Тот, кто не спит - Ингмар Миваки

– Ты видишь! – обрадовался Алекс.

– Догадалась. И что же в сотах? Мед?

– Архив, а я не могу получить к нему свободный доступ в любое время по своему желанию. Что за жизнь?!

– Что за архив?

– Хранилище голограмм. Сюда они должны прибывать в чистом виде, поскольку отсюда отправятся в свой дальнейший путь по мирам.

– В чистом виде? – удивилась Симона, судорожно вспоминая виденное на балконе золотое покрывало из сот над эфирными тружениками.

– По пути в золотой город они могут испачкаться.

– Так это ячейки в хранилище душ!

– Думаю, это близко к истине. Запасники света. Сюда они поступают и отсюда перераспределяются дальше. Выпустившие из себя мир полностью, загрязнению не подлежат и становятся чистыми голографическими проекциями.

– А не выпустившие мир подвержены опасности заражения?

– Угу.

Раздался звук сродни громкому бульканью.

– Ты в подземке, – констатировал Алекс.

– А ты будто только что узнал.

– Я был увлечен беседой, не заметил даже.

– Идейный ты наш, – сказала Симона и подошла к дверям вагона.

Любопытный альбинос раздосадованно покачал головой, глядя ей в спину. Двери открылись, и Симона со всех ног побежала в сторону выхода из метро.

– Алекс! – крикнула она, перепрыгивая через ступеньки лестницы в переходе. – Что, если связь прервется?

Выскочив из подземки на улицу, она подобрала полы платья и зашлепала по лужам. Шла быстро, почти бегом. Брызги летели из-под ботинок во все стороны.

– Надеюсь, не нарушится. Мы уже не те, что были раньше.

Влетев в квартиру, Симона нагнулась и уперлась ладонями в колени, переводя дыхание. Алекс стал сочинять на ходу:

– Собирайтесь, ребята, в соты, в совершенные хранилища света нашей распределительной чудо-станции. Сейчас я отремонтирую отражатель в ваших прекрасных андрильих головах, и все будет в ажуре.

Переводя дыхание, Симона начала хохотать, слушая Алекса.

– Может, снизойдешь и примешь человеческий вид? – предложила Симона и захихикала.

Взгляд ее упал в дверной проем – на диск, лежащий на журнальном столике. Не успела рука Симоны дотронуться до него, как над столиком возникла проекция Алекса, а вслед за ним появился и антураж золотого города. Симона хлопнула в ладоши и, запрокинув голову, стала хохотать.

– Надо же, не наврал!

– Сим, что за неуместный смех, право. Я ждал твоего приглашения, вот и не проявлялся. Почему ты постоянно забываешь о том…

– Кто принес себя на алтарь, – перебила Симона. – Кто света Божьего не видел в поисках света! – выкрикнула она, тыкнув в Алекса пальцем, и снова покатилась со смеху.

– Я не о себе говорю, – скромно заметил Алекс.

– Ха-ха-ха, я тоже, – не растерялась Симона и посерьезнела. – Кажется, я могу видеть без диска, док.

– Ладно, – вздохнул Алекс. – Ты меня поняла. Он, то есть они всегда были и есть. Свет запихнули в оболочки.

Сцепив руки на животе с видом важным и рассеянно-задумчивым, Алекс стал быстро крутить большими пальцами.

– Тебе больше не нужен диск, – заявил он, плавно опустившись на диван перед журнальным столиком. – А вот принять горячий душ после летания и беготни в мокром платье не помешало бы. Мы, конечно, обновленные, но все же за телом надо следить. Тела пока никто не отменял. Если хочешь, иди, я подожду. Обещаю не подглядывать.

– Обойдусь феном. К тому же, мне не холодно, да и платье почти высохло. Так что там с диском? – включая фен, поинтересовалась Симона.

– Ты перешла на новый уровень восприятия. Лишения, драйв, добровольная жертва. Впереди служение. Что касается меня, то вести от Люки я ждал как манны небесной. Того, что он пришлет диск через тебя, никак не ожидал. Ты спросила, где я. Я везде и нигде. Могу летать, где пожелаю, и – более того – входить в любого из вас. Я рассыпался, разлетелся и развеялся, чтобы потом…

– Сожалею, Алекс, но ты находишься в кухне собственного дома, напичканного ищейками, – перебила Симона, выключая фен.

Алекс помахал Симоне золотой веткой, которую использовал в качестве веера.

– Неужели? – рассеянно отозвался он.

– Тебе жарко?

– Как-то вдруг потеплело неожиданно.

– Положи ветку обратно в вазу с сухоцветами. Она стоит позади тебя на кухонном шкафу. Алекс, я не шучу. Ты находишься в своем собственном доме.

– Поможешь мне?

– Каким образом?

Симона бросила фен на диван.

– Можешь приехать ко мне домой?

