Поднебесные убийцы - Сергей Зверев

Но все, кто находился рядом, расслышали в его голосе столь свирепые нотки, что, испытав приступ ужаса, тоже поспешно уткнулись лбами в пол. Всякий мечтал только об одном – чтобы Фа Гун Чши назвал кого угодно, только не его.

– О, великий! Как мне стало известно, изменниками стали Му Лао Цан и Чжу Бао Ху! – произнес тот, оторвав лоб от пола и осмелившись взглянуть в сторону повелителя. – Му Лао Цан провалил первый этап операции по нейтрализации русских. А Чжу Бао Ху, внедренный к русским, скорее всего, проболтался о засаде у берегов Аккема, когда русские еще только шли в сторону Ташян. Иначе как объяснить гибель всех наших чан-ши, тогда как русские не пострадали вообще?

– Да, да, великий! Он говорит правду! – загалдели все прочие, обрадованные тем, что ни один из них в числе изменников назван не был.

– Где они сейчас, эти двое мерзавцев? – Повелитель впервые за все время аудиенции поднял брови, что считалось выражением сильнейшего гнева.

– Скрываются где-то на землях, захваченных у нас северными варварами. Я уже распорядился, чтобы их немедленно разыскали и доставили сюда, – вновь пригнувшись к полу, доложил Фа Гун Чши.

– На розыски даю срок пять дней. Не найдете их – казню всех вас! – отчеканил повелитель. – Вон отсюда!

Униженно кланяясь, прислужники двинулись к выходу с выражением смирения и покорности на лице. Хотя если бы повелитель мог читать мысли, он мог бы узнать о себе много интересного. Многие из его прислужников доподлинно точно знали, что глава крупнейшего клана Триад происходит вовсе не из царского рода богдыханов династии Фунь, а из простых глиномесов. Отец всевластного повелителя в годы «культурной революции» сумел «попасть в струю» и, заслужив доверие партбоссов, уверенно пошел по восходящей. Впрочем, когда «революция» закончилась, экс-глиномеса репрессировали как злостного то ли перегибщика, то ли недогибщика партийной линии.

Один из сыновей глиномеса, с детства отличавшийся склонностью к «экспроприации» чужого имущества, однажды попал в тюрьму, где и познакомился с людьми, имеющими отношение к организованной преступности. Парень оказался настолько способным, что очень скоро стал возглавлять одно из «звеньев» криминального сообщества. За полтора десятилетия дойдя до вершины власти, новоиспеченный Великий Дракон, весьма склонный к мистике и историцизму, стал неким подобием древних богдыханов, окружив себя роскошью и присвоив право казнить и миловать кого угодно по своему усмотрению.

Оставшись в тронном зале один, повелитель трижды хлопнул в ладоши. Перед ним с низким поклоном тут же появился самый преданный из слуг.

– Нашел ли ты этого тибетца? – хмуро поинтересовался повелитель.

– Да, великий! Он ждет ваших повелений! – снова поклонился тот.

– Зови его сюда! – надменно приказал повелитель.

Менее чем через минуту перед ним появился человек в островерхой кожаной шапочке, отороченной мехом. На тибетце был уже довольно ветхий стеганый халат. На его поясе висели какие-то полотняные мешочки. Тибетец, как и слуга, низко поклонился и остался сидеть, потупив взор.

– Как тебя зовут? – спросил повелитель.

– Махугсу, мой господин, – с сильным тибетским акцентом, снова поклонившись, ответил тот.

– Мне сказали, что ты сильный колдун и можешь вызывать духов? – последовал еще один вопрос.

– Да, мой господин, – снова кивнул тот и добавил: – Но я чаще общаюсь с добрыми духами и стараюсь не беспокоить злых, ибо это небезопасно, мой господин.

– А если я прикажу тебе вызвать Властелина Тьмы, ты это сможешь сделать? – повелитель испытующе воззрился на тибетца.

– Сделать это я смогу, мой господин, но еще раз хочу сказать, что это может закончиться страшной бедой! – понуро предупредил тибетец.

– Мне бояться нечего – у меня самый могучий талисман, оберегающий от любой беды, – высокомерно изрек повелитель и указал на странную плоскую фигурку, отлитую из золота, которая висела у него на груди. – Начинай!

