Восход Паргелия. Аделина - Лия Готверд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роскошные пряди рубиновых волос переливались в свете горящих свечей. Мужчина с тёмно-красными бровями, длинными чёрными ресницами, алыми губами и фарфорово-бледной кожей выглядел словно сувенирным.
— Я тебе пока ничего не предлагаю, — стал он напротив, нависая надо мной. — Я, как и ты, жду Эраиса. Твоя добрая и покладистая сестра меня больше устраивает, знаешь ли.
— И мы дождёмся его! Я уверена, он вернётся!
— Посмотрим. И ещё кое-что… — Демерис отвернулся, отыскивая металлический клеймовик, который мирно покоился на полке над камином. — Давай-ка обновим клеймо.
— О нет! Серьёзно? Сейчас?
— Да. Твои глаза слегка поменяли цвет. Думаю, пора. Оцени свою боль по шкале от одного до десяти, где один — совсем не болит.
— Три.
— А надо не ниже пяти.
— Хлод сделает это! Я не желаю раздеваться перед тобой!
— Я видел абсолютно всё, о чём ты переживаешь. Просто доверься мне. Мы же почти родственники, — усмехнулся Демерис и уже поднёс рукоять к пылающему камину.
— Ладно… Ненавижу боль, ненавижу…
Демерис был прав. Боль я почти не чувствовала, но Хташ давил изнутри всё сильнее. Мой мозг словно зажали в тиски с шипами, а некоторые участки тела временами парализовывало.
Я расшнуровала корсет и, придерживая лиф, оголила спину. Только оглянулась посмотреть, нагрел ли он клеймовик, как уже через мгновение почувствовала жгучую, адскую боль и плюхнулась носом в подушку, чтобы как следует прокричаться.
Надеть платье уже не получится. Еле живая, я снова села на кровать, придерживая трясущейся рукой бюстье. Картинка перед глазами поплыла от наворачивающихся слёз.
— Всё хорошо? Как ты себя чувствуешь? — прогремел голос где-то сбоку.
— Как смертная, — едко ответила я, отчасти завидуя этим непобедимым живучим мужчинам с жизнью длиною в вечность.
— Мне искренне жаль тебя. Ты слишком молода, чтобы легко пережить такое…
— Я переживу, не волнуйся.
Демерис начал собираться, и уже через мгновение стоял в дверях.
— Мне нужно спешить… Навещу тебя послезавтра, если Эраис не объявится.
— Объявится, — твёрдо сказала я. — Но… спасибо.
Слова догнали лишь сквозняк, оставшийся после резкого взмаха плаща и отбытия гостя.
* * *
С каждым новым часом одиночества по капле растворялась надежда увидеть Эраиса вновь. Я много думала о нашем прощании, о вчерашнем госте и о том, что будет дальше.
Демерис принес лишь одну единственную хорошую новость — он мог избавить меня от бремени. Только какой ценой! В нашем мире подобных ему называют вампирами. Множество легенд слагали об их происхождении, но доказательств их существования нет ни у кого. Вернее, не было… Пока я вчера не познакомилась с Демерисом.
Однако воины Демериса не умирали, чтобы стать Ночными, в отличие от рассказов про гробы. Нет, их обращение занимало куда больше времени. Могли понадобиться десятки лет принятия живой крови, чтобы не стареть и оставаться бессмертным. Поэтому, особых надежд на помощь Демериса я не питала, ибо выздоровление мне необходимо здесь и сейчас.
Когда вернется Эраис, Дем доберется до Авроры… В груди больно кололо лишь от одной мысли, что я не оставила ей выбора. Аврора… Моя любимая сестра… Она никогда не простит меня.
На вид Демерис не внушал страх. Напротив, он был весьма привлекательным, даже слишком. Уверенные движения, приятный голос и волосы неземной красоты. Ведь правду говорят: у тьмы красивое лицо.
Но! Было слишком много «но». Начиная от его сущности и заканчивая едва заметными клыками. Бессмертный. Мрачный. Но мечтающий о наследнике. Невероятно!
Эраис… Мысли о нем не покидали меня ни на минуту.
В конце концов я должна была себе признаться: тогда, на севере, когда родители прятали нас от него, я почти без колебаний последовала за ним. Не потому, что должна была расплачиваться за родительский долг, а потому, что он мне понравился с первой встречи. Потому, что я не могла заснуть, вспоминая его голос. Потому, что я влюбилась тогда… и люблю сейчас.
И трудно было даже представить другого мужчину в своих объятиях. Или жизнь без него вовсе.
Когда-то давно, когда я была еще маленькой девочкой, мне много раз снился один и тот же сон. В этом радужном сне черный единорог с белоснежной развевающейся гривой всегда превращался в прекрасного седовласого принца. Принц протягивал мне руку, а я без колебаний клала сверху ладонь — и тут же моя рука вспыхивала магическим пламенем. Этот сон я запомнила на всю жизнь. И когда впервые увидела мага на вечеринке, не поверила глазам. В глубине души я всегда знала — это он. Тот самый суженый, предначертанный судьбой.
А если Эраис не вернется?.. Нет. Об этом я думать не хотела.
Я извелась сама и потихоньку изводила Хлода.
— Хлод, скажи, сколько еще ждать?
— Не знаю, — буркнул он.
— Я больше не могу!
— Можешь.
— Я хочу выйти!
— Нет.
Хлод недовольно хмыкал и заходил все реже. Обстановка в поместье без хозяина была подобна натянутой струне, которая вот-вот порвется.
Я потеряла счет времени, когда сквозь неглубокий сон комнату вдруг озарило до невозможности ярким белым светом. Глаза ослепли на мгновение. Придя в себя и морщась от боли, я поочередно открыла один глаз, потом другой — и увидела на полу знакомое, нагое, обездвиженное тело.
Он лежал на боку, его растрепанные, невероятно длинные волосы, словно сети, путались вдоль всего тела.
— Эраис! — окликнула я и подбежала к нему.
Он не двигался. И не дышал.
— Эраис… — убрав волосы с его лица, я встряхнула его за плечи. Но он по-прежнему был без чувств.
— Эраис, — прошептала я, но паника и жгучие слезы уже полностью овладели мной.
— Очнись! Я люблю тебя, только очнись. Прости меня… Я сожалею и беру слова назад!
Бережно обнимая его голову, я прижала ее к своей груди, уткнувшись подбородком в его макушку.
— Только не оставляй меня. Только не это… Пусть я буду проклята вместо тебя… Только очнись и не оставляй меня больше!
Слезы ручьем катились по щекам. Сколько бы я ни терла его ладони, его холодная, мертвецки бледная кожа не теплела. Сев рядом на колени, я обняла его за живот, прислонилась к нему щекой, вспомнила всех своих и чужих богов, поливая слезами до боли знакомые упругие изгибы.
И вдруг он резко очнулся. Словно заговоренный, сел и с силой сжал мои плечи, впиваясь ногтями в кожу. Глаза засветились ослепительно-белым светом, а руки будто начали врастать в мое тело.
Сначала — испуг, потом — невыносимо адская боль пронзили тело.
Гонимый магией, что принес с собой Эраис, Хташ вырывался из
