Хеппи-энд для Дездемоны - Дарья Донцова

– Каждый выходной они лаялись, - горько объясняла сейчас Вера. - Сначала поорут, потом телик вместе смотрят. Я фигела от их жизни. Лучше удавиться, чем так!

…Однажды Вера не выдержала и спросила у матери:

– Почему ты не разведешься с папой?

– Не твое дело! - зло ответила та. - Мала еще в отношения родителей вмешиваться! - Но потом неожиданно добавила: - Все-таки он муж и зарплату приносит, не хочу совсем нищей стать.

Тема денег была особо болезненной в семье. Сколько Вера себя помнила, столько мама копила рубли. Ника собирала на пальто, сапоги, посуду, летний отдых… Вера постоянно слышала от нее:

– Ешь с хлебом, мяса мало. Зачем взяла второе яблоко? Фрукты рассчитаны на неделю. Осторожнее с колготками! Какая еще новая кофта? В старой походишь!

Ника не хотела понимать, что дочь растет и мечтает о любви. А какой молодой человек благосклонно посмотрит на замарашку? Девочка пыталась выпросить у родителей сапоги, косметику или страстно желаемую бижутерию, но отец лениво отвечал:

– Мать семейную кассу ведет, к ней и обращайся!

А Ника приходила в ярость, услышав робкие просьбы девочки.

– Сумку? С ума сошла! Впрочем, ладно. Накоплю и к Новому году куплю ее тебе.

Вера, опустив голову, уходила в свою переделанную из чулана комнатенку и ложилась на кровать. Перспектива обнаружить под елкой сумку не радовала. Хотелось получить ее сейчас, в мае, но Ника никогда ничего не дарила дочери без повода. Все покупки делались к дате - на день рождения или к уже упомянутому Новому году. И Дед Мороз всегда приносил ботинки или платье. А на Восьмое марта Вера ничего не ждала. Ника справедливо полагала, что в женский день презенты дарят мужчины, а Василий традиционно притаскивал один пожухлый букет мимозы, самый затрапезный, дешевле которого не найдешь. Цветы получала Ника, дочь Ярцев за женщину не считал. А еще Веру доставал телевизор. Тынц-тынц-тынц… Каждый день! С раннего утра!

Потом отец заболел, и врачи прописали ему гору лекарств. Современная фармакология творит чудеса, Ярцев остался жив, но болезнь изменила его характер, причем далеко не в лучшую сторону. У Василия стали повторяться припадки ярости. В момент, когда ему переклинивало голову, отец делался невменяемым, мог налететь на Нику с кулаками. Один раз он сильно поколотил жену. Вера не поняла, из-за чего возник скандал, она услышала вопли матери: «Верочка, скорей! Убивают! На помощь!» И… не пошла в спальню к родителям. Пусть разбираются сами. Где двое дерутся, третий лишний. И потом, мать же не велела вмешиваться в дела взрослых, вот пусть сейчас сама и выкручивается…

– Веруся, - перебила девушку Майя, - ты какие-то ужасы рассказываешь. Вы же хорошо жили!

– Меня удивляет лишь одно, - протянула я. - Почему все же Вася и Ника не развелись? Пока ты, Вера, была маленькой, понятно - Терешкина сидела дома и зависела от зарплаты мужа. Но потом-то! В последние годы Ника вполне прилично зарабатывала, ты уже заканчивала институт, собиралась пойти работать. Что держало твоих родителей вместе, если учесть, что Ярцев взял за привычку драться?

– Папа начал ревновать маму, - подхватила Вера, - как раньше. До смешного доходило! Наденет она летнее платье, его колбасит. «Не смей оголяться!» - кричит. Ну не цирк ли? Кому старуха нужна?

Я хотела сказать, что Ника вовсе не была старухой, ей только предстояло справить сорокалетие, но тут в разговор с грацией бегемота влезла Майя.

– Тебе, Вилка, не понять, - с презрением заявила она, - Ника была благородным человеком, не способным бросить больного мужа. Ярцев был ее крест, и Терешкина достойно несла его. Сколько раз она говорила: «Мне надо было развестись с Васей раньше, а теперь, когда у него здоровья нет и до смерти несколько лет осталось, подло его бросать». Вот каким человеком была Ника! Не то, что некоторые - чуть из дерьма вылезут и прежнего супруга кидают, не подходит он им для новой биографии.

Последнее ядовитое замечание явно было адресовано Виоле Таракановой, ставшей успешной писательницей Ариной Виоловой. Я уставилась на Майю. Ну и ну, пару минут назад Филипенко пела об образцовой семье, а оказывается, что Ника упоминала при ней о разводе.