Без лишних вопросов Симона вышла из квартиры и спустилась на подземную парковку.

– Как мне войти в дом? – поинтересовалась она, залезая в «Фиат» канареечного цвета.

– Мой ключ лежит под половиком, только не с центрального, а с бокового входа в дом. Тебе надо будет обогнуть дом справа, – объяснил Алекс, вновь исчезнувший из поля зрения.

– Ладно, – улыбнулась Симона. – Собирай пока веточки на сувениры в своем золотом дворце из пчелиных сот. Можешь рассказывать мне по ходу, как там, в твоем мире, – сказала Симона и сосредоточилась на дороге

– Там в некоторых сотах есть такие, своего рода пришпиленные хвосты. Эдакие золотые зацепки.

– Ну, это понятно. Все происходит внутри твоей собственной головы, рабочая пчела. Зарубки из серебра и все такое.

– Золотые, – поправил Алекс. – Да, да, не удивляйся, я уже все там прожужжал вдоль и поперек, в этом удивительном хранилище. Любые зафиксированные в мозгу картинки складываются сюда, чтобы затем транслироваться в эфир.

– А как же шепоток? Ласковый, доверительный рассказ? – поинтересовалась Симона.

– Скорее глюк. Замечу, один и тот же глюк в самых разных головах. Я нахожусь в трансформаторной будке, и здесь я хозяин.

– Зацепки, зарубки, засечки, пришпиленные хвосты… Органы чувств верно служат андрилам. Словечки и знаки, должно быть, тоже хранятся где-то там, в соседних секторах.

– Нет, Сим. Речь течет подобно реке. Она ткется из А верхнего мира и Б нижнего мира. Кстати, инвалиды по зрению и слуху могут видеть и слышать их не хуже тебя и меня, а иногда даже и лучше.

– Что будешь делать?

– Угадай с первого раза.

– Лишишь нас выбора.

– Ах, нет, Сим. Заблуждаешься. В момент столкновения внутри системы, если ты не забыла, в эфир выбрасывается множество самых разнообразных символов. Взаимодействуя с сознанием людей, они создают сотни и тысячи интерпретаций. Выброс этих хвостов совершенно необходим. Он является движком жизни. Вот ты представь себе, сколько из семи нот можно насочинять. Можно мозг снести дробилкой асфальта, а можно колыбельной усыпить.

Симона закатила глаза.

– Ты смотри на дорогу, не отвлекайся, – посоветовал Алекс.

– Ладно. Колеса крутятся, глаза все видят. Кто тебе мешает сесть рядом со мной в машине? У меня и шафрановый чай в термосе имеется.

– Умница, – отозвался Алекс, возникнув в соседнем кресле. – Я ждал приглашения. В новом формате существования без приглашения являться не был уполномочен.

Алекс деловито открыл термос с чаем, плеснул ароматного настоя в пластмассовую крышку и, с удовольствием прихлебнув, пустился в объяснения:

– Так вот, в сотах хранятся мириады малых частичек света. Каждая из них – светящийся огонек, имеющий массу. Я вижу, как они соединяются и разлетаются в разные миры.

Съехав на обочину, Симона свернула на боковое ответвление шоссе и, проехав сотню метров по лесу, остановилась и заглушила мотор. Алекс исчез. С недоверием заглянув в термос, она обнаружила, что количество чая значительно уменьшилось.

– Алекс?

– Сим, я в кромешной тьме, – отозвался тот.

Доктор Старкин остановился на пороге темной комнаты с настежь распахнутой дверью, вслух поблагодарил Всевышнего и вошел внутрь.

– Как, золотого города больше нет? – спросила Симона и посмотрела на кованую железную ограду внушительных размеров с запертыми воротами посередине. От ворот шла подъездная дорога до скромного двухэтажного особняка из серого камня с зеленой крышей. Для виднейшего ученого дом выглядел нарочито целомудренно.

– Представь себе, внутри золотых городов и дворцов бывают темные места, и я попал в такое. Иду, иду, не знаю куда. Ничего не видать. Темно как в могиле.

– Ты же создатель «Демиурга». Сейчас, надо полагать, пребываешь в незамутненном состоянии сознания, – отстегнув ремень и раскладывая мелочи по карманам, напомнила Симона.

– Разрушитель я, вот кто. К тому же с Центром связь потерял.

– Могу временно взять на себя его функции, только пожелай, – съязвила Симона, выйдя из машины и захлопнув дверцу.

Алекс ничего не ответил. Он остановился, пошарил руками в темноте и уперся в преграду, оказавшуюся небольшим постаментом с площадкой на уровне груди. Ловко подпрыгнув, Старкин взобрался на него, и застыл в позе Мыслителя Родена с зависшей над воздухом пятой точкой. Возникла короткая яркая вспышка, и он превратился в светящуюся частицу.

– Машину накрой защитным брезентом, – раздался его вкрадчивый голос. – Он в багажнике.