Пари с мерзавцем (СИ) - Дюжева Маргарита

Глупо вышло. Нелепо.

Как всегда, приближение веселья слышно издалека. Машины, музыка, люди.

А меня тошнит. И с каждым мигом все сильнее.

— Что какая печальная, Анечка? — спросил Гордеев, явно издеваясь. — Улыбайся. А то у меня появится чувство, что ты совсем мне не рада.

— Совсем… рада… очень, — сказала отрывисто, даже не подумав обернуться в его сторону. Взгляд был прикован к окну, к тому, что творилось впереди.

Когда мы подъехали ближе — народ заликовал, приветствуя Дена. Конечно, как тут не радоваться — кумир приехал. Эталон, мать его. Спортсмен и просто красавец.

Гордеев лишь хмыкал, медленно проезжая сквозь толпу, холодным взглядом скользя по зеркалам. Зато когда остановился и вылез из машины, на губах уже сияла привычная улыбка. Рубаха-парень. Как всегда.

Я не тронулась с места, продолжая сидеть и тихо радоваться тому, что окна у него тонированы в хлам, и все так заняты главным действующим персонажем, что не интересуются его спутниками. Хотелось просто отсидеться, не привлекая к себе внимания. Просто отсидеться…

Раздался резкий, требовательный хлопок по крыше. Годреев весьма прозрачно намекал, чтобы я вылезала.

Черт. Не хочу. А кого это волнует? Правильно, никого. Кое-как скинула ремень с плеча, вздохнула и взялась за ручку двери. Давай, Оса, как всегда, прячься за непробиваемую маску и иди вперед к светлому будущему, ну или куда эта гребаная дорога под названием «жизнь» ведет.

При моем появлении толпа сначала недоверчиво затихла, а потом разразилась одобрительными воплями.

Да-да, я тоже рада всех вас видеть. Настолько, что от восторга сейчас наизнанку вывернет.

Ден улыбался, словно самодовольный котяра, а я смотрела строго перед собой, не различая отдельных лиц, не слыша голосов, возвращаясь в прошлое.

Когда-то я балдела от таких моментов. Приезжала с ним на гонки, ловила завистливые взгляды других девушек, чувствовала себя просто королевой, поднявшейся на вершину мира. Сейчас казалось, что копаюсь в грязи, в старом зловонном болоте, поросшем бурым мхом.

Дена тут же подхватила толпа чокнутых почитателей, и он, как истинный профессионал лицемерия, умудрялся уделять время всем и каждому. Я стояла в сторонке, перетаптывалась с ноги на ногу, и из последних сил пыталась держать себя в руках. Нельзя беситься, нельзя сбегать. Можно только изображать преданность и щенячий восторг. А не хотелось. Вот незадача.

Естественно, спустя некоторое время Гордеев отправился гонять. Без очереди — почетного гостя пропустили вперед. В первый заезд я была с ним, во второй тоже. На третий одна из местных девок-выскочек слезно упросила пустить ее в машину. Ден, словно истинный джентльмен, согласился, естественно, не забыв поинтересоваться, а не против ли его прекрасная спутница, то бишь я.

Я не против. Мне похер. Бросив на парня равнодушный взгляд, вылезла из машины, а на мое место тут же заскочила рыжая стрекоза. Может, девочка сразит его в самое сердце? Хотя вряд ли. Не может мне так повезти. Просто не может.

Когда красный автомобиль укатил к стартовой линии, рядом со мной будто по мановению волшебной палочки появился Волшин.

— Какая внезапная встреча, — насмешливо протянул он, но глаза оставались серьезными, цепкими. Он все смотрел на меня, будто что-то пытаясь найти, раскрыть какой-то секрет. — Как жизнь?

— Как всегда — лучше всех, — нетерпеливо повела плечом, мечтая избавиться от докучливого внимания.

— Смотрю, ты с Гордеевым приехала?

— Пять за наблюдательность.

— А Захар знает?

— А Захару плевать, — ответила с бодрой улыбкой, хотя внутри ощутила очередной болезненный укол.

Меранову на все плевать, и в первую очередь — на меня.

— Что-то я не понимаю. Ты и с ним… или с ним? — вопрос прозвучал по-идиотски, и Марк это сам понял, досадливо поморщившись.

— С ним, — ответила в тон ему и отвернулась, — прости, мне некогда с тобой болтать. Сам понимаешь: дела, хлопоты.

