Ким Филби - супершпион КГБ - Филлип Найтли

В надежде, что Филби положит конец подобным рассуждениям и восстановит доброе имя Холлиса, в числе первых я поставил этот вопрос перед Филби во время наших бесед в Москве. Для начала вопрос звучал в общем плане: «Можете ли вы что-либо сказать о деле Холлиса?» На что Филби ответил: «Честно говоря, не могу. Я действительно знал его, но не близко. Мысль о том, что он был советским агентом, внедренным в британские спецслужбы, кажется мне далекой от реальности. Я считал его настоящим, но немного чопорным и нудным англичанином».

Я верю Филби по той причине, что было бы в интересах КГБ поддержать мысль о том, что Холлис действительно был советским агентом. Это усилило бы неуверенность в британских спецслужбах, дискредитировало бы их в глазах общественности страны, сеяло бы разногласия между разведками США и Великобритании и укрепляло бы репутацию русских как первоклассных мастеров шпионского дела. С другой стороны, даже намек Филби на то, что Холлис был советским агентом, вызывал бы подозрения, поэтому данный им ответ был единственно правильным. Даже если ответ Филби был искренен, он ни на йоту не продвинул нас вперед, поэтому я начал оказывать на него давление, заявив: «Вы должны знать о деле Гузенко и «Элли». Филби ответил: «Конечно. Первую информацию об этом я получил от Стефенсона. Шеф вызвал меня к себе и поинтересовался моим мнением. Я ответил, что побег Гузенко представляет для нас большую важность и именно так мы относились к этому делу. Для КГБ это была катастрофа, но я ничем не мог помочь. РСМП настолько надежно упрятала Гузенко, что русские ничего не смогли с ним сделать. Гузенко выдал обширную канадскую сеть русских. Телеграммы, которые он прихватил с собой, оказали большую помощь западным криптоаналитикам».

Тут Филби сделал паузу и ухмыльнулся. Затем он продолжал: «Позднее я с некоторым удовольствием узнал, что из-за Гузенко РСМП почти обанкротилась, когда он познал радости от использования капиталистической системы заказов по почте. По каталогам он заказывал массу всевозможных товаров длительного пользования, независимо от того, нужны были они ему или нет, и посылал чеки на оплату в канадскую контрразведку. Подвальное помещение его дома было, очевидно, забито коробками с нераспакованными телевизорами и другими товарами».

«А «Элли»?» — спросил я.

«Установлением личности «Элли» долгое время занимались многие люди в британских спецслужбах. Я помню, как однажды мы с Блантом были в кабинете у Холлиса. Мы с Холлисом о чем-то беседовали, а Блант листал какой-то журнал. В разговоре образовалась пауза, и внезапно без предупреждения Холлис повернулся к Бланту и позвал: «Послушай, «Элли»!» Но Блант даже бровью не повел. Он продолжал перелистывать журнал как будто ничего не случилось. А Холлис со своей стороны спокойно продолжал беседу со мной».

Я подумал, не означает ли рассказанная Филби история, что Блант является «Элли» и что Филби хотел показать его самообладание в трудный момент. Но дальнейший рассказ Филби опроверг мое предположение. «Личность «Элли» с достаточной правдоподобностью, очевидно, никогда не будет установлена. Насколько я знаю, я не «Элли». Сотрудник или агент разведки не обязательно знает свой псевдоним». И Филби перешел к беседе на другие темы.

Наиболее логичным объяснением возникновения этого второго мистического «Элли», возможно, является изобретательность самого Гузенко. Понимая, что первый «Элли» является довольно незначительной фигурой, и желая оказать воздействие на западные службы безопасности, Гузенко выдумал второго «Элли», сочинив историю о телеграмме, чтобы придать достоверность своему рассказу. Примечательно, что Гузенко не воспользовался первой возможностью и не сказал опрашивавшим его сотрудникам: «Как бы странно это ни показалось, Советы имеют на Западе двух агентов с одним и тем же псевдонимом «Элли». Один находится здесь, в Канаде, другой — в Великобритании». Вместо этого, в показаниях Гузенко перед королевской комиссией, как бы невзначай, появился второй агент под псевдонимом «Элли».

«Вопрос к Гузенко: Как вы считаете, использовался ли псевдоним «Элли» каким-либо другим лицом, кроме мисс Уиллшер?

Ответ: Да, есть еще один агент под тем же псевдонимом. Он находится в Великобритании.

Вопрос: Вам известно, кто он?

Ответ: Нет, неизвестно».

