Копи царя Соломона. Английский язык с Г. Р. Хаггардом. - H. Haggard

swelling ['swelIN], feather ['feDq], hither ['hIDq], thither ['DIDq], multiply ['mAltIplaI]

"Great words, my father," answered the Zulu (I always called him a Zulu, though he was not really one), "great, swelling words, fit to fill the mouth of a man. Thou art right, my father Incubu. Listen! what is life? It is a feather; it is the seed of the grass, blown hither and thither, sometimes multiplying itself and dying in the act, sometimes carried away into the heavens.

But if the seed be good and heavy (но если это семя здоровое и тяжелое; good— хороший; здоровый, хороший) it may perchance travel a little way on the road it will (оно способно, быть может, пройти немного по той дороге, по которой оно желает; to travel— путешествовать; двигаться, передвигаться; little— маленький, небольшой /о размере/; короткий, недлинный). It is well to try and journey one's road and to fight with the air (это хорошее дело, попытаться отправиться в путь по своей дороге и бороться с воздухом = с ветром). Man must die (человек должен умереть). At the worst he can but die a little sooner (в самом худшем случае, он может лишь умереть немного раньше). I will go with thee across the desert and over the mountains (я отправляюсь с тобой через эту пустыню и через эти горы), unless perchance I fall to the ground on the way, my father (если только, быть может, я не упаду на землю по пути, отец мой)."

heavy ['hevI], perchance [pq'CQ:ns], fight [faIt], worst [wq:st]

But if the seed be good and heavy it may perchance travel a little way on the road it will. It is well to try and journey one's road and to fight with the air. Man must die. At the worst he can but die a little sooner. I will go with thee across the desert and over the mountains, unless perchance I fall to the ground on the way, my father."

He paused awhile (он на мгновение замолчал; awhile — на некоторое время, ненадолго), and then went on with one of those strange bursts of rhetorical eloquence which Zulus sometimes indulge in (и затем продолжил, /пребывая/ в одном из тех странных порывов риторического красноречия, которые иногда позволяют себе зулусы; to indulge — потворствовать, потакать/кому-либо в чем-либо/; не отказывать себе/в чем-либо/, позволить себе), and which, to my mind, full as they are of vain repetitions (и которые, по моему мнению, хотя и полны пустых повторений; vain — напрасный, бесполезный; to repeat — повторять; repetition — повторение), show that the race is by no means devoid of poetic instinct and of intellectual power (показывают, что это племя ни в коем случае не лишено поэтического чувства: «инстинкта» и интеллекта: «интеллектуальной силы»; by no means — ни коим образом не, ни в коем случае не; devoid — лишенный, не имеющий/чего-либо/).

"What is life (что есть жизнь)? Tell me, O white men, who are wise (скажите мне, о белые люди, которые мудры), who know the secrets of the world (и которые знают секреты этого мира), and the world of stars (и мира звезд), and the world that lies above and around the stars (и мира, что лежит над /звездами/ и вокруг звезд); who flash their words from afar without a voice (/белые люди/, которые передают свои слова издалека без голоса; to flash — вспыхивать, давать яркий свет; сообщать, передавать); tell me, white men, the secret of our life (откройте мне, белые люди, секрет нашей жизни; to tell — говорить, сказать; сообщать, выдавать/тайну/) — whither it goes and whence it comes (куда она идет и откуда она возникает: «приходит»)!

pause [pO:z], rhetorical [rI'tOrIk(q)l], eloquence ['elqkwqns], indulge [In'dAldZ], devoid [dI'vOId], intellectual ["IntI'lektjuql]

He paused awhile, and then went on with one of those strange bursts of rhetorical eloquence which Zulus sometimes indulge in, and which, to my mind, full as they are of vain repetitions, show that the race is by no means devoid of poetic instinct and of intellectual power.

"What is life? Tell me, O white men, who are wise, who know the secrets of the world, and the world of stars, and the world that lies above and around the stars; who flash their words from afar without a voice; tell me, white men, the secret of our life — whither it goes and whence it comes!

