Брандвахта - Александр Викторович Горохов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стёкла мгновенно запотели: в салоне РАФа по-прежнему жарко, а снаружи, похоже, температура резко упала. Машинально протёр его, чтобы видеть, во что мы вляпались, и оглянулся на побледневшую от страха Фаю.
— Мне страшно, — пропищала она.
— Всё нормально будет, — перекрикивая грохот градин, попытался я её приободрить. — Кажется, уже стихает.
Ага. На полминуты действительно стало чуть тише, а потом долбануло с новой силой. Причём, удивительно, что всё это происходило без молний и грома.
Снова провёл тряпкой по стеклу. Офигеть! Песок вокруг машины — не желтоватый, а белый! От сплошного слоя градин на нём. Прыгающих, когда по ним попадает новая ледышка. И с размером их я не ошибся: и с куриное яйцо попадаются, и с яблоко средних размеров.
Кажется, град прекратился. Но льёт — как во время виденного мной только в кино тропического ливня.
Потоки воды с небес стихли минут через пятнадцать. Посветлело. Нет, вру. Не посветлело, а предночная тьма сменилась просто сумерками. По пляжику бегут мощные ручьи, унося в воду озера градины. Всё, закончился купальный сезон. Даже если после этого снова установится тепло, то после такого количества ледышек, плавающих по его поверхности, оно прогреется очень нескоро. Почти к сентябрю, который в этих краях уже совсем не лето.
— Кажется, пережили, — улыбнулся я перепуганной девушке. — Сейчас ремонт закончу, и домой поедем.
Ну, да. Там, «за бортом» продолжает лить, но уже не так сильно. Вон, даже противоположный берег озера просматривается. Чуть-чуть. Но над нами-то не каплет.
В карбюратор, к счастью, вода почти не попала. Так, пара капелек, которые я протёр тряпкой. А дальше — фигня осталась. Прикрутил нижнюю часть корпуса воздушного фильтра, вставил сам фильтр, прикрутил «барашек» его крышки. Подкачал бензин ручным насосом. Поворот ключом, и мотор заурчал. Пару раз газанул для верности. Нет, работает. Пусть молотит, греется, пока я закрываю моторный отсек.
Дворники уже справляются с дождём и не на максимальной скорости. А в свете фар блестит ледяное «дорожное покрытие».
— Как у тебя дела, Максимыч? — ожила рация.
— Ремонт закончил. Выезжаю. А у вас как?
— Жуть! Со стороны берега и с южного торца несколько стёкол побило. Пару деревьев на берегу выворотило с корнями.
Тронулись! Под колёсами хрустят ледышки. Лишь бы нигде не забуксовать в какой-нибудь луже, которые наверняка после такого ливня появились. Так что, выехав на дорожке, врубил вторую передачу, чтобы тащиться «внатяг». И почти сразу встал: поперёк дороги лежит огромная, в толщину человеческого тела, ветка старого тополя. Тополя при стихийных бедствиях ломаются в первую очередь: слишком хрупкая древесина. Ни одному, ни даже вдвоём такую даже с места не сдвинуть. Тут без долгой работы с бензопилой не обойтись. И это не факт, что та ветка — единственная преграда.
Вызвал брандвахту, рассказал ситуацию.
— Пешком дойдёте?
— Данилыч, ты на землю глянь. На ней же слой льда, толщиной сантиметров десять. И дождь лить не перестаёт, а Фая сюда пришла в одном купальнике и кроссовках. Она же околеет, пока мы топаем. Да и моя нога, боюсь, не сдюжит такого: подверну опять на какой-нибудь ледышке, и меня самого надо будет на руках тащить. Вернусь на берег, до утра или в машине, или в «голубятне» спасателей перекантуемся, а там — будет день, будет пища.
Кстати, про пищу, которой у нас нет… Ничего, с голода до завтра не помрём.
В общем, кое-как задним ходом выполз на открытое место и постарался поближе подобраться к лестнице сторожки. Пассажирской дверью салона.
— Я отвернусь, а ты пописяй под сторожкой. Потом, когда согреешься, выходить наружу будет сложнее. И поднимайся по лестнице в будку: там дверь открыта. А я повторю твой «подвиг» и тоже приду.
Нет, под будку она не пошла. Пристроилась где-то за машиной, чтобы даже в зеркала не было видно. Стеснительная, блин. Да ведь и я не извращенец, чтобы подсматривать за справляющей нужду женщиной.
В общем, купальник стал… как после купания. И я, приковыляв по скользкой лестнице наверх, тут же согнал Фаю с кровати, на которую она, стуча зубами, уселась:
— Ты же, блин, сейчас всё промочишь! Снимай с себя свои тряпки, лезь под одеяло и грейся. А я их отожму и повешу сушиться. Думаю, за пару часов чуть просохнут, и сможешь их снова надеть. Да что ты башкой мотаешь? Не насилую я женщин! Не прикалывает меня, когда они при этом орут, царапаются и дерутся, — начал я злиться.
Конечно, гигиеническое состояние постельного белья в этой сторожке очень даже спорное, но выбор у девушки небольшой: или воспользоваться им, или замёрзнуть.
Пока Фая возилась, нашёл ещё одну пользу от тутошних жалюзи: защитили окна от града. Данилыч-то, вон, говорит, что на брандвахте сразу несколько стёкол высадило.
Закончив с тряпьём, зажёг свечку. С огоньком хоть чуточку веселее. Домик, к счастью, выстыть после дневной жары не успел, сидеть в одних трусах не так уж и холодно. Но это ненадолго. Температура-то снаружи упала градусов на десять-двенадцать, так что скоро и у нас холодать начнёт, а наше дыхание и этот очень уж сомнительный источник тепла хоть чуть-чуть замедлят «похолодание».
Доложил по рации, что устроились, предупредил, что на ночь выключаю аппарат: он сегодня много работал, боюсь, за ночь батарея может окончательно сесть. Под шелест так и не прекращающегося дождя поделились с согревшейся под одеялом Фаей впечатлениями о буре. Та, кажется, окончательно успокоилась из-за того, что я не претендую на её тело. За окнами окончательно стемнело.
— Там купальник ещё не просох? Ты ведь, наверное, тоже замёрз.
Замёрз. Но куда деваться, ежели ты такая перепуганная мужиками? Чтобы не было лишних вопросов, просто принёс ей верхнюю часть купального наряда. Всё ещё мокрую: влажность почти стопроцентная, вещи сохнут очень плохо.
— Может, с тобой одеялом поделиться? Если ты ко мне приставать не будешь…
— Не буду.
— Смотри: ты пообещал! — подвинулась она к стенке. — А свечка пусть горит: с ней так уютно.
Честное слово, не приставал. Да, подсунул одну руку под шею, а вторую закинул на девушку где-то в районе талии, прижался к её тёплой мягкой спине. И минут через десять действительно согрелся. А ещё минут через десять вырубился под её тихое сопение.
Эротический сон был потрясающе правдоподобным.
