Пари с мерзавцем (СИ) - Дюжева Маргарита

— Угу.

За это глубокомысленное «угу», хочется надавать по жопе, но вместо этого сгребаю ее в охапку и, перекатившись, усаживаю к себе на колени.

— Все, Оса. Давай рассказывай. Ты же знаешь, я не отстану.

— Ты — сволочь

Она пытается брыкаться, но я лишь сильнее прижимаю ее к себе.

— Я в курсе. Рассказывай.

— Мерз, хватит, — голос Ани сердито звенит, — отпусти и иди по своим делам. Уверена, у тебя есть более интересные занятия, чем докапываться до меня со своими вопросами.

— Нет.

— Иди, поиграй в машинки.

— Не хочу.

— С парнями своими куда-нибудь сходи.

— Не хочу.

— Тогда вали к Ирке.

— Пфф, тем более никакого желания. — Она опять пытается меня укусить, но я уже готов к такому повороту и крепко ее держу, не позволяя дотянуться до стратегически важных мест. — Мы с ней расстались, — зачем-то озвучиваю это вслух, — сегодня. Насовсем.

Оса замирает и, чуть отклонившись назад, одаривает меня подозрительным взглядом.

— Надеюсь, не ждешь, что я от восторга пущу теплую лужицу?

Не знаю, чего я жду, но точно не холодной иронии. Это бесит. Цепляет за какие-то скрытые в груди крючки, поэтому огрызаюсь:

— Я жду ответов.

— Почему расстались? — опять подозрительный взгляд.

— Тебе же все равно, — хмыкаю раздраженно.

— Просто интересно, чем тебе твоя белобрысая кукла не угодила? Вы идеальная пара. Отлично смотритесь вместе, — ее слова не имеют ничего общего с комплиментами.

— Уже не смотримся. Разговор не переводи. Я все равно не отстану.

Эти слова действуют на нее, словно красная тряпка на быка.

— Пусти!

Осипова снова начинает вырываться. Зло, отчаянно. Но ни черта у нее не выходит. Держу как в тисках. Жду, когда устанет, выдохнется и устало поникнет в моих руках.

— Ань, давай, рассказывай, — прошу тихо, прижавшись лбом к ее виску.

Она судорожно вздыхает, как-то съеживается, становясь совсем маленькой и беззащитной. Мы просто сидим и молчим, прислушиваясь к тому, как грохочут сердца.

И мое, и ее.

— У него на меня компромат, — наконец, произносит Осипова. Через силу, словно слова причиняют физическую боль.

— Компромат? — смотрю на нее удивленно. — Что ты сделала? Убила кого-нибудь?

— Слава Богу, нет.

Я больше не дергаю ее, просто жду подробностей. Аня собирается духом и, наконец, начинает говорить:

— Пару лет назад я оказалась на ночных гонках. И все. Пропала. Сначала просто смотрела, наблюдала со стороны. Потом потихоньку начала пробовать сама. Оказалось, это хлеще наркотиков. Затягивает так, что не соскочить. На одном из заездов познакомилась с Деном, — она невесело усмехнулась, — он был просто прелесть. Веселый, обаятельный, харизма через край, да еще и в гонках ему равных нет. Девки вокруг него хороводы водили. Пищали от одного взгляда. А он меня выбрал. Сука…

Оса сокрушенно качает головой.

— Нет. Сначала все было хорошо. Гордеев многому меня научил: чувствовать машину, играть жестко на грани дозволенного. Я даже была счастлива. Несколько месяцев. Пока пелена влюбленности не спала, и я не стала подмечать неприятные детали. Жестокость. Не по отношению ко мне — к другим. Смены настроения. Страсть к манипулированию. Денис умело прятал равнодушие за обаятельной улыбкой, а на самом деле ему было насрать на всех. И этого почему-то никто не видел…

Не скажу, что приятно слушать про их высокие отношения, но деваться некуда.

— И в какой-то момент я поняла, что больше не могу. И не хочу. Поэтому прямо сказала, что нам надо расстаться.

— А он? — цежу сквозь зубы, почему-то злясь с каждым мигом все больше.

— А что он? Это же Гордеев. Сказал: без проблем, Оса, давай останемся друзьями. И напоследок покатаемся. Ну я, дура, и согласилась, села за руль его колымаги, у него тогда эклипc был. Тоже красный. И понеслось. Прямо по городу гоняли, по центральным проспектам. Весело было… потом я не справилась с очередным заносом и въехала в витрину магазина…

Бля. Оса в своем репертуаре.

