Коварный искуситель - Моника Маккарти

Белла посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Да, и теперь я просто дочь и сестра лорда, принадлежащего к самому древнему и могущественному графскому роду в Шотландии.

Лицо ее мучителя побагровело. Пусть муж дал ей отставку, а король отнял титул, но в ней по-прежнему течет благороднейшая шотландская кровь, и грубый мужлан вроде Саймона не годится ей в подметки.

Когда несколькими месяцами ранее Маргарет, единственная ниточка, связывающая Беллу с внешним миром, принесла ей известие о смерти мужа, она не почувствовала ровным счетом ничего: ни радости, что человек, два года добивавшийся ее смерти, встретил собственную смерть, ни простого облегчения, что больше его никогда не увидит. Ее единственной заботой была дочь. Джоан осталась одна-одинешенька. Что с ней будет?

Смерть Бьюкена придала ей новой решимости выбраться из этого кошмара и вернуться к дочери, чего она никак не сможет сделать, если примет монашеский обет.

В три шага Саймон пересек каморку, вырвал из рук шитье и грубо схватил ее в объятия. Она обмякла, как тряпичная кукла. Белла привыкла к подобному обращению, а посему не сопротивлялась и не выказывала страха. Саймон был грязным и злобным негодяем, который при каждом удобном случае норовил облапать ее или дать тычка, но худшее, на что он осмеливался, так это грубые объятия и несколько синяков.

Он хотел взять ее силой – она и не помнила, сколько раз, – но, несмотря на варварское обращение, которому подвергли ее английские короли, они все же оставались рыцарями. Беллу защищал ее статус, и она никогда не позволяла Саймону о нем забыть.

Его лицо было так близко, что Белла видела черные угри на пористом уродливом носу. Привыкшая к его зловонному дыханию, она, вместо того чтобы отпрянуть, лишь презрительно сморщила нос.

– Ты просто наглая никчемная шлюха! Ты годами выставляла себя напоказ, пытаясь меня соблазнить и помешать выполнить долг. Посмотри-ка на себя теперь: бледная тощая курица. Я рад, что избавлюсь от тебя! – Он яростно встряхнул ее. – Но придержи-ка лучше свой острый язык. Монашки не столь терпимы, как я, по части греховной гордыни.

Белла могла бы рассмеяться, да только это стоило слишком больших усилий. Так это она соблазняла его? Он, оказывается, терпим? Без сомнения, этот фигляр свято верил в то, что говорил. Но он нанес удар по остаткам тщеславия, что она сумела сохранить. Неужели годы заточения, опустошив ее душу, взяли столь же суровую дань с ее внешности? Уже больше двух лет Белла не видела собственного отражения в зеркале.

Впрочем, какая разница, если она будет в монастыре?

Белла молчала, отвечая на его гнев невозмутимым, бесстрастным взглядом. Он этого терпеть не мог. Помоги ей небо, но она не могла сдержаться, чтобы не бросить ему вызов, какие бы кары ни обрушились потом на ее голову.

Тот же грех, который поднимал свою уродливую голову в ее отношениях с супругом.

Выругавшись, он отшвырнул ее.

– Будьте готовы к утру. Сам комендант явится сюда, чтобы проследить за вашим отъездом.

Белла подобрала с пола свое шитье с таким видом, как будто этого неприятного эпизода вовсе не было, и тихо сказала:

– Я поеду в монастырь, но никто не заставит меня принять постриг.

Белла не сводила глаз с иголки, протыкая ткань то с лица, то с изнанки. Она даже решила, что он ее не расслышал, но взгляд украдкой из-под ресниц сказал ей: услышал. Она похолодела, а негодяй улыбался.

Она слышала тревожный стук собственного сердца. У англичан имелось оружие, против которого она была бессильна.

– Печально, – проговорил сэр Саймон, и хоть тон у него был беззаботный, она поняла, что сила-то на его стороне. Ее победы всегда были ненадолго. – Боюсь, сэр Джон может передумать насчет вашей просьбы!

У нее остановилось сердце. Белла попыталась не подать виду, но его слова пробудили в ней мучительную надежду.

– Комендант позволил мне увидеться с дочерью?

Белла совершила роковую ошибку, позволив своим тюремщикам понять, что отчаянно хочет видеть дочь. Они теперь дергали за ниточки, как марионетку, обещая свидание с Джоан, и таким образом добивались от нее послушания.

– Ваша дочь не желает вас видеть.

Она оцепенела, хотя сэр Джон говорил ей, что девочка давным-давно отказалась от нее, не желая иметь ничего общего с «шотландской мятежницей», но постаралась не показать, как ей больно, и, вздернув подбородок, заявила:

– Я отказываюсь в это верить!

Сутулый, похожий на обезьяну, он пожал плечами и с усмешкой заметил:

– Печально. А ведь она совсем близко.

– Близко? – хрипло повторила Белла, едва не лишившись чувств.

Он мерзко ухмыльнулся:

– Ах, а вы разве не знали? Девочка в Роксбурге, не свадьбе своей двоюродной сестры.

Сердце пропустило удар.

Роксбург! Всего день верхом. Господи, она так близко! Белла полагала, что Джоан все еще в Лестере, в имении Бьюкена, со своим дядей Уильямом, пока решается вопрос об опеке. Теперь, когда Белла узнала, что дочь так близко, ее самообладание не выдержало.

Тем временем ее тюремщик внимательно наблюдал за ней, прекрасно сознавая, что значили для пленницы его слова.

– Но, наверное, это неважно, раз вы отказываетесь принять предложение сэра Джона.

Он сделал вид, что намерен уйти, и Белла стиснула кулаки от бессилия. Знала ведь, что это лишь игра, но если есть хоть какая-то возможность…

– Что же предлагает комендант?

Когда Джон де Сигрейв стал хранителем печати Шотландии, его должность коменданта замка Берувик занял Джон Спарк.

Саймон гадко ухмыльнулся, явно наслаждаясь происходящим:

– Сэр Джон позволит вам написать девочке письмо и проследит, чтобы вы получили ответ. Если ваша дочь пожелает продолжить переписку, вам будет это позволено при условии, что монахинь устроит ваше поведение. Как только вы примете постриг, девочке разрешат навещать вас так часто, как она того пожелает.

Белла едва дышала. Неужели это возможно? Неужели ей наконец разрешат видеться с дочерью? Или это новая уловка, чтобы была сговорчивее?

– Почему я должна вам верить? Комендант обещал мне это и раньше.

Когда Беллу выпустили из клетки, тюремщики использовали ее желание воссоединиться с дочерью как средство добиться послушания, но если девочка оказывалась где-то поблизости, находили, к чему придраться, чтобы встреча не состоялась.

– Вы не в том положении, чтобы требовать! Вы бунтовщица. Предательница. Считайте, что вам повезло, а то до сих пор болтались бы в клетке. Я говорил сэру Джону, что он слишком снисходителен, и вот, значит, как вы его отблагодарили? Вы примете обет, миледи, – заключил он презрительно, – или отвечать за последствия придется не вам одной.

Белла понимала, что он пытается ее запугать, и ему это удалось, будь