Клад - Медеу Сарсекеев

Наступило время, когда она могла уже считать дни до приезда Казыбека. Радовалась тому, что перенесла разлуку без срыва, без истерики. Дети, Айманка и Шолпанка, придя из школы, бросались к отрывному календарю, чтобы отсоединить от него еще один листочек, приблизив тем самым желанную встречу с отцом. Укладывая дочек после ужина и прогулки, мама вместе с ними решала одну и ту же задачу: «Итак, до возвращения папы осталось сто пятьдесят дней, а завтра сколько будет?»

Увы! И это рассчитанное на первоклассников арифметическое упражнение временами подозрительно усложнялось, становясь уравнением со многими неизвестными. Особенно тяжким и разочаровывающим было известие об отсрочке возвращения на двенадцать месяцев. Меруерт восприняла это как безвозвратную потерю для обоих целого года жизни. Одно время она думала: Казыбек таким образом наказал ее за преждевременное бегство из Алжира. Она плохо понимала, как детским своим естеством восприняли это известие девочки, но в своей душе она претерпевала частую смену погоды, кипела от возмущения, грозилась сама себе бросить все и уехать с малышами куда глаза глядят, лишь бы избавиться от отчаяния и подавленности. Все это сменялось обычным смирением замужней женщины перед неизбежностью.

Перебирая прошлое, женщина вспомнила о давней мечте мужа приобрести гараж. До отъезда в Алжир Казыбек так и не смог обзавестись крытой стоянкой для легковушки. Не только утепленного помещения не имели, но и обыкновенной площадки. Купленная им «Волга» сиротливо простаивала прямо под окнами дома, пока изобретательный владелец не пристроил ее в ближнем колхозе «Горный гигант». Не сразу удалось уговорить домовитого дядьку принять покупку на хранение в сарай. Но вскоре и тот отказался от излишней обузы.

Наконец кому-то из домашних пришла в голову мысль отогнать «Волгу» в отцовский дом, в Жартасы. С беспокойным тем приобретением Казтугановы получили добрый урок: иметь гараж в условиях столицы республики — удел только счастливчиков.

Меруерт, очень сочувствуя мужу в его терзаниях с машиной и не желая расстаться с личным транспортом, пустила в ход все связи и ухищрения, на какие только способна женщина, чтобы заполучить закуток на отшибе для сооружения навеса. Энергия ее в таких изысках удвоилась, когда она узнала из мужниных писем, что они по окончании срока контракта получат право на «Волгу» новейшей модели.

Не зря говорят: кто ищет, тот находит… Однажды Меруерт услышала от посвященных в это таинство лиц, что в их районе будет строиться подземный кооперативный гараж. К кому она только не записывалась на прием, чьи пороги не обивала! Извилистые стежки привели ее к дальнему родственнику, занимавшему солидный пост в республиканском банке. Каким-то образом им вдвоем все же удалось втиснуться в плотный список владельцев машин, претендующих на особое внимание, пользующихся исключительным правом.

Едва утихли страсти вокруг гаража, Меруерт бросила себя в новую атаку. На этот раз во имя восстановления своих прав среди таких же служащих, какой была она сама. Жена солидного геолога к той поре уже окончательно избавилась от провинциальной привычки уступать дорогу более сильным, ставить себя во второй ряд.

С ее музыкальным слухом Меруерт отчетливо улавливала любой лепет в дальнем конце помещения, какого бы размера читальный зал или приемная руководителя ни оказались.

Однажды до ее слуха донесся приглушенный разговор двух женщин из числа посетительниц библиотеки. Подружки с употреблением ахов и охов обменивались мнениями о каком-то новом доме для геологов, возводимом в центре Алма-Аты по невиданному проекту: комнаты на разных высотах, в одной квартире два туалета, биде…

Меруерт не осталась к этой новости равнодушной. Нынешняя двухкомнатная малогабаритка была для пяти жильцов Казтугановых подобием пчелиного улья в середине лета. Они с Казыбеком не раз поговаривали о расширении площади. Но где ее добыть, более просторную? Пока муж в отъезде, теснота в доме не очень чувствовалась. Но ведь отсутствие хозяина — дело временное. Больше того: без участия мужа в борениях за новую жилплощадь видов на победу никаких. Никто из отцов города не придет и не предложит тебе другую квартиру.

У Меруерт поднакопился опыт выколачивания того-сего для семьи по мелочам. Она умела при случае пустить слезу, чтобы разжалобить начальство тяготами воспитания троих детей без мужа, который послан за границу для выполнения особо важного задания… Этот опыт пока срабатывал, отказов не наблюдалось. А почему бы не использовать преимущество страдающей в тесноте семьи геолога и в этом случае? Что она в конце концов теряет? «Итак, в бой, Меруерт, в очередную атаку!» — скомандовала себе женщина.

