Левиафан - Валерий Ковалев

   Расширив южные границы, и создав буферное государство на Балканах, Екатерина со светлейшим решили укрепиться на Дальнем Востоке. К тому имелась и другая, не менее веская причина - их интересовала Аляска. Однажды, рассказывая царственной чете об обустройстве мира в XXI веке, Морев с Сокуров вскользь упомянули об этой сказочно богатой золотом территории, за бесценок проданной в свое время Америке.

   Теперь рачительная императрица решила исправить ошибку своих царственных потомков и вплотную заняться ее освоением. А для этого, как нельзя лучше подходил "Левиафан".

   Известие о предстоящем походе Морев воспринял двояко. С одной стороны оно выглядело заманчивым, поскольку плавание обещало быть интересным. С другой - настораживало, не отправляют ли их в почетную ссылку? Возникшими сомнениями он поделился с Сокуровым и Кругловым и те тоже не на шутку встревожились. Перспектива продолжить службу у черта на куличках, никого не прельщала. Пришлось встретиться с Потемкиным и поговорить начистоту.

   Выслушав офицеров, светлейший вынужден был признать, что у императрицы имеются некоторые опасения по поводу экипажа крейсера.

   - В последнее время, господа, - сказал он, - у вашей команды стал проявляться дух вольнодумства. Она желает перемен, что очень тревожит матушку. И этот поход для вас, как нельзя кстати. Будет время подумать и остепениться. Иного выхода я, право, не вижу - пожал плечами фаворит.

   - Значит, все-таки ссылка? - пытливо взглянул на него Морев.

   - Отнюдь, Александр Иванович, - мягко возразил Потемкин. - Через год-другой мы рады будем видеть вас снова.

   - А если мы управимся раньше? - поинтересовался Сокуров.

   - Вряд ли, - ответил светлейший. - Дел там непочатый край. И рассказал план кампании.

   В соответствии с ней, "Левиафану" надлежало пройти вдоль всего северного побережья России и, достигнув Тихого океана, зайти в Охотск. Оттуда, при участии генерал-губернатора Иркутского наместничества, организовать экспедицию на Аляску, доставив туда все необходимое для обустройства уже проживающих на полуострове русских поселенцев и проведения работ по отысканию и разработке золота.

   - А потом вы доставите его первую партию в Петербург, - завершил свой рассказ светлейший.

   - М-да, - озадачено произнес Круглов. - На это точно уйдет не меньше года.

   - Что делать, такова воля государыни-матушки, - отводя глаза, сказал князь.

   Как и следовало ожидать, очередное длительное плавание и поставленные перед экипажем задачи, вызвали недовольство среди офицеров и мичманов крейсера.

   - Неужели мы мало сделали для этой страны? - высказал общее мнение на собрании экипажа Пыльников - Мне кажется, с нами сейчас обходятся по принципу "мавр сделал свое дело - мавр может уходить".

   - Да! - бурно поддержали его присутствующие. - Это несправедливо! Пускай посылают других!

   Несколько минут Морев пережидал выплеснувшиеся эмоции, а затем вопросительно взглянул на старпома.

   - Молчать! - бледнея лицом, рявкнул тот. - Отставить бедлам!

   - Да, несправедливо, - сказал в наступившей тишине командир. - Но не забывайте, что мы на службе и у нас нет иного выхода.

   - Так давайте похерим ее! - крикнула какая-то горячая голова.

   - И что дальше? - невозмутимо поинтересовался Сокуров. - Пойдем коровам хвосты крутить? Давайте, кто первый?

   Ответом было молчание.

   - Вот и договорились - встал со своего места Морев и хмуро обвел взглядом подчиненных - Кто не желает служить - рапорта на стол. А остальным готовиться к походу. Все свободны.

   Вечером, в одном из дорогих трактиров на Невском, сидела группа офицеров "Левиафана" и тупо пила водку. Половые то и дело меняли опорожненные графины, но настроение не поднималось.

   - А командир все-таки прав, - сказал, механик штурману, опрокидывая в рот очередной стакан и закусывая семгой. - Кто кого ужинает, тот того и танцует.

   - Да, - грустно согласился тот. - С этим не поспоришь.

   - А я протестую, долой самодержавие! - заорал начхим и упал головой в тарелку.

   Служба продолжалась...