Я отошла от него в сторону, туда, где было меньше народу, но открывался неплохой вид на гоночную трассу. Ден рвал противников. Как всегда. Я могла его ненавидеть, могла бояться, могла желать ему подохнуть в тяжких мучения, но отрицать, что этот сукин сын чертовски талантлив — глупо. Он гонял, как Бог, становясь одним целым с машиной, превращаясь в ветер.

После заезда та рыжая, что каталась с ним, вылезла из машины с шальным взглядом и блаженной улыбкой на губах. Голову на отсечение даю, дуреха думает, что влюбилась. Она посмотрела на меня зло, ревниво, не скрывая злой досады, а я лишь сочувственно улыбнулась. Когда-то и я так же попалась на крючок азарта и скорости. Да так крепко попалась, что до сих пор соскочить не могу.

Мы пробыли на гонках, наверное, еще час, и когда Гордеев объявил, что нам пора идти, у меня в груди что-то перевернулось. Куда идти? Я не хочу! Дена мое мнение не интересовало, он уже направлялся бодрым шагом к своей красной ласточке, даже не оглядываясь, будучи уверенным, что я пойду следом. Но прежде чем мне удалось сделать первый шаг на непослушных ногах, откуда-то сбоку выскочил Марк:

— Эй, а как же я? Со мной-то еще не гоняли! Когда еще такой шанс выпадет?

Я уставилась на него, как на безумного. Куда он лезет? Они же в разных весовых категориях. Марк — шалопай, любящий развлечения, а Ден — акула, жадная до побед. У Волшина нет ни единого шанса. Он должен это понимать! Должен! Ведь не идиот!

Я пыталась встретиться с ним взглядом, но тот, как всегда, беспечно улыбался и играл на публику. Позер хренов!

Все они позеры!

— Ну что, Ань, задержимся еще на полчасика? Ты не против? — поинтересовался у меня Гордеев, на полную мощность врубая заботливого парня. Со стороны посмотреть — так я сокровище урвала. Счастливица.

— Как хочешь.

— Вот и славно, — потрепал меня по щеке и пошел готовиться к старту, а я едва перевела дух, втайне радуясь тому, что гонки Гордеев все-таки любил больше, чем издевательства надо мной.

***

Марк выглядел бодрым и до одури счастливым из-за того, что напыщенный индюк из Москвы решил с ним погонять. Волшин настолько светился от радости, что я засомневалась в его умственных способностях. Хотя…

Дураком он не был. Никогда. Несмотря на зашкаливающий градус раздолбайства и беспечности. И это настораживало, а потом и вовсе закралось подозрение, что парень врет, играет на публику. Вот только зачем ему это надо?

На меня Марк принципиально не смотрел, а я боролась с соблазном подойти к нему и хорошенько огреть по вихрастой голове. Куда он лезет? Ведь опозорится только, и все! Гордеев его тонким слоем по трассе раскатает и даже не заметит!

Не то чтобы меня очень сильно волновала репутация дорогого одногрупппника, просто все это как-то по-дурацки. Мне не понятно желание отметиться, поставить галку напротив пункта «погонять с московским хреном и бездарно просрать». На что Волшин рассчитывал? Что его фирменная улыбочка прибавит оборотов движку и вынесет его вперед? Или, может, что Ден на него залюбуется и даст слабину?

— Здорово, Оса! — раздался рядом знакомый голос.

Еще один персонаж, с которым лучше не знакомиться. Магницкий.

— Привет, Егор, — скупо кивнула и отвернулась. С этим товарищем мы, по крайней мере, не враждуем — уже легче.

— Я только приехал. Что здесь происходит? — он пристроился рядом и теперь стоял, пружиня на носках и цепким взглядом осматриваясь по сторонам.

— Все отлично. Один идиот решил засунуть голову в пасть льва.

— Ты про Волшина, что ли? — хмыкнул Егор, наблюдая за тем, как ядовито-желтая машина Марка крадется к старту.

— Про него родимого.

— Ну да. Это он зря. Шансов нет.

— Мягко сказано. Это как балерун против носорога, — проворчала я, слушая рев разогреваемых двигателей, — вот ты бы полез на рожон?

— Не-е-ет, — весело протянул Магницкий, — как можно? Я — человек мирный.

Я подозрительно уставилась на парня:

— Что-то не верится.

— Гонять с Гордеевым — самоубийство.