С того дня она уже не ведала покоя в непрестанных бегах по руководителям, кто был причастен к посылке мужа за рубеж. Одновременно она хаживала на улицу Сатпаева, где уже велись отделочные работы в том сказочном доме. И что это было за сооружение?!

Экспериментальный дом высился на большой огороженной площадке. Фоном ему служила белоснежная Алатау с ее голубыми струями чистейшего горного воздуха. Планировка комнат была восхитительно продумана и удобна. Потолок — не дотянуться рукой, стоя на табурете. Из каждой комнаты — балкон… На них хоть танцы заводи — просторные… При любом очередном и всегда тайном от посторонних глаз посещении желанной улицы женщину все больше снедала зависть к тем, кто уже попал в списки на заселение.

Казтугановой и прежде случалось видеть в Алма-Ате хорошие дома, со вкусом обставленные квартиры. Она знала: многие сокурсники Казыбека неплохо устроились в приличных «гнездышках». Не отличаясь какими-то особенными данными по уму и общему развитию, люди эти, прежде совсем незаметные, шли к своей цели быстрее других, более достойных. «Когда же они успевают? — поражалась Меруерт. — Мы вечно в «стахановцах» числимся, в сознательных и безотказных. Где потруднее — туда Казтуганов первым. Молодые годы — для трудового подвига!.. А другие в это время, выходит, только о себе и радели? Невольно задумаешься о несправедливостях жизни, если увидишь преуспевающую посредственность, никому не нужную, потому незамечаемую, а она, никчемушная шушера, вдруг оказывается над головой у тебя, этажом или тремя выше. И уже сама пытается тебя давить!»

Такие наблюдения за другими переворачивали все в душе Меруерт, увы, незаметно для нее самой подтачивая основы нравственности, которые всегда были превыше других ценностей в семье Казтугановых.

Молодая женщина теперь не могла иначе, чем с отвращением, созерцать убогую обстановку в своей двухкомнатной «коробочке» из блоков. Ее бросало из стороны в сторону от мысли, что какой-то недоучка Сексенбаев, помощник начальника главка, которого и в институте-то еле держали, теперь заимеет роскошную четырехкомнатную квартиру на Сатпаева, а талантливый поисковик руд и безотказный трудяга Казтуганов, награжденный заграничным орденом за большое открытие, остается в крохотной квартиренке с совмещенным санузлом.

Жизнь всему учит: решительнее становилась в своих домогательствах и Меруерт. Теперь она уже заливалась слезами в три ручья, едва переступала начальственный порог. Свой разговор начинала не раньше, чем хозяин кабинета подаст стакан воды. Ее жалели, сочувствовали, но разводили руками: поздно, все распределено, людям эти квартиры обещаны полгода тому назад… Ни одной комнаты в запасе.

Отказы еще больше ожесточали женщину. Она почти забросила службу, дерзила заведующей, если та придиралась к ней за опоздания. Странное дело: Меруерт каким-то шестым чувством угадывала на этом пути удачу! Наконец она записалась на прием к «самому». Долго ждала и добилась аудиенции.

Министр выслушал озабоченную жену геолога спокойно, ни разу не перебил, пока она выкладывала свои доводы.

Максут Ералиевич Ералиев был назначен на высокую должность совсем недавно. Он не знал Казыбека Казтуганова, вряд ли слышал о нем. Сотрудников такого ранга в его ведомстве — сотни. При всем желании всех не упомнишь.

И все же не скажешь посетителю, тем более женщине, что, мол, не знаешь ни мужа, ни ее, не посвящен в их квартирные дела, обращайтесь к непосредственному руководителю, а по вопросу жилья — в профком… Министр не спеша записал фамилию просительницы в свой аккуратный с голубой обложкой новенький блокнот.

— Хорошо, подумаем над вашей просьбой, — сказал он, закрывая блокнот. — Желание ваше обоснованно… Трое детей — это уже, как говорится, полная семья. Но вы и сами, наверное, знаете: нуждающихся много. Меня несколько удивляет одно: почему все наши сотрудник вдруг захотели улучшить жилищные условия именно в этом году. Дом как дом, разве только новый… — Он с искренним удивлением смотрел в лицо Меруерт. — Если не в новом, то из освобождающихся квартир что-нибудь подыщем. Можете не сомневаться, я распоряжусь.