Восход Паргелия. Аделина - Лия Готверд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 26
Они велели вернуть её небесам. Боги.
Подняв с пола бездыханное тело, я почувствовал, что оно не держит форму, будто кости раздроблены молотком. Никогда не видел ничего подобного. Обессиленно приник губами к её коже.
Что я натворил…
Кровоизлияния внутри её нежного тела проступили тёмными пятнами, виднеясь сквозь тонкую, бледную кожу. Ещё свежая кровь медленно покидала её, стекая тонкими струями отовсюду, где находила выход. Потрясение, растерянность и безумная боль от увиденного свели меня с ума. Понимание горечи потери скользило стремительными слезами по моим щекам.
Я не смог спасти её… Не смог.
Чувство глубочайшего сожаления рвало меня на куски, а рыдания сотрясали грудь.
Сказали вернуть небесам… Но кого мне возвращать?
Её нет.
Её больше нет…
Почему они сделали это с ней?
Искупив все тёмные деяния, я очистил свой сосуд, и светлые боги даровали мне силы, дабы извлечь Хташа и изгнать его к Источнику навсегда. Они дали мне шанс начать новую эпоху — хранить баланс тёмных и светлых сил, поступать по совести, рассуждать мудростью.
После долгих и мучительных смертей я должен был провести сотню лет в пустоте. Часы, дни, месяцы… Я содрогался в воспоминаниях о пытках, вовсе не желая жить. Я молил их о смерти — настоящей, окончательной. И тогда я получил от них Завет — одну-единственную книгу, мудрость которой постигал сотню лет.
Поглощая слово за словом, страницу за страницей, мой разум просветлел, а сердце очистилось. Найдя утешение и вдохновение в её строках, я понял, что все потери воздадутся и что нет начала без конца. Я стал сильнее во сто крат, и дух мой стал, как дуб, крепок.
Книга не позволила мне сдаться. Мудрость веков, изливающаяся трепетом мыслей Создателя, с каждым новым словом поднимала меня всё выше над человеческими намерениями и деяниями.
И я понял суть. Справедливость — это истина. А любовь — её фундамент.
И пришло понимание, почему они выбрали меня — рождённого Светом, воспитанного Тьмой. Потому что нет справедливости без Тьмы, как любовь не живёт без Света.
Наделённый силой Тьмы и Света, я вернулся с мечом Армагеддона, чтобы навсегда сразить паразита и отправить его обратно в скверну. Теперь я и есть этот меч.
Я обрёл себя… но потерял её.
Встав на ноги, я прислонил Аделину к груди. Силой магии я отворил двери и медленными шагами понёс её из замкнутого пространства каменного замка домой — к свободе, к её небесам. Мои волосы длинным шлейфом тянулись вслед за шагами, словно вытирая следы прошлого.
Я покинул стены, окутанные тёмным туманом, и шагнул на влажную траву душистого сада, под синее небо Холодной Горы.
— Вы сказали вернуть её свету! — прокричал я вверх, глотая слёзы. — Вы этого хотели?!
Протягивая подношение, я поднял вверх обмякшее тело Аделины.
— Вот она! Забирайте!
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь пушистые белые облака, ласкали её тело, играли в волосах, перебирая прядь за прядью. А потом, в одно мгновение, начала тлеть её одежда. А вместе с ней и тело. Участки плоти постепенно разлетались пеплом, кружась вокруг. Я чувствовал, как рукам становится легче… и знал, что они уже здесь.
Они пришли забрать её.
Она растворялась тлеющим пламенем на моих руках, уносясь высоко в небеса, вереницей пепельного света.
* * *
Каменные стены поместья, прежде кажущиеся тёплым домом, теперь давили на плечи своей холодной пустотой. Мои мысли возвращались к дням, наполненным её любовью. Как тихо кралась она по коридорам в надежде посмотреть на меня украдкой, как хотела коснуться невзначай, а я делал вид, что не замечаю её порывов.
Вспоминал, как шёлковые мягкие волосы рассыпались на белых простынях, когда я любил её тело и целовал, опьянённый близостью. Теперь же всё это осталось в прошлом.
Дождь хлестал по каменным стенам замка, стекая по высоким стрельчатым окнам. В опустевшем зале сидел я в одиночестве — свободный от Хташа и мёртвый душой, вцепившись пальцами в подлокотники кресла. Хлод продолжал сервировать её место за столом, будто она просто вышла ненадолго и вот-вот вернётся. Он скучал по ней вместе со мной.
«Я бы отдал бессмертие, лишь бы снова услышать твой голос», — прошептал я в пустоту, и только эхо моих слов откликнулось среди каменных сводов.
Она исчезла десять дней назад. Я зажмурился, вспоминая, как она касалась моего лица, как её волосы пахли жасмином, как её голос эхом отзывался в стенах замка и в моём сердце.
Я смотрел в огонь, но видел не пламя, а её лицо — улыбающееся, живое, таким, каким оно запечатлелось в памяти.
— Аделина... — голос сорвался, превратившись в сдавленный выдох.
— Сколько времени ты не покидал поместье? — спросил появившийся в зале Демерис.
— Говори, Дем, с чем пожаловал, — тихо проговорил я, не отнимая взгляда от огня в камине.
— Я тебя не узнаю. Сидишь затворником, горюешь по смертной женщине… Ты стал… человеком?! — фыркнул он и подошёл ближе. Демерис вздёрнул шуршащий кожаный плащ, смахивая оседлые капли дождя.
— Да, я вернулся другим.
— Прежняя твоя ипостась меня больше устраивала, — улыбнулся Дем, пытаясь наладить разговор.
— Прошлое останется в прошлом. Но я рассчитывал на иное будущее, возвращаясь сюда.
— На какое, Эраис? — Демерис присел на корточки и заглянул мне в глаза. — Давай на минуту представим, что Аделина осталась с тобой. Какую жизнь ты мог бы предложить ей, Эраис? Ты — бессмертный блюститель порядка Света и Тьмы, ты не можешь строить любовное гнездо и завести семью в нём. Это невозможно! Твоя Аделина жила бы и состарилась в одиночестве, пока по долгу службы ты колесил бы из мира в мир.
— Возможно… ты прав. Но я чувствую, что это ещё не конец пути, Демерис. Память о пытках крошит моё сознание, но я знаю, что страдания те были не напрасны.
— Так… Она точно не вернётся? — решился задать самый важный вопрос, но мой уничтожающий взгляд тут же разрешил его любопытство. — Ты видел будущее?
— Нет. И больше не чувствую её.
— Мне жаль, что так вышло, Эраис. Она действительно любила тебя.
— Откуда тебе знать?
— Она сказала накануне.
Молчание воцарилось в зале.
— Эраис, ты ни жив, ни мёртв. Тебе пора развеяться. Я как раз пришёл напомнить о нашем договоре… Мой подарок меня уже заждался…
— Я помню… Хорошо, пойдём…
— Но, быть может, мне лучше пойти одному? Аврора ведь