– Не слишком-то мама была с тобой откровенна, - вдруг улыбнулась Вера, - только часть ее слов правда. Врачи и впрямь делали не очень радужные прогнозы относительно папиной жизни. Одни давали ему год, другие пару лет, но больше пяти не обещал никто. Говорили, что сердечно-сосудистая система у него изношена, как у столетнего старика. Мама, естественно, знала о состоянии его здоровья, поэтому и не шла на развод. Наследство получить хотела!

– Велика прибыль! - не выдержала я. - Сама же говорила, что вы от получки до зарплаты еле тянули. Разве что квартира, но она не шикарная, а самая обычная.

Вера усмехнулась.

– Мама молодец, ей бы шпионом работать - никаких тайн не выдавала. Другая мигом подругам растрепала бы, а она словом не обмолвилась. Вот, я все гадаю, она отцу-то сообщила или и его вокруг пальца обвела?

Продолжая говорить, девушка приблизилась к тайнику, вынула из него сверкающие украшения, а затем лист бумаги.

– Вот, читайте! - заявила она.

– «Ярцофф Серж, он же Ярцев Сергей Викторович, гражданин Канады…» Что это? - изумилась Майя.

– У отца был дед, - устало пояснила Вера. - Мы о нем в семье не упоминали, но однажды к нам приехала дальняя папина родственница, выпила основательно и давай приставать к родителям с вопросами: «Где Сергей Викторович? Вы его не искали?» Меня из комнаты выставили, но я под дверью подслушала и ничего необычного не услышала. Ну ушел мужчина во время войны с немцами, так теперь такое поведение не как предательство расценивается, а называется актом борьбы с коммунизмом.

…Наутро, когда баба проспалась, Вера, пользуясь тем, что родители ушли по делам, вытрясла из мучившейся похмельем тетки правду.

Во время Великой Отечественной войны Сергей Викторович Ярцев служил полицаем на оккупированной территории и отступил вместе с немцами. Дальнейшая судьба его покрыта туманом.

Иметь близкого родственника со столь черной биографией в советские годы было опасно, поэтому Василий никогда не упоминал вслух о деде и даже после перестройки не изменил этому правилу. Болтливую родственницу Ярцев больше никогда в дом не приглашал. А после смерти родителей, желая сменить матрас на кровати, Вера обнаружила тайник, и в нем, на самом дне, под драгоценностями, лежало завещание.

– Дед-предатель отдал все свое имущество в равных долях оставшимся в живых наследникам, - говорила сейчас Вера звенящим голосом. - В бумаге все подробно расписано. В Канаде у Ярцева никого нет, а в России только мои мама и папа, оба получают по половине. Вот, видишь, указано - «делится между мужем, женой, исключая детей до 25 лет». Уж я не знаю как, но мама получила это завещание и нам с папой ничего не сказала. Обманула его. Я-то ладно, мне еще двадцати пяти нет, значит, ни на что претендовать я не могу. Вот откуда квартиры и брюлики! Она свою часть денег потратила. Теперь вопрос: кто наследует имущество папы?

– Ника и ты, - выпалила я.

– О! - подняла указательный палец Вера. - Вот и ответ, почему мать развод не оформляла - ждала его смерти. Вдова получит вторую часть нехилых денег.

– Я фигею без баяна, - прошептала Майя.

– Я тоже прибалдела, - кивнула Вера. - Сначала тайник обнаружила, драгоценности и документ. Потом нашла свидетельства на дом и квартиры. Но самое главное вот!

Жестом фокусника девушка выбросила на стол темно-бордовую книжицу. Я схватила паспорт и раскрыла его. «Мазаева Вероника Алексеевна».

– Ничего не понимаю! - с отчаянием взвизгнула Майя, через мое плечо изучавшая документ. - Фото Ники. Но она ведь не Мазаева!

Вера покосилась на Филипенко.

– Особого ума не надо, чтобы сообразить: мать собиралась удрать. Приготовила фальшивое удостоверение личности. Небось задумала недвижимость продать и ноги сделать от нас с папой.

Я повертела в руках паспорт. Когда увидела все эти документы на приобретение квартир, кучу украшений, я сразу поняла, куда Терешкина тратила огромные суммы, получаемые за торговлю детьми. Но наличие завещания внесло сумятицу в мои размышления. Неужели Никин доход законен? Впрочем, одно другому не помеха. Вполне вероятно, что жилплощадь и цацки куплены на объединенные капиталы. Вот только одна существенная, на мой взгляд, нестыковочка. Если Ника ради получения второй части наследства терпела от мужа побои, то за каким чертом она решила удрать? С Ярцевым ей стало невыносимо жить рядом до такой степени, что Терешкина наплевала на перспективу получить еще денег?

Из глубин памяти неожиданно выплыла картина. Мы с Никой сидим в небольшом кафе, официант приносит счет. Терешкина выжидательно смотрит в мою сторону, потом мямлит:

– И сколько стоит плохой кофе?

– Ерунда, - отвечаю я, вытаскивая кошелек, - кто звал в харчевню, тот и платит.