Незваный гость - Линда Уиздом

Когда он вернулся. Кали взглянула на него и оцепенела. Тревис держан в руках какой-то аппарат в кожаном чехле.

– Что это? – растерянно спросила она.

Он сухо усмехнулся:

– Прошло так мало времени, а ты уже все забыла?

Тревис вынул фотокамеру, некоторое время манипулировал с кнопками и рычажками, проверяя оборудование перед работой.

Кали посмотрела на расческу и не удивилась, что у нее задрожала рука.

– Никогда бы не подумала, что ты начнешь снимать меня среди ночи, – с явной иронией заметила она.

– Мне показалось, что ты дала свое согласие. Я собирался снимать тебя в доме. – Тревис привел фотокамеру в готовность.

У нее сузились глаза и окаменело лицо. Ему не удастся так легко добиться своего.

– Если ты хочешь меня снимать, это обойдется тебе в пять тысяч долларов.

Как бы предвидя ее сопротивление, Тревис сунул руку в карман джинсов и достал оттуда чековую книжку. Он проставил нужную сумму, размашисто расписался, вырвал чек из книжки и протянул ей. Кали, даже не взглянув на бланк, сунула его себе в карман халата. Она улыбнулась уголками губ и встала.

– Какую позу мне, по-твоему, надо принять? – Она, словно исполняя медленный экзотический танец, стала двигаться по гостиной, поворачиваясь и принимая различные позы, которые становились все более вызывающими.

– Скромную? Чувственную? Откровенно сексуальную? – нараспев произносила она, словно предлагая товар.

Кали распахнула халат и с бесстыдным кокетством обнажила грудь.

– А может быть, тебя больше привлекают ноги? – Она задрала полу и высунула голую ногу, пошевелив в воздухе пальцами. – Наверное, мне стоит воспользоваться косметикой. Тональный крем растекается от слишком яркого света, если я, как следует не попудрюсь. Ты не желаешь, чтобы я посильнее накрасила веки и оттенила тушью ресницы? Или тебе нужно мое лицо без грима? Разумеется, все это на твое усмотрение. – Каждое ее слово было резким, отточенным, как лезвие ножа. – Ты только скажи, и я все сделаю. В конце концов, ты же заплатил.

Тревис сидел с бесстрастным видом. Он понял, что Кали старается вывести его из равновесия.

– Прими самую непринужденную позу. – Он поднял камеру на уровень ее лица.

Кали последовала его совету, но явно переусердствовала. Ее лицо сделалось надменным, она круто повернулась, и полы халата разошлись на коленях. Она подняла волосы кверху, склонила голову и закрыла глаза. Тревис без колебаний отщелкивал один снимок за другим. Отблески огня служили ему фоном.

Повинуясь какой-то слышной лишь ей мелодии, Кали принимала разные позы. Ее лицо приняло мечтательное выражение, глаза были полузакрыты, а длинные ресницы напоминали темные полумесяцы, подчеркивая белизну кожи. Еще никогда она не казалась Тревису такой красивой. Вскоре ее движения перешли в чувственный танец. Она принимала позы одна соблазнительнее другой, лицо ее раскраснелось, глаза вспыхнули страстью. Ей захотелось показать Тревису, что она не утратила профессиональных качеств, и это желание было во многом безотчетным. Кали не обратила внимания, что Тревис уже два раза перезарядил камеру, улавливая все нюансы ее перевоплощений.

Внезапно Кали остановилась, вытерла рукой пот со лба, ее плечи устало поникли. Тревис опустил камеру. Какое-то время он сидел на корточках и наблюдал, как она потряхивала кистями, чтобы стряхнуть напряжение.

– Похоже, ты заставил меня сделать то, чего мне совершенно не хотелось, – сказала она, завернулась в халат и достала расческу. – Я много думала о наших отношениях. Я вижу лишь одно – нас влечет друг к другу. А с этим связано и все остальное.

– Ты просто не желаешь видеть ничего другого.

– Мы живем в свободной стране. Мы видим то, что хотим, делаем то, что пожелаем. По-моему, ты скоро вернешься в Лос-Анджелес?

– Да, через три дня. – Он понял, что лгать ей бесполезно. – Я же говорил тебе, что могу остаться только на две недели. И они, к сожалению, уже на исходе.

Ее губы искривились в горькой усмешке:

– Три дня? Неудивительно, что ты решил пустить в ход свою камеру. Так сказать, смягчить ситуацию с помощью техники. Ты знал, что времени на сантименты у тебя больше нет. Очень жаль, но это не сработало.

Тревис был с ней абсолютно не согласен. Он не считал, что «смягчает ситуацию с помощью техники». Просто он никогда не расставался с камерой. В поездках Тревису удавалось снимать новые места и встреченных в пути интересных людей. Так было и на этот раз. Он даже успел сфотографировать колоритного Дж. С., когда был в городе без Кали.

Тревис чувствовал, что снимки Кали ему удались. Им вдруг завладело профессиональное нетерпение. Захотелось поскорее очутиться в лаборатории и проявить пленку, отпечатать фотографии, с трепетом ожидая, как на мокрых снимках проявляется прекрасное лицо Кали.

– Наверное, мне не стоило снимать тебя ночью после долгого и трудного дня, но обычно возбуждение идет модели на пользу.

Кали легла на ковер у камина, тот самый, на котором они с Тревисом самозабвенно занимались любовью еще несколько часов назад. Она вынула из кармана халата шпильки и высоко заколола волосы. Разрешит ли она Тревису исчезнуть опять из ее жизни или согласится поехать с ним в Калифорнию позировать для его книги? Кали не знала, на что решиться, она чувствовала себя опустошенной, и ей казалось, что она не в состоянии сделать выбор.

– Мне нужно было пристрелить тебя еще в первый день.

Тревис усмехнулся:

– Честно признаться, удивляюсь, что ты этого не сделала. С виду ты была к этому вполне готова.

– Я очень хотела сначала выстрелить, а уж потом задавать вопросы. Но в ту минуту почему-то раскисла. – В ней снова вспыхнула жажда мести.

Тревис сосредоточенно занимался своей аппаратурой: уложил пленки в герметические упаковки, затем прочистил линзы и убрал камеру.

– Поверь мне, я рад, что ты позволила мне заговорить первому. – Он подошел к ней и принялся с силой массировать ее шею и плечи.

Кали вытянула голову и застонала, когда ее затвердевшие мускулы начали расслабляться от его ритмичных движений.

– Ну почему все считают, что позировать так легко? – прошептала она.

– Может быть, тебе лучше принять душ, ты скорее придешь в себя.

– Если бы я хотела прийти в себя, то наверняка пристрелила бы тебя еще десять дней назад. – Теперь Кали говорила насмешливо, от ее раздражения не осталось и следа.

– Могу я надеяться, что ты больше не сорвешься и не набросишься на меня? – осторожно поинтересовался Тревис.

– Ничего не могу обещать, – со вздохом призналась Кали. – Ты прав, теплый душ мне не повредит. – Она снова дала понять, что желает побыть одна.