Став серым от страха, тибетец поклонился и молча приступил к делу. Сказав слуге, чтобы тот по ходу колдовского ритуала задернул окна и обеспечил полумрак, он расставил по углам четыре каменные чаши, бросил в них какие-то травы и, добыв огня при помощи огнива, поджег содержимое чаш. Затем, что-то бормоча по-тибетски, он обошел зал по периметру, на ходу роняя на пол какие-то огненно-красные бусины, чередуя их с непроницаемо-черными. Под конец, достав из самой большой сумки дудку странного вида, сделанную из человеческой бедренной кости, с присоединенным к ней рогом молодого дикого буйвола, он поднес свой инструмент ко рту, дунул в него и… В зале раздался странный печальный звук, напоминающий хрипение умирающего. Слуга повелителя тут же поспешил задернуть окна.

Клубы дыма неведомых трав плыли по залу под прерывающийся рыдающий звук. Все это создавало столь кошмарное впечатление, что слуга, не выдержав, с отчаянным воплем ужаса вжался в угол, закрывая лицо руками. И почти тотчас же из сплетающихся клубов дыма в центре помещения возникла странная человеческая фигура в древнем одеянии и с саблей на боку.

– Кто посмел меня потревожить? – раздался низкий, хриплый голос.

– Это я приказал вызвать тебя! – Повелитель, испытывая в душе приступ леденящего ужаса, тем не менее, старался держаться невозмутимо. – Я хочу, чтобы ты выполнил мое поручение.

– Ты с ума сошел, жалкий червь!!! – хватаясь за рукоять сабли, голодным тигром прорычал Властелин Тьмы. – Как ты посмел даже подумать о том, что я – Я!!! – стану тебе подчиняться?

– У меня есть всемогущий талисман древних магов, – повелитель указал на золотую фигурку, – которому ты обязан повиноваться. Поэтому слушай мое повеление…

Ответом ему был страшный хохот, прозвучавший так, как если бы все силы ада явились в это место, отчего у осекшегося повелителя зашевелились волосы на голове и все словно окаменело внутри.

– Ты даже еще глупее, чем я думал! – проскрежетал сквозь зубы Властелин Тьмы. – Жалкую стряпню ничтожного ремесленника ты счел за всемогущий талисман. Горе тебе, глупец! Горе!

Внезапно обернувшись громадным черным пауком, Властелин Тьмы толстыми черными нитями в один миг опутал повелителя и впился в него своим ненасытным жалом. Застонав, тот скатился с трона на пол.

Наблюдавший за происходящим слуга ничего этого не видел и не слышал, кроме меняющегося на глазах выражения лица своего хозяина и произнесенных им слов. Дрожа всем телом, он вновь закрыл лицо руками в тот момент, когда повалившийся на пол смертельно побледневший повелитель издал точно такой же предсмертный хрип, какой незадолго до этого издавала дудка колдуна.

Менее чем через минуту все было кончено – повелитель замер в скрюченной позе с остекленело выпученными глазами и непередаваемым выражением безграничного ужаса на лице. Подвывая от страха, слуга ползком выбрался из зала и побежал по дворцу в поисках помощников повелителя. С разбегу наткнувшись на Фа Гун Чши, он робко пролепетал о том, что минуту назад величайшего из повелителей постигла ужасная кончина.

Загадочно усмехнувшись в ответ, тот поспешил в тронный зал. Войдя в помещение, Фа Гун Чши, поморщившись, собственноручно отдернул занавески и открыл пару фрамуг. После этого, подойдя к трону, он небрежно, словно это была груда никчемного тряпья, отодвинул в сторону труп повелителя. Сев на трон, он милостиво кивнул тибетцу.

– Ты хорошо справился со своей работой, Махугсу, – обронил Фа Гун Чши. – Можешь идти, слуги выдадут тебе все обещанное.

Сдержанно поклонившись, тибетец скрылся за дверью. Фа Гун Чши трижды громко хлопнул в ладоши. В зал робко заглянул слуга. Увидев Фа Гун Чши сидящим на троне, он ошеломленно замер.

– Позови сюда всех! – надменно приказал тот. – Скажи: ваш новый господин зовет к себе. Живо!

Выйдя из ступора, слуга кинулся исполнять повеление. Когда в зал вошли все те, кто всего полчаса назад вместе с сидящим на троне расстилались перед недвижимо валяющимся сейчас на полу, они растерянно замерли у входа, не зная, как поступить. Но Фа Гун Чши не позволил им опомниться и отреагировать не так, как он этого хотел бы. Новый повелитель властно указал пальцем перед собой, и его недавние приятели, робко переглянувшись, поспешили пасть на колени и уткнуться лицами в пол…