Сотрудники газеты «Санди таймc» быстро уяснили, что ссылки на перебежчика, показания которого могли представить опасность для Филби, не имеют никакого отношения к Гузенко. Тогда кто же это? Несмотря на все наши усилия, мы не продвинулись сколь-либо вперед в выяснении этой части биографии Филби. Тогда сработал старый принцип журналистики — публикация дает импульс информации. Через неделю после публикации статьи, во вторник, на столе редактора появилось письмо, пришедшее из самого центра Великобритании. В нем говорилось:

«Я хотел бы знать, будет ли в очередном номере вашей газеты упомянуто об инциденте, случившемся в августе 1945 года в Стамбуле, в который были вовлечены я и Филби. Если об этом случае будет напечатано, я буду упомянут по фамилии, я был бы благодарен, если бы до публикации статьи корреспондент взял у меня интервью. Этот инцидент убедил меня в том, что Филби или является советским агентом, или совершенно некомпетентным специалистом. Во всяком случае, в то время я предпринял казавшиеся мне необходимыми шаги».

Письмо подписал Джон Рид, шериф из Шропшира. Мы пришли к мнению, что упомянутый Ридом инцидент, очевидно, связан с перебежчиком. У нас появилась надежда, что шериф поможет разрешить нам возникшую в связи с Филби загадку. На следующий день я отправился в путь, нашел просторный дом Рида на большом участке лесистой местности, и после вкусного обеда мы с хозяином удалились в его кабинет для беседы. Рид заявил, что он бывший дипломат и министерство иностранных дел может не одобрить его беседы со мной. Однако он хотел бы обо всем рассказать нам, если на какое-то время он не будет упомянут по фамилии. Поскольку Рид обладал прекрасной памятью, его рассказ захватывал воображение:

«В 1945 году я работал в нашем посольстве в Турции в качестве первого секретаря. В те времена мы на лето обычно выезжали из Анкары в Стамбул и размещались в старом консульском здании. Место просто замечательное. Однажды утром в приемную вошел русский и попросил встретиться с исполняющим обязанности генерального консула Чантри Пейджем. Русский очень нервничал. Это был Константин Волков, исполнявший в советском посольстве такие же обязанности, что и Пейдж в английском. Поскольку я сдал экзамены по русскому языку, меня попросили быть переводчиком.

Оказалось, что в действительности Волков является сотрудником НКВД и принял решение бежать на Запад. Он заявил, что хотел бы получить паспорта для себя и жены для выезда на Кипр и 27 500 фунтов стерлингов (эта странная сумма, возможно, появилась при переводе круглой суммы советской валюты в фунты стерлингов). Взамен он предлагал сообщить фамилии трех советских агентов, действующих в Великобритании. По его словам, два из них работают в министерстве иностранных дел, а третий стоит во главе контрразведывательной организации в Лондоне. Кроме того, у него есть и другие материалы: адреса зданий НКВД в Москве, данные о системах их охраны, слепки с ключей, графики смен дежурных охранников, список советских агентов в Турции. Он, очевидно, заранее готовился к этому шагу».

Рид решил, что о приходе Волкова следует поставить в известность посла Великобритании в Турции сэра Мориса Петерсона, и поэтому он попросил Волкова подождать. Петерсон пришел в ужас от этого известия. Он уже давно пытался остановить «вторжение» сотрудников СИС под прикрытие в его посольство и считал, что приход Волкова — это нежелательный для него шаг. «Я не допущу, чтобы мое посольство превратилось в гнездо шпионов, — заявил Петерсон. — Если вы хотите заниматься подобными делами, выбирайте для этого Лондон». Такое решение посла отключало от дела Волкова резидента СИС Сирила Макрея, что привело к непоправимым последствиям.

Возвратившись, Рид сказал Волкову о том, что о его просьбе придется проинформировать Лондон и что до принятия решения пройдет некоторое время. «Пусть будет так, если нет другого пути», — ответил Волков И ПОставил три условия: отчет о беседе с ним Рид должен написать от руки и не отдавать печатать на машинку, так как в британском посольстве есть русский агент, связь с Лондоном по его вопросу вести по дипломатической почте, а не телеграфом (русские читают некоторые британские шифры), ответа он будет ждать не больше 21 дня. Обговорив все детали восстановления с ним контакта, Волков покинул посольство.

Рид написал подробный отчет и, согласно просьбе Волкова, посольство направило его дипломатической почтой (медленно, но верно). Окончание этой истории Рид рассказал мне так, как он ее видел из Стамбула. И только когда в 1968 году вышла книга Филби «Моя тайная война», я узнал об этом событии в изложении Филби. Все началось через 10 дней в Лондоне, когда доклад Рида лег на рабочий стол Филби.