Перри Мейсон: Дело о рисковой вдове. Дело о сумочке вымогательницы - Эрл Стенли Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дальше рассказывайте.
– Затем через несколько секунд пришли вы, – посмотрела на Мейсона Сильвия.
Мейсон нахмурился, глядя на нее.
– Вы говорите правду, Сильвия?
Она кивнула.
– Почему вы не хотели, чтобы я заглядывал в вашу сумочку? – внезапно спросил он.
Она встретилась с ним взглядом и честно ответила:
– Потому что у меня там лежал пистолет.
– Что вы с ним сделали?
– Я поднялась на палубу и выбросила его за борт. Я не могла допустить, чтобы кто-то знал, что у меня с собой пистолет.
– Что это был за пистолет? – уточнил адвокат.
– «Смит-и-вессон» тридцать второго калибра.
Мейсон какое-то время изучающе рассматривал ее из-под полуприкрытых век, потом неожиданно сказал:
– Сильвия, вы врете.
Она резко выпрямилась, вначале ее лицо вспыхнуло, что было видно даже под макияжем, потом побледнело.
– Не смейте обвинять меня во лжи, Перри Мейсон, – гневно сказала она.
Адвокат небрежно взмахнул рукой, в которой держал сигарету.
– Хорошо, я сейчас поясню, где в вашей версии концы не сходятся с концами.
– Попробуйте, – с вызовом ответила она.
– Во-первых, я шел по коридору довольно быстро. Та секция в полу, от которой сигнал поступает в кабинет после того, как человек на нее наступает, находится в тридцати футах от двери. На эти тридцать футов мне потребовалось шесть секунд. А то, что вы, по вашим словам, делали, должно было отнять у вас гораздо больше, чем шесть секунд.
– Нет, вы появились позднее, – настаивала она. – Вы не сразу открыли дверь приемной, а выжидали две или три секунды. Вероятно, вы стояли перед дверью, ну или я не знаю что.
Мейсон покачал головой.
– Все это отняло у меня не более шести секунд.
– Я лучше знаю, – заявила ему Сильвия. – Я услышала звонок. Он меня испугал. Вначале я так перепугалась, что вообще ничего не могла делать. Я просто стояла там, опершись на письменный стол. Затем я распрямилась, повернулась к двери и ждала. Когда ничего не произошло, я решила, что стоит попробовать выскользнуть в приемную. Больше я в кабинете времени не теряла, но все равно постаралась очень осторожно прикрыть дверь. Я подошла к креслу, села, взяла журнал и притворилась, что читаю. А вы открыли дверь в приемную еще через некоторое время. Вероятно, прошло две или три минуты.
– Вы были взволнованы, – заметил Мейсон, не сводя глаз с Сильвии. – Вы могли ошибиться во времени… Восприятие времени в такие минуты…
– Давайте забудем про мое восприятие времени, – перебила Сильвия. – Но факт остается фактом: вы не прямо прошли по коридору в приемную. Вы остановились на минуту или две перед дверью.
Мейсон покачал головой. Сильвия упрямо сжала губы.
– Я слышала звонок, – настаивала она.
– Так, секундочку! – воскликнул Мейсон. – А кто-то мог где-то прятаться в приемной? Тогда он мог выскользнуть, пока вы заходили в кабинет, а сигнал, который вы слышали, означал…
– Исключено, – перебила она.
– Уверены?
– Да.
– Хорошо, оставим пока этот вопрос. Вы сказали, что у вас в сумочке лежал пистолет?
– Да. Именно поэтому я не дала вам до нее дотронуться.
– Вы поднялись на палубу и выбросили пистолет за борт?
– Да.
– Но вы не убивали Гриба?
– Я Гриба? Конечно, нет.
– Тогда зачем вы выбросили пистолет?
– Потому что я заходила в кабинет, а Гриба застрелили. Я не хотела, чтобы кто-то подумал, будто это сделала я.
– Разве вы не знаете, что каждый пистолет оставляет на каждой пуле, вылетающей у него из ствола, вполне определенные отметки? Разве вы не знаете, что криминалисты способны с абсолютной точностью определить, из какого оружия выпущена пуля, послужившая причиной смерти?
– Я слышала что-то в этом роде, – призналась она. – Но я ведь находилась в помещении, где убили человека. Я решила, что безопаснее будет избавиться от оружия. И избавилась.
– И сделав это, навсегда лишили меня возможности доказать, что Гриба застрелили не из вашего пистолета, – заметил Мейсон.
– Никому не нужно знать, что у меня вообще был пистолет.
– Сколько времени вы носили его с собой?
– Недолго. В последнее время я довольно много играла. Иногда выигрывала, иногда проигрывала. Временами у меня при себе бывали большие суммы наличными, и мне не хотелось, чтобы меня ограбили.
Мейсон какое-то время задумчиво курил, не произнося ни слова.
– Ваш рассказ не пойдет – он не вяжется с фактами, – наконец заговорил он. – Никакой суд присяжных в него не поверит. Но я уже давно работаю адвокатом и научился разбираться в людях. Мой опыт подсказывает, что нужно скорее полагаться на мое мнение о человеке, чем на возможность связать факты. Я наблюдал за вами, пока вы говорили. Я считаю, что вы говорили правду. Я буду вас защищать, Сильвия. Но дай Бог, чтобы вам никогда не пришлось рассказывать эту версию присяжным.
– Да мне и не придется, – заметила она. – Никто не знает, что я туда заходила… кроме вас.
Мейсон покачал головой, глядя на дым, поднимающийся вверх с кончика его сигареты.
– Мало того, что нас продал Белгрейд, так еще и вы оставили отпечатки пальцев, Сильвия. А это большая проблема.
– Где я их оставила?
– На письменном столе. Вы оперлись о стекло левой рукой, чтобы разглядеть расписки, и оставили на ней прекрасный отпечаток и ладони, и пальцев.
Она нахмурилась.
– Но ведь я могла это сделать раньше? – спросила она.
– Нет. В полиции работают не дураки, Сильвия. Поверх отпечатка вашей ладони нет никаких других. Он даже никак не смазан.
– Хорошо. Значит, мне придется испить всю чашу до дна. Только не думайте, что вам удастся уговорить меня дать ложные показания, когда я окажусь в суде. Я все равно скажу правду, даже если она меня убьет.
– Вполне вероятно, что так оно и будет, – с мрачным видом сказал Мейсон. – Почему вы все-таки сбежали от меня?
– Я ведь уже объясняла вам. Я узнала, что на борту находится мой муж.
– Как вы об этом узнали?
– Мне сообщил об этом какой-то мужчина.
– Кто этот мужчина?
– Не знаю.
– Вы его раньше когда-нибудь видели?
– До вчерашнего вечера не видела, но вчера вечером видела два или три раза. Я…
– Что ж вы замолчали? – спросил Мейсон, когда она запнулась.
– У меня появилась мысль, что он следил за мной.
– Что именно он вам сказал?
– «На борту ваш муж, сматывайтесь» или что-то в этом роде. Я точно помню, что он использовал
