Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира - Грегори Кларк

«Премия роста», заложенная в процентной ставке, отражает в себе тот факт, что если все доходы растут, то людей становится труднее уговорить дать в долг и отсрочить потребление. Предположим, все знают, что в течение 20 лет их доходы удвоятся, что наблюдалось в ряде современных экономик. В таком случае все предпочтут брать в долг, рассчитывая на будущие доходы, и повысить нынешний уровень потребления, вместо того чтобы экономить деньги, будучи бедными, и тратить, став богатыми. Только если процентные ставки сильно поднимутся, мы сможем убедить достаточное число людей не потреблять, а экономить. Поскольку устойчивый рост доходов наблюдался в экономике лишь после 1800 года, эффект дохода подразумевает повышение процентных ставок при переходе от мальтузианской к современной экономике — повышение, которого мы, естественно, не наблюдаем. Высокие процентные ставки должны быть у нас, а не в Англии мальтузианского времени.

Риск непогашения также не может объяснить существование высоких процентных ставок в древние времена. Премия за риск непогашения d отражает тот факт, что любые инвестиции влекут за собой определенный риск утраты инвестируемого капитала, который уже невозможно будет использовать для будущего потребления. Такая утрата может произойти из-за смерти инвестора, хотя, если инвестор проявляет альтруизм по отношению к своим детям, это сократит величину компенсации за этот риск. Но риск смерти инвестора, как нам известно из рассмотренных выше данных о смертности в мальтузианскую эру, не менялся с течением времени и поэтому не может быть связан со снижением процентных ставок до 1800 года.

Дополнительные 6–8 % прибыли на капитал в средневековой Англии, если они имели отношение к риску непогашения, должны были быть связаны с риском экспроприации активов. Но в предыдущей главе я отмечал, что средневековая Англия на самом деле была очень стабильным обществом и что инвестиции в землю на практике были сопряжены с очень невысоким риском. Конфискации и экспроприации случались крайне редко, и реальные цены на землю оставались стабильными на протяжении очень долгого времени.

Средневековый рынок земли практически гарантировал реальную норму прибыли не менее чем в 10 % при фактическом отсутствии риска. В том обществе каждый мог значительно изменить свое социальное положение, делая сбережения и инвестируя скромную долю своего дохода. Предположим, например, что безземельный батрак в Англии XIII века, находившийся в самом низу социальной лестницы, начиная с 15-летнего возраста инвестировал 10 % своего годового заработка в землю, реинвестируя всю полученную ренту. К 50-летнему возрасту он стал бы обладателем 85 акров земли, что сделало бы его одним из крупнейших крестьян-землевладельцев в любой средневековой деревне и позволило бы передать эту землю по наследству детям, чтобы те на старости лет жили в полном достатке.

Правда, в любом обществе существует еще один источник риска при покупке земли: риск того, что появится другой претендент, обладающий правом собственности на данный участок. Но была ли средневековая правовая система настолько несовершенной, что любые сделки с собственностью становились крайне рискованными?

Проблема, связанная с любыми подобными интерпретациями, заключается в том, что разные регионы Англии в Средние века находились в самых разных юрисдикциях и имели различные юридические структуры. Например, где-то до 1200 года Лондон выторговал у короны большое число привилегий. Первая из них заключалась в том, что городу разрешалось единовременно выплачивать королю фиксированную сумму налога, а затем самому собирать налог с горожан. Кроме того, город имел право сам назначать судей даже в случае дел, разбираемых судом короны, благодаря чему лондонцев могли судить только лондонцы. Земельные тяжбы следовало даже в королевских судах разбирать по законам города. Лондонцев освобождали от судебных поединков — норманнской традиции, согласно которой еще в 1270-х годах исход некоторых тяжб по вопросам собственности решался путем вооруженного противоборства.

В правление Ричарда I и Иоанна (1189–1216) фискальные проблемы вынуждали королей продавать многим другим городам права и привилегии, аналогичные лондонским. Соответственно, к 1200 году или чуть позже в английских городах существовало множество местных юрисдикции, распространявшихся и на права собственности. Если бы высокая прибыль от земли и ренты была результатом недостаточно развитых прав собственности и их нестрогого соблюдения на практике, то следовало бы ожидать, что некоторые юрисдикции в этом отношении значительно превосходили бы все остальные и, соответственно, в юрисдикциях с наиболее четко определенными правами собственности прибыль была бы наименьшая. В данных о ренте за период до 1349 года содержится достаточно сведений о небольшой группе городов, чтобы сравнить среднюю норму прибыли в этих городах со средней по стране. Результаты этого сравнения показаны в табл. 9.2. Мы видим отсутствие серьезных различий между нормой прибыли по шести отдельным местностям и по стране в целом. Если высокие средневековые нормы прибыли объясняются недостаточной защищенностью прав собственности, то мы приходим к парадоксальному выводу, что в совершенно разных юрисдикциях были созданы системы с примерно одинаковым уровнем незащищенности.

