Разум Вселенной - Александр Студитский

Если только у него достаточно сил для этого.

Теплящееся пламя может оказаться таким слабым, что костер из него не разгорится. Тогда — вторичная болезнь, через три-четыре недели.

Чужая кроветворная ткань начнет хозяйничать в организма. Она станет выполнять свою защитную роль, но будет защищать не приютивший ее организм, а породивший ее и оторванный от нее организм донора, выступая теперь в качестве его представителя против тканей нового хозяина. Защитные факторы, антитела чужеродной кроветворной ткани, погубят спасенный этой же тканью организм.

Вот почему при лечении лучевой болезни переливание костного мозга совмещают с воздействием всевозможными стимулирующими и тонизирующими средствами.

— Меня всю искололи, — жаловалась Зоя.

Вводили все, что может подстегнуть подавленные восстановительные силы. Витамины. Глюкозу, как источник энергии. Камфару для усиления деятельности сердца. Бромистые препараты, укрепляющие нервную систему. Всевозможные тонизирующие вещества.

Теперь он знал, что ему делать. Он не боялся предстоящего спора с Брандтом. До защиты дипломной работы у него остается почти три месяца — времени хватит. Он выписал себе двадцать крыс.

Юрий долго раздумывал над полученным эффектом, прежде чем решился поставить этот эксперимент.

— ...Научиться вызывать в клетке тип обмена веществ, обеспечивающий устойчивость против радиации.

Так сказал в своем докладе профессор Панфилов. Юрий крепко запомнил слова Павла Александровича.

— Разрешима ли эта задача? — сказал он. — Да, если научиться воссоздавать условия, под влиянием которых клетка переходит на древний тип обмена веществ, приспособленный к действию радиации на живую материю.

Панфилов вызывал этот переход действием пониженных температур — простейшим приемом, который впервые был применен выдающимся советским ученым академиком Филатовым для пересадок роговицы глаза.

Юрий переворошил журналы тридцатых годов с описаниями первых классических операций Филатова. С волнением перелистывал он пожелтевшие страницы, разглядывая тусклые, неясные фотографии, с которых на него смотрели человеческие глаза, больные, невидящие, покрытые плотными пленками бельма и исцеленные, ясные, прозрачные, светящиеся сквозь пересаженную и прижившуюся роговицу.

До Филатова десятки выдающихся окулистов мира пытались осуществить эту операцию — заменить пораженную бельмом, непрозрачную роговицу аналогичной тканью, взятой от трупа. Все попытки были безуспешны — трупная ткань, даже взятая сейчас же после смерти, не приживалась на месте удаленной больной роговицы.

Метод Филатова был до крайности прост: глаз, взятый от трупа, выдерживался несколько дней на холоде — при температуре около плюс четырех градусов. Этого оказывалось достаточно, чтобы роговица приобретала способность срастаться с окружающими тканями оперированного глаза и замещать удаленную больную роговицу, пораженную бельмом.

Филатов считал, что неблагоприятное для жизни клеток условие — пониженная температура — вызывает в тканях развитие веществ, стимулирующих жизненные процессы. Поэтому роговица выдерживала критический срок, пока ее клетки приспосабливались к новым условиям жизнедеятельности.

Тот же прием применил Панфилов для защиты тканевых культур от действия радиации: он выдерживал культуры в условиях пониженной температуры, и клетки приобретали устойчивость против разрушающего влияния рентгеновых лучей.

Юрий долго думал о том, что произошло с клетками роговицы у крыс в его опыте. Полученный им феномен не вызывал у него никаких сомнений. У трех крыс из восьми действительно произошло какое-то глубокое изменение роговицы, пораженной космической радиацией: Юрий несколько раз соскабливал покровную роговичную ткань у этих животных и неизменно наблюдал нормальное восстановление с типичным размножением и передвижением клеток. Что-то защищало клетки от дальнейшего разрушения. Но что?

Можно предположить, что в роговице возникли вещества, подобные биостимуляторам Филатова. Но это не вносило ясности. А почему они возникли? Какие условия вызвали их развитие?

«А повреждение?» — вдруг прозвучал в сознании Юрия отчетливо произнесенный вопрос. И мгновенно туман, окутывающий открытый им факт, стал рассеиваться.

Конечно, повреждение. Это же и есть то неблагоприятное условие, которое вызывает в качестве ответной реакции подъем жизненной стойкости тканей организма. Филатов говорит: образуются биостимуляторы. Вероятнее всего, более прав Панфилов — меняется тип обмена веществ. Ткань переходит на более устойчивый, бескислородный режим, на котором живая материя миллиарды лет назад существовала, завоевывая Землю. Все дело в повреждении.

План дальнейших работ наметился сейчас же. Двадцать крыс. Две группы — по десять. У одной — стимуляция восстановительных сил в роговице после облучения, как получилось в его опыте. Другая подвергнется повреждению роговицы до облучения. В одной группе — лечение лучевого поражения. В другой — предупреждение. Да, да, именно предупреждение. Если повреждение вызывает в тканях переход на защитный обмен веществ, вполне резонно ожидать, что в этих условиях лучевого поражения вообще не будет: ткань станет устойчивой против радиации.

Юрий жил теперь этой мечтой. Стимулировать таинственную силу обновления тканей — вот как рисовалась ему задача его работы. Он смаковал предстоящий момент торжества, когда он изложит результаты опыта Всеволоду Александровичу и Герману Романовичу Штейну.

— Не было ли ошибки в дозе облучения? — спросит Брандт.

— Нет, облучение было сделано в моем присутствии. Расчет абсолютно точен.

Да, да, Всеволод Александрович, регенерационная способность, утраченная после облучения, восстанавливается. И не за счет случайно сохранившихся слабо пострадавших клеток, а за счет пораженных, разрушающихся клеток, в которых, по вашему мнению, извращена вся генетическая информация. И не только восстанавливается, но и не повреждается, если ее стимулировать перед тем, как подвергать действию радиации. Вот почему, как ни велика тяжесть ядерной катастрофы, люди не должны терять надежды. Будут жить миллионы пораженных людей, будут жить наши товарищи, пострадавшие от катастрофы, будет жить Зоя.

Зоя поправлялась. Кровь ее постепенно приходила в норму. Она уже вставала с постели и спускалась в холл больницы. Она вся светилась счастьем и радостью выздоровления.

И все-таки было ли состояние Зои полным выздоровлением? Эта мысль ни на минуту не покидала Юрия.