"Ye cannot answer; ye know not (вы не можете ответить, потому что вы не знаете). Listen, I will answer (слушайте, я отвечу). Out of the dark we came, into the dark we go (из тьмы мы пришли, во тьму мы направляемся). Like a storm-driven bird at night we fly out of the Nowhere (подобно птице, гонимой бурей в ночи, мы вылетаем из Ничего; nowhere — ничто; неизвестное или пустое место); for a moment our wings are seen in the light of the fire (на мгновение наши крылья /становятся/ видны при свете огня), and, lo! we are gone again into the Nowhere (и вот, мы уже снова улетели в Ничто; lo! — /уст./ вот!, слушай!, смотри! = lo and behold!). Life is nothing (жизнь это ничто). Life is all (жизнь это все). It is the hand with which we hold off death (это рука, которой мы отстраняем смерть; to hold off — удерживать, держаться поодаль). It is the glow-worm that shines in the night-time and is black in the morning (это светлячок, который сияет в ночное время и черен утром; glow — свет, отблеск; worm — червяк, червь; glow-worm — жук-светляк); it is the white breath of the oxen in winter (это белый /пар/ дыхания быков зимой); it is the little shadow that runs across the grass and loses itself at sunset (это небольшая тень, что бежит по траве и пропадает при заходе солнца; to lose — несохранять, терять/что-либо/; потеряться, пропасть)."

ye [ji:], storm-driven ['stO:mdrIvn], glow-worm ['glquwq:m], breath [breT]

"Ye cannot answer; ye know not. Listen, I will answer. Out of the dark we came, into the dark we go. Like a storm-driven bird at night we fly out of the Nowhere; for a moment our wings are seen in the light of the fire, and, lo! we are gone again into the Nowhere. Life is nothing. Life is all. It is the hand with which we hold off death. It is the glow-worm that shines in the night-time and is black in the morning; it is the white breath of the oxen in winter; it is the little shadow that runs across the grass and loses itself at sunset."

"You are a strange man (вы странный человек)," said Sir Henry, when he ceased (сказал сэр Генри, когда он = Амбопа замолчал; to cease — переставать/делать что—л/).

Umbopa laughed (Амбопа рассмеялся). "It seems to me that we are much alike, Incubu (мне кажется, что мы очень похожи, Инкубу). Perhaps I seek a brother over the mountains (возможно, и я ищу брата за горами)."

I looked at him suspiciously (я взглянул на него с подозрением; to suspect — подозревать; suspicious — подозрительный, недоверчивый; вызывающий подозрения; suspiciously — подозрительно, с подозрением). "What dost thou mean (что ты хочешь этим сказать)?" I asked; "what dost thou know of the mountains (что ты знаешь об этих горах)?"

"A little; a very little (немного, очень немного). There is a strange land there, a land of witchcraft and beautiful things (там = за горами /лежит/ необыкновенная страна, страна колдовства и красивых вещей; strange — чужой, чуждый; странный, необыкновенный; land — земля, суша; страна, государство); a land of brave people (страна храбрых людей) and of trees (и деревьев) and streams (и рек) and white mountains (и белоснежных гор) and of a great white road (и великой белой дороги). I have heard of it (я слышал о ней). But what is the good of talking (но что за польза от разговоров)? it grows dark (темнеет: «становится темно»). Those who live to see will see (те, кто доживут, сами увидят; to live to see smth. — дожить до чего-либо)."

Again I looked at him doubtfully (снова я взглянул на него с сомнением; doubt— сомнение, колебание; to doubt— сомневаться, не доверять; doubtful— вызывающий сомнения, опасения). The man knew too much (этот человек знал слишком много).

cease [si:s], suspiciously [sqs'pISqslI], witchcraft ['wICkrQ:ft]

"You are a strange man," said. Sir Henry, when he ceased.

Umbopa laughed. "It seems to me that we are much alike, Incubu. Perhaps I seek a brother over the mountains."

I looked at him suspiciously. "What dost thou mean?" I asked; "what dost thou know of the mountains?"

"A little; a very little. There is a strange land there, a land of witchcraft and beautiful things; a land of brave people and of trees and streams and white mountains and of a great white road. I have heard of it. But what is the good of talking? it grows dark. Those who live to see will see."

Again I looked at him doubtfully. The man knew too much.

"Ye need not fear me, Macumazahn (тебе не надо меня бояться, Макумазан)," he said, interpreting my look (сказал он, поняв мой взгляд; to interpret — объяснять, толковать, понимать). "I dig no holes for ye to fall in (я не рою ям, чтобы вы в них свалились). I make no plots (я не плету интриги; plot — заговор, интрига; to make a plot — замышлять заговор). If ever we cross those mountains behind the sun (если мы когда-нибудь перейдем те горы, что за солнцем), I will tell what I know (я расскажу, что я знаю). But death sits upon them (но смерть сидит на них). Be wise, and turn back (будьте мудры = благоразумны и вернитесь; to turn back— повернуть назад, отступить; возвращаться). Go and hunt elephant (идите и охотьтесь на слонов). I have spoken (я все сказал)."