   В середине октября, получив от светлейшего необходимые инструкции и погрузив в свободные ракетные шахты оружие, боеприпасы и продовольствие для гарнизона Охотска, "Левиафан" снялся с якоря. Ему предстояло пройти более семи тысяч миль нелегкого морского пути. Оставив позади Балтику, ракетоносец двинулся вдоль скандинавского побережья на север. Как всегда бывает в плаваниях, через несколько дней похода все оставленное на берегу стало казаться нереальным и команда стала жить по извечным морским законам.

   Заступали и менялись вахты, погружения чередовались со всплытиями, счетчики лага отсчитывали мили пути. Баренцево море встретило одиноко идущий корабль призрачными сполохами северного сияния и первыми дрейфующими льдами. При его прохождении многие моряки поднимались в рубку, до одурения дымили табаком и молча вглядывались вдаль. С этими местами было связано очень многое.

   Когда приблизились к полюсу, на пути корабля все чаще стали встречаться ледяные поля, и Морев принял решение идти дальше в подводном положении. Для него это было не ново, поскольку в свое время он участвовал в арктическом походе одной из лодок Северного флота на "купол мира". Вскоре, провентилировав отсеки, и включив ледовый эхолот, "Левиафан" исчез в арктических глубинах. А еще через неделю, пройдя Берингов пролив, ракетоносец вышел в Тихий океан. Это событие ознаменовали пальбой из ружей, праздничным обедом и двойной порцией вина. За все время плавания в полярных широтах, команда практически не видела земли и теперь с интересом наблюдала за панорамой открывающейся справа Камчатки. А она впечатляла. Виднеющиеся на горизонте заснеженные хребты, с зеленеющим в долинах подбором каких-то растений, чередовались с бесчисленными голубыми заливами и над всем этим властвовали, причудливо дымящиеся вулканы.

   - М-да, - картина достойная пера, - с чувством сказал Круглов, оглядывая в бинокль далекое побережье. - Александр Иванович, может быть подойдем ближе?

   - Попыхивающий трубкой Морев согласно кивнул, и старпом приказал переложить руль вправо.

   Вблизи пейзаж оказался еще более живописным. В прибрежных водах, куда каскадами низвергались вытекающие из долин реки, плавали и резвились многочисленные стада каланов, у самой кромки прибоя тянулись бесчисленные лежбища моржей и тюленей, а в скалах кишели птичьи базары. Слыша доносящиеся из нижней части рубки возбужденные голоса подвахтенных, Морев принял решение на пару дней задержаться здесь и дать команде хотя бы небольшой отдых. Спустя полчаса, "Левиафан" осторожно вошел в один из заливов, застопорил ход и в его носовой части загремели смычки отдаваемого якоря. Чуть позже, от борта крейсера отвалили два надувных плота и направились к берегу.

   Высадившись на него и размяв ноги, одна группа моряков с сетью, направилась к устью впадающей в залив небольшой реки, а вторая, вооруженная винчестерами, двинулась к прибрежным скалам. Вскоре оттуда раздалась частая дробь выстрелов и в небо взметнулись тысячи птиц. Добыча оказалось богатой. Помимо десятка куропаток, удачливые охотники подстрелили нескольких жирных гусей и уток. Немного погодя, с обильным уловом, вернулась вторая группа и все занялись сбором выброшенного на берег плавника.

   Спустя час, на берегу жарко пылал костер, над которым, в котле побулькивала наваристая уха, а на сооруженных коком рожнах, подрумянивались и истекали соком птичьи тушки.

   - Ну что, парни, вздрогнем? - взял с расстеленного у костра брезента наполненную спиртом кружку помощник

   - А то! - весело рявкнули моряки и дружно подняли свои.

   На следующее утро, вторая, съехавшая на берег партия, отправившись в близлежащую долину, обнаружила там множество горячих источников и под присмотром врача, в них было организовано купание.

   - Да, в этих местах хорошо бы организовать санаторий. Тут тебе и зима и лето, все в одном флаконе - благодушествовал в парящей воде Сокуров.

   В гостеприимном заливе крейсер простоял двое суток и за это время все навестили желанный берег, не переставая удивляться его красоте и изобилию.

   Утром третьего дня, подняв якорь, "Левиафан" вышел в море.

   ... Лиственничные бревна резиденции Иркутского губернатора, трещали от мороза. Парящий за ее обледенелыми окнами пустынный залив холодно отсвечивал в утренних лучах зимнего солнца, над засыпанным снегом Охотском, уныло плыли звуки церковного колокола.

   В просторном, с высоким потолком кабинете, увешанном картами и охотничьими трофеями, перед жарко пылающим камином сидел человек в военном мундире и задумчиво смотрел на огонь.