Тигр всегда нападает сзади - Диана Бош

Мысли его снова вернулись к есенинским стихам.

Только я верю: не выжить тому, кто разлюбил твой острог и тюрьму…

Алексей прекрасно помнил, что Есенин написал эти слова о России. Но отчего так больно сжимается сердце? Может быть, оттого, что он сейчас бежит? Из любимого города, от любимой женщины, пусть и вероломной, усомнившейся в нем, а значит, предавшей. Бежит, так и не поговорив ней и не выслушав ее, не справившись с ситуацией. И значит, ему тоже не выжить…

После того как его освободили из-под стражи в зале суда, он вернулся в свою мастерскую и, заколотив окна, написал на них красной краской «Закрыто».

Если бы еще кто-то оставался там работать, если бы можно было что-то спасти, наверное, он не поступил бы так. Но пока он был занят своими переживаниями и проблемами, заказы ушли к более предприимчивым и стабильно работающим конкурентам, работники поувольнялись, и только верный его друг Колька работал до последнего дня. Но и он в конце концов сдался. Перед самым судом Лес ему позвонил, и тот, запинаясь и смущаясь, сообщил, что уволился.

– Понимаешь, – смущаясь, сказал он, – мне детей надо кормить, а там хорошо платят.

Там – это у конкурентов…

Конечно, Лес все понимал. Бывают ситуации в жизни, когда приходится рассчитывать на самого себя, когда никто не может помочь, и только ты способен, как барон Мюнхгаузен, вытащить себя из болота за волосы.

И сам Лес сначала сопротивлялся, как мог, обстоятельствам жизни, но наступил момент, когда он почувствовал равнодушие и скуку. К чему все, зачем? Ему расхотелось бороться, опостылело надеяться на что-то и сопротивляться изо всех сил. Стойкость, так кропотливо вырабатываемая им с детства, похоже, дала сбой. Он тонул и не пытался сопротивляться этому. Да, если бы не Лариса, его адвокат, благодаря усилиям которой Кира и появилась в зале суда, он бы равнодушно выслушал решение о своей виновности и отправился в тюрьму. Лес смирился с судьбой и готов был спокойно принять ее.

Маленький городок, куда он приехал, встретил его запахом моря, рыбы и каких-то диковинных цветов. Может быть, это были вовсе не цветы, а аромат духов прошедшей по перрону женщины, и от него слегка кружилась голова и одновременно хотелось пуститься в пляс. Да, Алексей чувствовал себя крайне странно. Так, будто вышел в первый раз на воздух после тяжелой болезни накануне Рождества. Вокруг носится ощущение праздника, мимо бегут прохожие, а ты идешь нетвердо, на подкашивающихся ногах и глупо улыбаешься.

В здании вокзала он подошел к газетному ларьку и купил карту города с подробными указателями улиц. Его должен был встретить друг Васильича, но почему-то он не пришел. Значит, надо добираться до места самому.

В чисто вымытых полах отражались большие стрельчатые окна, два голубя семенили друг за другом, то и дело поскальзываясь и проезжая по полу, как на коньках. Лес присел и протянул им семечки на ладони. Птицы опасливо попятились, а потом осторожно, шажок за шажком, подошли бочком. Быстро схватив по одному семени, опасливо отскочили и принялись клевать. Мусорить и сыпать семечки на пол Лес не решился – жаль было нарушить такую чистоту. Вышел на улицу и высыпал там корм на асфальт. К нему сразу же со всех сторон слетелись птицы.

Лесу не хотелось ехать общественным транспортом, но лень было сразу же влезать в такси. Василий Васильевич, который сосватал Лесу эту работу, говорил, что съемная квартира находится почти рядом с вокзалом. А значит, можно пройтись пешком.

Алексей вернулся в здание вокзала, нашел камеру хранения и, оставив там сумку, вышел на улицу. Все-таки налегке удобнее бродить по незнакомому городу.

Он шел уже второй квартал, разглядывая здания и прохожих, и никак не мог понять: принимает его этот город или нет. Они будто бы жили параллельно – он и город. Повернув в очередной раз направо, Лес чуть не врезался в плетущегося старика. Тот шел пошатываясь, тяжело переставляя ноги. Седая, коротко стриженная голова сидела как-то неуверенно на плечах, словно ее хозяину тяжко было ее нести.

Вдруг в тот момент, когда Алексей поравнялся со стариком, тот покачнулся и упал.

– Отец, что с вами? Э, только не умирайте!

Выглядел мужчина неважно: лицо бледное, впавшие щеки и синюшные губы.

Алексей вскочил и, схватив за руку проходившую мимо девчонку, резко сказал:

– Сотовый есть? «Скорую» вызывай, быстро!

Она согласно затрясла головой и послушно вытащила из кармана телефон.

