, как будто кто-то передал от тебя привет. Мама с тетей меня уговаривают тебя забыть и пилят, чтобы не вздумала садиться за письмо. Но я все равно решила немедленно тебе написать. К сожалению, все эти дни пришлось оформлять кучу документов, обустраиваться. Поэтому было не до писем. Теперь хоть смогла отдышаться. Чувствую себя нормально. Наш сын растет. По характеру – весь в папу. Неугомонный, деятельный – уже сейчас рвется на свободу…»

Дойдя до этого места, Лавров вдруг почувствовал, как отчего-то вдруг стало тесно в груди, а глаза защипало. Торопливо оглядевшись – не видит ли кто? – он поспешил к себе домой. Дочитав письмо, Андрей поставил на плиту подогреваться чайник и собрался сесть за ответ. В этот момент в дверь кто-то позвонил. Выглянув, он увидел соседа по площадке.

– Телик включи! – скороговоркой выпалил тот. – В новостях сейчас про Алтай будут показывать – анонс недавно был.

Включив телевизор, Лавров увидел дикторшу, которая рассказывала об итогах экспедиции академика Дёмина. Появившийся в кадре Пётр Михайлович сдержанно рассказал о поездке и сделанных находках, особо отметив некоторые драматические моменты, возникшие вследствие действий каких-то криминальных структур. Поскольку миссия спецназовцев для Минобороны была негласной, академик лишь вскользь упомянул о людях, которые, не жалея себя, позволили избежать каких-либо жертв.

Затем дикторша сообщила, что по запросу соседнего государства российские спасатели обследовали участок гор у места впадения реки Араскан в Аккем, где нашли под селевыми массами около десятка трупов молодых мужчин, которые были заявлены как участники экспедиции некоего «культурно-этнографического общества». Спасателей поразило обилие огнестрельного оружия, которое имелось у «этнографов». К расследованию подключились ФСБ и МВД России…

Вместо эпилога

Человек с властным лицом дальневосточного этнотипа, одетый в богатый шелковый халат, каковые в былые времена имели право носить только богдыханы, сидел, поджав ноги, в кресле, больше напоминающем царский трон. Просторное помещение, где восседал этот сюнашян (господин), своим немыслимо роскошным убранством тоже мало чем отличалось от покоев императора восточной державы. Напротив него в традиционно склонившихся позах стояли несколько человек, часть из которых была одета в современную одежду.

– Рассказывай, Фа Гун Чши, как могло случиться, что наши чан-ши, наши лучшие бойцы, не выполнили моего повеления и русские смогли дойти до Ташян, Великой горы? – неспешно, словно выкладывая из слов, подобных тяжким камням, дорожку к месту казни, проронил сидящий на троне.

– О, великий! – Фа Гун Чши ткнулся лбом в пол. – Я думаю, это стало следствием измены!

– И кто же, по-твоему, посмел меня предать? – все так же ровно, не повышая голоса, спросил повелитель.

Но все, кто находился рядом, расслышали в его голосе столь свирепые нотки, что, испытав приступ ужаса, тоже поспешно уткнулись лбами в пол. Всякий мечтал только об одном – чтобы Фа Гун Чши назвал кого угодно, только не его.