ТАБЛИЦА 9.2. Доход от ренты для разных местностей, 1170–1349 годы, %

* При вычислении средней доходности был исключен 21 эпизод с нормой прибыли менее 4 % или более 25 %. Среднее значение для всей выборки с учетом этих эпизодов будет равно 11,5 %.

Третья проблема, присущая гипотезе о незащищенных правах собственности, состоит в том, что даже если права собственности в древних обществах были в целом слабо защищены, то должны были существовать периоды большей и меньшей защищенности. Соответственно, если причиной высоких процентных ставок в древности был риск конфискаций, то следовало бы ожидать, что процентные ставки будут колебаться от одной эпохи к другой и реагировать на политические процессы. Однако средние процентные ставки были не только очень высокими; в целом они оставались высокими и относительно стабильными в течение всех периодов времени, когда мы можем их достаточно точно измерить, как и в случае с рентой. Так, на рис. 9.1 заметно, что норма прибыли от ренты за все десятилетия с 1180-х по 1290-е годы не отклоняется от средней нормы в 10,4 % более чем на 1 %. Если эта прибыль была так высока из-за принципиальной незащищенности собственности, то почему мы не видим ее серьезных колебаний от десятилетия к десятилетию, несмотря на громадные различия между политическими режимами той эпохи?

ИСТОЧНИК: De Wever, 1978.

РИС. 9.2. Доходы от земельной собственности в Зеле, 1550–1750 годы

Например, в XIII веке годы правления Иоанна (1199–1216) и Генриха III (1216–1272) были одними из самых неспокойных периодов английской истории. В последние годы правления Иоанна бароны подняли открытое восстание, вновь взбунтовавшись в 1260-х годах при Генрихе III. За воцарением Эдуарда I (1272–1307) последовали почти 40 лет стабильности и сильной центральной власти.

Но его сын Эдуард II (1307–1327) снова был слабым правителем, которого в конце концов свергла с престола и убила его жена при поддержке любовника, возведя на трон своего сына. Тем не менее между периодами мира и стабильности, как при Эдуарде I, и существовавшими тогда процентными ставками нет никакой связи. До 1300 года последние всегда были высокими вне зависимости от политической ситуации, однако в бурную эпоху 1307–1327 годов они обнаруживают тенденцию к снижению (рис. 9.1).

Величины того дохода, который должны были приносить инвестиции в землю во фландрском округе Зеле, сильно пострадавшем от войн и гражданских смут в 1580–1720 годах, приведены на рис. 9.2. Мы снова видим влияние военных лет, проявившееся в намного более высокой прибыли от покупки земли в 1581–1592 годах. Однако заметно, что, несмотря на военные проблемы, средний доход от земли составлял лишь 4 %. Нидерланды и Бельгия были первыми европейскими странами, в доиндустриальную эру подошедшими вплотную к современным нормам прибыли. И даже в самые мрачные годы испанской оккупации 1581-1592 годов, когда многие протестанты бежали из таких регионов, как Зеле, в Голландскую республику, средняя прибыль от капитала, инвестируемого в землю, все равно была там ниже устойчивого уровня в 10 %, характерного даже для наиболее стабильных стран средневековой Европы.

ГРАМОТНОСТЬ И ЗНАНИЕ СЧЕТА

Одновременно со снижением процентных ставок по мере приближения к промышленной революции мы видим во многих обществах значительное возрастание уровня элементарной грамотности и навыков счета. Средний уровень грамотности и знания счета в Европе классического и средневекового периодов был поразительно низок даже среди богатых слоев. Например, в табл. 9.3 приведены пять заявлений преуспевающего землевладельца Аврелия Исидора, жившего в римском Египте в III веке н. э., о своем возрасте. Мы не найдем среди них двух совпадающих значений. Очевидно, Исидор не имел четкого представления о том, сколько ему лет. Заявления, одно из которых сделано через два года после другого, расходятся на восемь лет. Из других источников следует, что Исидор был неграмотен.