– А что сказать?

– Говори, мужчине с сердцем плохо, – диктовал Лес, – срочно пусть едут.

– А возраст?

– Сорок пять.

Девчонка с сомнением уставилась на деда и, понизив голос, сказала, прикрывая трубку рукой:

– Ему же не меньше восьмидесяти.

– Говори сорок пять, а то не приедут! – гаркнул Лес, расстегивая воротник и одежду на груди старика.

В верхнем кармане пальто он нашел нитроглицерин и, разжав деду зубы, положил таблетку под язык. Потом усадил старика, привалив к себе, и начал массировать грудную клетку, растирая область вокруг сердца по кругу.

Вскоре щеки деда порозовели, и он открыл глаза.

– Ну что ж ты, отец, пугаешь-то нас? – перевел дух Лес. – Давай, держись, «Скорая помощь» уже едет.

Машина показалась минут через пять. Если бы не грамотные действия Леса, которому уже приходилось сталкиваться с такими случаями, мужчину, вполне возможно, не успели бы откачать.

– Где больной? – молодая самоуверенная врач смотрела по сторонам, явно не замечая старичка.

– Вот больной, вы что, не видите?

Лес встал, помогая подняться пожилому мужчине.

– Что вы меня путаете, у меня написано: сорок пять лет.

– Это вы меня путаете, – парировал Алексей, ведя старика к машине. – Именно я «Скорую» вызывал, так что мне виднее.

– И что, по-вашему, ему сорок пять лет?! – задохнулась от гнева врач.

– По-моему, вы зря теряете драгоценное время, – гаркнул Алексей, – и за это придется отвечать.

Она такого отпора не ожидала и явно слегка струхнула.

– Фамилия? – с опаской спросила врач.

– Серов, – глухо произнес старик, – Сергей Кириллович.

Метаморфозы, произошедшие со всей врачебной бригадой, были достойны того, чтобы их засняли в кино.

Врачиха побелела, тут же сорвала с шеи стетоскоп и приложила к груди старика, медсестра засуетилась рядом, водитель выплюнул жвачку и напрягся.

– Сестра, гепарин! – нервно скомандовала врач. – И готовьте морфий…

Машина сорвалась с места и, завывая, понеслась по дороге к больнице.

Девчонка, которой за несколько минут до этого Лес приказал вызвать врачей, так и стояла, открыв рот, и смотрела вслед умчавшейся машине.

– Что это было? – удивленно спросил у нее Лес. – Что за странности?

– А… – нараспев протянула она, – так это же отец мэра города. Фамилию они услышали, вот и засуетились.

– Ясно. А не подскажешь ли, где здесь Смирновский переулок?

– Прямо, направо и потом еще раз направо, – махнула девчонка рукой. – В гости?

– Нет. Буду здесь жить.

Она с сомнением окинула его взглядом:

– Да? Ну, ладно, мне пора. Пока!

Реакция девочки показалась ему не совсем понятной, но, немного поразмыслив, он решил, что не вписывается в привычный ей облик горожанина. Наверное, для провинциального городка он выглядел несколько непривычно.

На углу Смирновского и Мичурина девица лет двадцати пяти, сосредоточенно морща лоб, изучала внутренности автомобиля.

– Думаете, если туда пристально смотреть, то что-то станет понятно? – съехидничал Алексей, подходя.

– Лучше бы помогли, чем умничать, – не очень вежливо огрызнулась девушка.

Лес снял куртку, повесил ее на дверцу машины и засучил рукава. Через пять минут машина завелась.

– О, супер, – обрадовалась девчонка, – вас подвезти? Куда вам?

– Мне, пожалуй, на вокзал.

– Зачем? Вы же шли в другую сторону.

– Все верно. Я разыскивал адрес нужной мне квартиры, но теперь вижу, что все равно придется брать такси. Пешком с сумкой не слишком приятно топать.

– Зачем такси, я ж сказала, подвезу. Садитесь. Меня зовут Настя. – И она протянула крепкую маленькую ладошку.

– Лес. То есть Алексей, – представился он.

Настя завела автомобиль, и они помчались обратно к вокзалу.

– Так вы в нашем городе впервые?

– Да.

– А хотите, я вам его покажу?

– Хочу. Когда?

– Да хотя бы завтра. У меня выходной.

– Договорились.

– Только наденьте удобную обувь, я буду вам старый город показывать. А там только пешком можно ходить.

После той прогулки они стали регулярно видеться. Настя оказалась изобретательной, у нее всегда находилась какая-нибудь новая идея.

Алексей понимал, что явно нравится ей, но заводить роман пока не собирался.

Котенок сидел на асфальте у стены дома и щурился от яркого солнца. Он впервые вылез из подвала, где его родила кошка-мама и где он рос со своими братьями и сестрами.