Невидимые узы - Жан-Франсуа Паск

– Во исполнение судебного поручения, выданного 03/04/2005 Реми Ролланом, следственным судьей Высокого суда Парижа, касательно информации, имеющейся на неизвестное лицо по фактам подозрительного исчезновения—

– Принимая во внимание статьи 151–155 Уголовно-процессуального кодекса—

– Принимая во внимание статью 74–1 того же Кодекса—

– С нами связался г-н Филипп ПИВТО, родившийся 06.06.1962 в Форбахе, проживающий по адресу: улица Фальгьер, 18, 15-й округ Парижа, муж женщины по имени Селин ПИВТО, который сообщил, что желает передать нам новые сведения о своей жене—

– Мы принимаем его в отделе в день и час, указанные на верхней строчке данного Протокола, и предъявляем ему судебное поручение—

– Присяга принята, вышеупомянутый гражданин докладывает в качестве свидетеля —

Делестран ходил кругами по своему кабинету, как актер по гримерке перед выходом на сцену. Он то и дело поглядывал на часы, а потом, чтобы занять себя, отправился за водой для кофеварки. Кофейник почти наполнился, когда зазвонил телефон. Клер Рибо предупредила о своем приходе.

Филиппу Пивто предложили чашку кофе, которую он с благодарностью принял. Разговаривать они начали стоя, хотя пустое кресло ожидало около стола, напротив Виктуар, готовой записывать. Клер почти сразу ушла, отговорившись важными звонками. Она хотела оставить сыщиков наедине со свидетелем, дав знак Делестрану. Он все понял и искренно поблагодарил. Бомон порадовалась, что между ее шефом и психологом установилось некоторое взаимопонимание.

Филипп Пивто сел и поставил перед собой пустую чашку. Делестран прошел у него за спиной и присел на угол письменного стола, чуть отодвинув Виктуар. Этот человек был в ужасе от признания, которое собирался сделать. Нужно было немедленно его успокоить.

– Господин Пивто, я понимаю, как трудно вам было решиться прийти к нам. Хочу, чтобы вы знали: госпожа Рибо ничего нам не сказала, следуя этическим правилам, регулирующим ее профессию, однако вы, если мы всё правильно поняли, хотите сообщить нам сведения, которые могут повлиять на ход нашего расследования. Мне пока неизвестно, какие именно, но я отдаю должное вашей смелости. Поверьте, я и мои сотрудники хотим одного – как можно скорее найти вашу жену. Если то, что мы узнаем от вас, никак не повлияет на ход дела, можете быть уверены, что это останется между нами. Полицейские блюдут профессиональную тайну – я считаю это делом чести.

Виктуар слушала шефа и восхищалась тем, как умело он начал разговор. Слова были важны, он не просто так употребил термин «тайна».

– Итак, я предлагаю следующее: мы вас выслушаем, а потом вместе с коллегой решим, стоит ли вносить ваш рассказ в протокол или нет. Хочу сразу сказать, что юридическая процедура сродни тайне исповеди. Так что…

Филипп Пивто слушал и слегка кивал головой в конце каждой фразы, но все еще не мог встретиться взглядом со следователями.

– А теперь объясните причину вашего визита.

Виктуар коснулась пальцами клавиатуры, готовая печатать. Филипп Пивто резко опустил голову и закрыл глаза. Полицейские понимали: нужно ждать.

Наконец он взглянул на них заплаканными глазами и после долгого страдальческого вздоха заговорил:

– Я думал, что пережил худший момент жизни несколько лет назад, но сегодня понимаю, что ошибался. Худшее происходит сейчас. Со мной случилось нечто чудовищное.

Между каждым предложением он делал глубокий вдох. Виктуар максимально бесшумно нажимала на клавиши.

– Весь ужас в том, что мы с женой дали друг другу обещание никому ничего не рассказывать, потому что это слишком болезненно и касается только нас. А сегодня я должен предать ту, о которой ничего не слышал почти три недели…

Пивто больше не сдерживал слез. Он замолчал, чтобы высморкаться и отбросить последние сомнения, словно пытался отсрочить момент, хотя давно принял решение.

– Ну так вот. Три года назад моя жена родила девочку. Не от меня. Минутная слабость обернулась беременностью.

В кабинете все замерло – руки Виктуар и взгляд Делестрана.

– Проблема в том, что жена не сразу поняла, что она в положении. Звучит безумно, но это так. С ней случилось то, что врачи называют «отрицанием беременности». Я тоже ничего не замечал. Это правда. Мы ослепли. Знали бы вы, как мне стыдно!

Филиппу Пивто потребовалось перевести дух, и Делестран протянул ему носовой платок.

– Когда она поняла?

– По ее словам, только на четвертом месяце. После рождения второго ребенка по гормональным причинам она поменяла противозачаточные таблетки, и иногда у нее случались задержки. В один из таких моментов жена пошла на прием к своему гинекологу, который и вынес приговор: крайний срок для аборта прошел. Она почувствовала себя загнанной в ловушку.

– Когда вы узнали?

– Месяц спустя. Думаю, она искала возможность прервать беременность в другой стране, не ставя меня в известность, но, не добившись результата, призналась во всем, тем более что на пятом месяце ее живот начал округляться. Можете себе представить?

Онемевшая Виктуар покосилась на мрачного Делестрана.

– Хотите услышать продолжение?

– Можем обойтись без деталей, господин Пивто. Вы оба оказались в ужасной ситуации, но ребенок все-таки родился. Верно?

– Да. Двенадцатого октября две тысячи первого года. Больше я ничего не знаю.

– Как же так?

Филиппу Пивто потребовалось время, чтобы сформулировать ответ: нелегко заново переживать трагические моменты.

– Моя жена решила рожать анонимно, и я не имел права голоса. Тем не менее я люблю ее и был готов все простить. Я бы воспитал этого ребенка как своего, но она и слышать об этом не хотела. Я не узнавал ее. Она была в ярости, говорила, что допустила ошибку, что решить проблему должна сама, что я не имею права вмешиваться. Могу вас заверить, что проявил максимум понимания, несмотря на боль, которую испытывал. Она сумела сохранить все в тайне – начиная с беременности. Никто не знал – ни родственники, ни дети. Она считала, что мы переживем это трудное время, а потом все вернется на круги своя. И ей удалось – с моей помощью, потому что скрыть беременность от окружающих не так-то просто. Мы четыре месяца ни с кем не виделись, дети ничего не заподозрили, а всего через три дня