— Расхерачила там все к чертям собачьим, — категорично рубит рукой по воздуху, — и магазин, и тачку. Хорошо хоть живы остались. Ни царапины у обоих.

Дуракам везет. Не иначе.

— Мы с ним едва ноги унесли. Я неделю от каждой тени шарахалась, все ждала, когда за мной придут и под белые рученьки за решетку утащат. Но Гордеев все вывернул так, будто его машину украли злоумышленники и совершили этот наезд. Он сволочь, но такая убедительная… В общем, поверили ему. Стали искать мифических воришек и, конечно, не нашли — ни следов, ни свидетелей. Провальное дело. Висяк…

Я уже знаю, что она скажет дальше.

— И вот когда я окончательно успокоилась и поверила в то, что все осталось позади, ко мне пришел Гордеев и принес видеозапись из магазина, которую он каким-то образом забрал, утаив ото всех. Там абсолютно четко видно, что за рулем я.

— И что?

— И все. Сказал, что я должна ему дохера за машину. Выдвинул ультиматум: или я возвращаю деньги, или он относит запись в полицию. Денег у меня не было… Пришлось отрабатывать по-другому.

— Заняла бы…

— Меранов не тупи. Дело не в деньгах. Это просто повод. Ему нужен был рычаг воздействия. Ему надо было вернуть меня.

— Снова стала его девушкой?

— Я разве сказала, что он хотел вернуть меня обратно в роли девушки? — ядовито смеется Оса. — Об этом речи не было. Игрушкой. Бесправной. Безмолвной. Так я познакомилась совсем с другим Деном, с той его стороной, которую он до этого прятал от меня, держал в узде. Я не буду рассказывать, что происходило. Приятного мало. Скажу только, что ты — ласковый котенок на его фоне.

— И ты терпела? — спрашиваю напряженно, не узнавая своя голос.

— А что делать? Лучше так, чем за решеткой. А прошлой зимой он встретил девку. Тоже Анечку, и запал на нее. Настолько, что про меня начал забывать. Мог неделями не появляться. Она его жутко ревновала ко мне, и в какой-то момент Гордеев уступил. Сказал, что могу валить на все четыре стороны. Но если он когда-нибудь узнает, что я села за руль — наказания не избежать. В общем, должна была я сидеть тише воды нижу травы и не отсвечивать.

Она грустно шмыгает носом и с надеждой косится на бутылку, но я не отпускаю.

— В общем, я решила от греха подальше свалить из Москвы. Мало ли. Сегодня отпустил, а завтра опять на пороге появится. Документы из универа забрала, сюда перевелась в надежде, что мне удастся спокойно доучиться полгода. Но ни хера не вышло, — разводит руками, словно извиняясь, — тебя встретила. А потом на этих гонках сраных засветилась. Идиотка конченая. Поддалась эмоциям, хотя знала, что нельзя…

Я помню, какая она была после гонки. Разбитая. Несчастная. Я тогда понял, что не могу смотреть на ее слезы.

— Какая-то сука выложила видео в сеть, и, по закону подлости, Ден на него наткнулся… С Анькой своей он, к сожалению, расстался. Она оказалась для него слишком скучной и правильной. Так что останавливать его было некому, поэтому собрался и приехал, — под конец голос совсем затих, — он хочет забрать меня обратно. Через неделю.

— У тебя диплом.

— А ему похер. Он это делает специально. Чтобы мне плохо было. Наказывает.

В комнате горькая тишина. Оса грустно смотрит на бутылку, я смотрю на Осу. Картина маслом.

— Как ты умудрилась во все это вляпаться?

— А как я умудрилась вляпаться в тебя? — отвечает вопросом на вопрос.

— Почему ты не сказала?

— А почему, собственно, я должна говорить? Ты мне кто? Затяжной геморрой и вечная головная боль?

У меня в мозгах не укладывается вся та хрень, которую она мне вывалила. От тех картин, что рисует шальной мозг, красная пелена перед глазами. Я даже знать не хочу, что у них происходило. Оса стальная, и если ее пробрало до такой степени, что сбежала, поджав хвост, то это было что-то из ряда вон.

Игрушкой. Бесправной. Безмолвной.

Слова гудят в голове набатом, выворачивая наизнанку.