Мода в саване - Марджери Эллингем

— Помню, как она работала в «Старом Больё», — сказал Рекс, не поднимая глаз. — Очень хороша была. Никакого шика, никакой породы, но очень привлекательная. Приятно было смотреть. Ее отец работал бухгалтером у Гайоги Ламинова. Уилфред Адамсон. Умер до того, как она ушла. Это было в начале 1933-го, кажется. Гайоги Ламинов сделал для нее все, что мог. Заставил Ферди Пола дать ей небольшую роль в туре. Потом, в сентябре — может быть, даже того же года — она уже околачивалась у дверей агентств. Очень была расстроена.

— Гайоги не взял ее обратно? — поинтересовался Кэмпион.

— Нет, он тогда закрыл «Больё» и искал деньги, чтобы открыть «Золотую грушу».

Рекс говорил неуверенно, словно ходил вокруг да около какой-то мысли и никак не мог решить, раскрывать ли ее присутствующим. Мистер Кэмпион, с которым порой случались неожиданные прозрения, вдруг увидел его насквозь: чопорная и скрытная личность, по-женски питающая к сексу брезгливость, из которой проистекает жадный интерес.

Он продолжал, поглаживая бархатный квадратик:

— Потом у нее появились деньги. Не знаю, был ли там какой-то мужчина, но некоторое время она всюду появлялась с юношами из балета и водила маленький автомобиль. Даже купила одно из наших платьев. Я ее тогда часто видел. Откуда деньги, она не рассказывала, но они у нее были, это точно.

Мистер Кэмпион быстро на него взглянул. Его узкое лицо словно осветилось.

— Это было в 1934 году, когда исчез Портленд-Смит?

Рекс поднял голову. В его тоскливых, тревожных глазах вспыхнула искра интереса.

— Да, — сказал он. — Портленд-Смит исчез восемнадцатого июня. Я запомнил, потому что это годовщина битвы при Ватерлоо. У Каролины Адамсон деньги появились задолго до того. К нам она пришла за платьем в начале весны, значит, уже тогда какое-то время была при деньгах. Она выбрала прелестное серое муаровое платье и купила его в обход скупщиков. Мадам обожала это платье. Было это три года назад. В начале осени Каролина опять оказалась на мели, в тот период Гайоги Ламинов ее и порекомендовал. Она была хорошей моделью, но не слишком приятной девушкой. За что-то злилась на Гайоги, хотя он довольно много для нее сделал. У него, помнится, были свои проблемы. «Золотая груша» открылась то ли в апреле, то ли в мае 1934-го, а к январю Бьёрнсон сильно подвел Ламинова, и у них возникли большие финансовые проблемы.

— А я думала, что Гайоги просто был управляющим «Золотой груши», — вставила Вэл, остановившись у стола.

— Нет. Он вложил туда деньги. Бьёрнсон всегда предпочитал, чтобы с ним вкладывался кто-то еще. Кроме того, я знал Бада Хокея, который заведовал там музыкой, и он говорил, что Ламинов кому-то должен крупную сумму. Я еще гадал, кому он задолжал, потому что на просрочки никто не жаловался. Если там и был какой-то заемщик, то вел он себя тихо.

Последовала долгая пауза, во время которой все переваривали услышанное.

— Вы думаете, что Гайоги пустил в ход собственные деньги? — спросила Вэл наконец.

Рекс пожал плечами, скрутил из бархата розочку и полюбовался ею на вытянутой руке.

— Похоже на то, мадам. Но когда «Больё» закрылся, у него ничего не было. На этот счет ходили сплетни, но мало что интересного — так, догадки… — Он застенчиво хихикнул. — О деньгах вечно сплетничают.

Мистер Кэмпион размышлял об услышанном, и Вэл вторглась в его мысли очередной постоянной шуткой их детства:

— Доказательств нет, но я потеряла полупенсовик, а ты ешь орехи, — заявила она.

Он кивнул. Портленд-Смит застрелился в июне, а у мисс Адамсон с предыдущей зимы была масса денег. После самоубийства она снова села на мель. Вслух он ничего не говорил, но знал, что Вэл следит за его мыслями. Между ними существовала та загадочная бессловесная связь вроде телепатии, которая часто встречается у кровных родственников.

— Не знала, что они были знакомы, — сказала Вэл.

— Каролина Адамсон и Портленд-Смит? — переспросил Рекс. — Я не скажу наверняка, но думаю, что были. Это просто впечатление — тогда еще распространилась какая-то шутка насчет их схожести с Джорджией Уэллс. Не помню. Не уверен даже, что и вправду ее слышал. Это все только сплетни.

— Какой вы, оказывается, сплетник, Рекс, — весело произнесла Вэл. — Несколько слов тут, несколько там — и вот вам история.

Тот покраснел и захихикал, чуть ли не извиваясь от смущения.

