Людовик возлюбленный - Виктория Холт

Но властная мадам де ла Турнель, неотразимая сестра Луиз-Жюли, поставила свои условия, и он не может их не выполнить.

– В Версале не нуждаются в вашем присутствии, – сказал Людовик Луиз-Жюли.

Она смотрела на него, словно громом пораженная, и королю стало стыдно.

Положив руку ей на плечо, он продолжал уже гораздо мягче:

– Мне очень жаль, моя дорогая. Луиз-Жюли понимала, кто это сделал, но злиться на свою великолепную сестру у нее не было сил. Она уже не удивлялась, что член ее семьи может отобрать у нее последнюю радость в жизни. Она смирилась с бесконечными утратами.

Людовик помнил все. Как после смерти мадам де Винтимиль Луиз-Жюли, забыв об унижении, пришла утешить его. Он помнил, как она приняла ребенка мадам де Винтимиль и заботилась о нем. Сейчас он поступал очень жестоко, и ему было тяжело.

Он беспомощно смотрел на Луиз-Жюли, желая, чтобы та сама поняла, что его заставили прибегнуть к подобным мерам.

Луиз-Жюли заметила замешательство короля. Она прекрасно знала, что Людовик ненавидел подобные сцены. Как обычно, она просто скромно опустила голову, чтобы больше не расстраивать его выражением глубокого страдания на своем лице.

– Я сейчас же уеду, ваше величество, – безропотно ответила она.

– Спасибо, – сказал Людовик с неподдельной благодарностью.

Луиз-Жюли развернулась и пошла прочь. Она не знала, как жить дальше. Изгнание означало то, что она больше не является придворной дамой, и впереди ее ждала не только неизвестность, но и нищета.

Но такова воля мадам де ла Турнель, и Луиз-Жюли, как и Людовик, должна была подчиниться ей.

Мари-Анн праздновала победу. Наконец-то она стала герцогиней де Шатору, и титул приносил ей в год доход в 85 тысяч ливров. Следующей задачей было заставить короля действовать. Мари-Анн верила, что, если Людовик станет королем в прямом смысле слова и встанет во главе государства, его министры, низвержения которых она добивалась, лишатся своего влияния.

Мари-Анн с подобающей страстью отдавалась любви с Людовиком, но потом, когда удовлетворенный король лежал подле нее, она заставляла его обсуждать деятельность его министров.

– Моя дорогая, – сказал король, – вы слишком уж сильно обеспокоены государственными делами. Почему бы нам всецело не отдаться удовольствию? Существуют люди, которые вполне могут заниматься государственными делами.

– Я не понимаю, мой дорогой, – ответила герцогиня де Шатору, – почему мы не можем получать удовольствие и от нашего с вами общения, и от управления королевством.

– Вы меня убьете! – в притворном ужасе вскричал Людовик.

Мадам де Шатору сжала кулачки и гневно возразила:

– Это даже к лучшему. Я убью того короля, которым ты был, и воскрешу нового. Вы возродитесь настоящим героем.

– Вы это серьезно? – спросил Людовик.

– Вполне.

Мари-Анн привстала, оперевшись на локоть, и в упор посмотрела на него. Ее красивые волосы спадали на плечи, большие голубые глаза пылали решимостью.

– Людовик, вы еще молоды, вы красивы. Народ любит вас. Но если вы не посвятите себя управлению государством, вас перестанут любить.

– Они и сейчас недовольны, – напомнил ей король. – Но скорее вами – вы узурпировали место королевы.

– Королевы! Она недостойна вас, Людовик.

– Только вы достойны разделить со мной трон! Но народ так не считает.

Людовик взял руку Мари-Анн и собирался поцеловать ее. Он хотел привлечь женщину к себе и тем самым положить конец этому разговору, но она не позволила.

– Я мечтаю увидеть вас величайшим королем Франции, – вскричала герцогиня де Шатору. – Я хочу, чтобы вы вели вашу армию к победе. Представляю, как вы с победой возвращаетесь в Париж. Народ будет обожать вас!

– Но они по-прежнему будут ненавидеть мою любовницу.

– Почему? Они узнают, что это я приложила руку к перемене в короле.

– Да, они будут знать, что это вы убили меня, – вяло бормотал Людовик. – Но воскресну ли я?..

В этот раз Мари-Анн не сопротивлялась. Она хорошо помнила, о чем ее предупреждал дядя Ришелье: преследование не должно продолжаться слишком долго.

Но она будет поступать по-своему, как поступала и раньше.

Интерлюдия произошла в восхитительном дворце Куси. Через несколько дней из Изи прибыл посланник. Король сразу же принял его, так как знал, что в Изи отдыхает Флери.

– Кардинал очень болен, ваше величество, – сообщил посланник. – Он требует вас.

– Передайте ему следующее, – сказал Людовик. – Я выезжаю немедленно. Может быть, успею достигнуть Изи даже раньше вас.

К Людовику подошла Мари-Анн:

– Разве подобает королю торопиться к кому-то лишь потому, что его об этом просят?

– Флери мой друг, в моем детстве был моим наставником, – жестко возразил Людовик. – Кроме того, он старый и больной человек. Ничто… ничто в мире сейчас не оторвет меня от его постели.

Мари-Анн быстро поняла свою ошибку. Людовик вовсе не такой уж и податливый; он часто уступает лишь для того, чтобы избежать сцен.

– Я не знала, что он настолько болен, – сказала она.

Людовик покинул дворец и приехал в Изи практически сразу после того, как посланник сообщил кардиналу, что король едет.

Людовик обнял своего старого наставника, и из глаз ученика рекой потекли слезы.

– Не плачьте из-за того, что я ухожу, дорогой мой король, – сказал кардинал. – Я прожил долгую жизнь, и я рад, что большую ее часть верно служил вам.

– Мне будет так не хватать вас.

– Будут и другие. – Кардинал нахмурился. Однако сейчас было не время настраивать короля против мадам де Шатору. Кардинал хорошо знал своего короля: если герцогиня исчезнет со двора, ее место займут другие.

– Я ухожу, – сказал кардинал, – оставляя Францию в болезни. Страна втянута в войну, а я никогда не любил войн. Войны не приносят процветания. Много конфликтов на религиозной почве… проблемы в парламенте…

– Пусть они не беспокоят вас, мой дорогой друг, – сказал Людовик. – Вы сделали все, что могли.

– У меня была хорошая жизнь, – сказал кардинал.

Людовик взял руку старика и поцеловал ее.

– Вы сделали для меня много доброго.

– Я бы хотел попрощаться с дофином, – попросил старик.

– Это расстроит его, – возразил Людовик. – Он всего лишь ребенок.

– Но ему придется привыкнуть навсегда прощаться со старыми друзьями, ваше величество.

– Пусть будет так. Я прикажу гувернеру дофина доставить мальчика сюда.

Людовик больше ничего не говорил и просто сидел возле кровати Флери.

– О чем вы думаете, ваше величество?

– О былых деньках. О нашей первой встрече. О ваших попытках учить меня быть королем.