— У меня очень хорошая память, — чопорно сообщил Рекс. — И мне интересно знать, что творится вокруг. Но я стараюсь не делать выводов, потому что это очень беспокойное занятие.

Вдалеке зазвонил колокольчик, и Вэл пошла открывать.

— Вот и Джорджия, — сказала она. — Спасибо, Рекс, я спущусь сама. Мне так хочется.

Тот учтиво поклонился и открыл ей дверь. Каждый его жест был тщательно продуман, и во всем поведении чувствовалось какое-то напускное, слегка нервозное нахальство, неуместное в любой ситуации. Он вернулся к каминной полке и протянул руку к своему квадратику ткани. Бархат темным озерцом лежал на белом мраморе, и, почти коснувшись его, Рекс вдруг отдернул руку, после чего усилием воли заставил себя взять его и выбросил в корзину.

— Ее зарезали, так? — спросил он. — Мне вдруг бархат об этом напомнил. Очень красивый материал. Мягкий и прекрасно драпируется. Но напоминает цвет запекшейся крови. Я во Франции этого навидался.

— Во Франции?

Мистер Кэмпион был удивлен. Женоподобный образ Рекса никак не вязался с военными подвигами.

— С четырнадцатого по семнадцатый год, — поспешно ответил Рекс. — Сомме и Марна. Был обычным солдатом. Офицерского звания так и не получил. Это было давно, но я тогда многому научился. С тех пор не терплю уродства и дискомфорта. Надо будет сказать мадам насчет бархата. Жаль, что сейчас так популярны все эти сливово-малиновые оттенки. Мода пошла с коронации, конечно, но мне она не нравится. Не ассоциируется с королевской семьей.

Он снова хихикнул и пригладил волосы.

— По-моему, у Ламинова был какой-то неприятный опыт в России. Он ничего об этом не говорит, но он туда ездил во время революции и еле спасся. Он тоже не выносит некрасоту. Вы замечали? Все должно быть непринужденно, изящно и элегантно. Ради этого он готов на все. Когда «Золотая груша» практически прогорела, он все равно выставлял орхидеи на каждый стол. Для него деньги — это, в первую очередь, утешение.

Рекс взглянул на наручные часы — золотые и очень изящные, но нисколько не женственные.

— Пора в кровать, — неожиданно сообщил Рекс. — Домой доберусь только к полуночи. Не знаю, помог ли я вам чем-то. Как говорит мадам, это всего лишь сплетни. Никаких ужасных фактов я не знаю. Да и не хочу знать. Доброй ночи.

Он снова хихикнул и ушел, разминувшись с Джорджией всего на полминуты.

Она пришла не одна. Кэмпион услышал восхищенное повизгивание Ферди Пола, когда они не дошли еще и до второго этажа. Ферди вошел первым, принеся с собой волну нервозной энергии.

— Боже! — воскликнул он. — Ну и история! Все валится одно за другим!

Он уселся на деревянный сундук, вытащил пачку сигарет, закурил и бросил спичку в дальний угол комнаты.

Вошли Джорджия и Вэл. Джорджия выглядела прелестно — на ней было мягкое черное платье из полупрозрачной ткани, с драпировкой на груди и присборенной юбкой. Она казалась изящной, женственной и как будто немного несчастной.

— Дорогой мой! — обратилась она к Кэмпиону. — Мой дорогой! Какая жуткая история! Ко мне в гримерку пришел полицейский, а к Ферди заявились двое — один в самолет, а другой домой. Вот потаскушка!

— Черт подери, ну она-то не виновата, — вмешался Ферди. — Это не ее вина. Так получилось. И она была хорошенькой. Очень жаль.

Он говорил с искренним сожалением — видимо, об исчезнувшей красоте.

Джорджия села на стол рядом с Кэмпионом.

— Две смерти, — хрипло произнесла она. — Две. Но я не суеверна. Не должна быть суеверна. Что мы будем делать? Что это для нас значит?

Все смотрели на Кэмпиона, и он встряхнулся.

— Я в неловком положении, — задумчиво протянул он, осознавая, что им вдвоем с Вэл было бы куда легче обработать Джорджию, если бы при этом отсутствовали посторонние. — Понимаете, когда полиция берется за подобные дела, они ничего не упускают. Всех знакомых мисс Адамсон целыми днями будут допрашивать детективы, и они постараются вытянуть из вас все, что вы знаете. В конце концов они достигнут результата — выяснят, что эта несчастная делала последние полгода, с кем говорила и так далее. Это все неважно, конечно. Я обещал им, что буду делиться всем, что узнаю, как и мое окружение. Если они откопают что-то важное — отлично. Но они легко могут наткнуться на вещи, которые не имеют отношения к делу, но в которых есть свои сложности — хотя все только в рамках закона, конечно. И тогда у нас наверняка возникнут проблемы.