Сборник рассказов. - Дмитрий Казаков

Утро застало Локи в виду Идавелль-поля. Он лежал в густой траве, и наблюдал, как Бальдр и Вали перекидываются мячами для игры. Могучие мускулы перекатывались на руках и плечах игроков, сводные братья весело смеялись. На лавочке неподалеку сидел Хед, слепой ас.

Наконец, Локи решился. Встал, отряхнул одежду и направился к игрокам. Смех сразу стих, молодые асы настороженно уставились на Локи. Даже слепец поднял голову и напряженно прислушался.

— Приветствую вас, могучие асы! — сказал Локи, вежливо поклонившись.

— Привет и тебе, родич, — хмуро ответил Бальдр, а Вали, по обыкновению, промолчал. Видно было, что асы недовольны появлением незваного гостя.

— Прошу прощения, что прервал игру, — продолжил Локи, ничуть не смутившись. — Но замучило меня любопытство.

— Спрашивай! — хором сказали асы, и переглянулись. Хед сидел неподвижный, словно статуя.

— Дошло до меня, что ты, о светоносный Бальдр, защищен от всякого оружия. Но не верю я в это! Ибо как может плоть устоять против железа?

— Может, — усмехнулся Бальдр, и немного расслабился, перестав ожидать подвоха. — Если хочешь, проверяй! Вижу, ты и лук для этого принес.

Сын Одина и Фригг отошел в сторону, и выпятил грудь, демонстрируя могучие мышцы. Солнечные лучи сияли на светлых волосах, что густо покрывали грудь и живот, и казалось, что молодой бог облит золотом.

— Хорошо! — Локи наложил стрелу, натянул тетиву.

Стрела с противным вжиканием помчалась вперед, и бессильная, отскочила от груди Бальдра, ни оставив и следа.

— Ух ты! — сказал Локи, изобразив на лице величайшее изумление.

— Ты слабо стреляешь! — воскликнул Вали.

Локи безропотно отдал лук сыну Одина и Ринд. Тот выстрелил так, что стрелы Локи и не увидел. Но Бальдр так и стался стоять, улыбаясь, а обломки летучего снаряда упали в траву.

— Да, — покачал головой Вали. — Я целился в глаз, и я попал!

— Будет честно, если и Хед позабавится с нами! — сказал Локи веско. — Ведь родич, ты умеешь стрелять на звук?

— Умею, — отозвался Хед звучным красивым голосом. — И не только стрелять!

Слепой ас встал, уверено подошел. Локи вручил ему лук, и стрелу, к кончику которой заранее примотал побег омелы.

Хед некоторое время стоял неподвижно, потом медленно поднял лук.

— Я здесь! — крикнул Бальдр, улыбаясь. — Стреляй же!

Хед выстрелил. Локи ощутил, как его сковало страшное внутреннее напряжение, и в тот же миг стрела нашла цель.

Из пробитого горла Бальдра струей хлынула кровь. Могучий ас пошатнулся, поднес залитые кровью руки к лицу. Недоумение осталось на красивом лице, когда он упал.

Земля содрогнулась. Локи ощутил, как боль пронизала все его существа, и понял, что боль эта прошла в этот миг через весь мир. Солнце на миг померкло, над Идавелль-полем словно сгустился тяжелый холодный туман.

— Что ты сделал! — взревел Вали страшно. — Ты убил его!

Могучий ас подскочил к слепцу. Кулак Вали проломил череп Хеда с такой легкостью, словно тот был из коры. Тело слепого аса упало в траву, а Вали рухнул рядом, сотрясаясь в рыданиях. Могучие руки скребли землю, по широкому лицу сына Одина текли крупные слезы.

Двигаясь замедленно, словно муха по весне, отошел Локи в сторону и сел. Он чувствовал себя полностью опустошенным, хотя достиг желаемого. Бальдр мертв, а побег омелы растворился в горячей крови, как и было задумано. Оставалось ждать. Со стороны Асгарда уже доносились крики. Там догадались, что случилось.

Они встретились вечером, в той же самой палате, где и на день раньше. Позади остались плач Фригг, горе Тора, которого пришлось опоить сонным зельем, чтобы не буйствовал. Нанна, жена Бальдра, не выдержала горя, и ее тело сожгли вместе с телом мужа. Естественно, выглядел Один еще мрачнее, чем вчера:

— Одна смерть повлекла за собой еще две, — сказал Отец Богов мрачно. — Я не ждал такого! Ты перестарался, брат.

— Не ждал? — огрызнулся Локи. — А чего ты ждал? Что все пройдет тихо и гладко? Убить Бальдра сложно, не то, что какого-нибудь де Голля или Цезаря! Но я со своей задачей справился! Бальдр мертв!

— Мертв, да не совсем! — прокряхтел Владыка Павших, ерзая в кресле. — Ты, Лодур, не знаешь. Хермод собирается ехать в Хель, выговаривать у твоей дочери жизнь брата. И Фригг попросила дать ему Слейпнира. Я не смог отказать!

— Да, это меняет дело, — Локи откинулся в кресле. — Похоже, мне придется навестить чадо!

— Похоже, — кивнул Один. — Если ты не хочешь возвращения Бальдра.

Владения Хель встретили холодом и сыростью. В первый миг Локи зябко передернулся. В царстве мертвых всегда чувствовал себя неуютно, а сейчас — и подавно.

Повинуясь приказу, крылышки на башмаках захлопали, и понесли Локи к реке Гьелль, за которой стоит дворец хозяйки Нифльхейма. Пользуясь возможностями башмаков, Локи облетел стороной мост, с которого на него свирепо глянула Могуд-дева-воительница, что сторожит палаты Хель.

Сами палаты называются Мокрая Морось. Вечно висит над ними туман, вечно сеется из полумрака ледяной дождь.

Ступив на плиты широкого мощеного двора, Локи передернулся еще раз. Его заметили сразу. Слуги забегали, словно перед самой властительницей. С жутким скрежетом поднялась решетка, открывая главный проход.

«Ну что за вкус у дочери!» — подумал Локи, ступив в коридор с высоченными стенами. — «Хоть бы архитектора пригласила какого!». Пахло пылью и сыростью одновременно, шаги рыжего аса гулко отдавались по коридору, но Локи не боялся заблудиться. Он ходил здесь не раз.

Миновал поворот, заскрежетала еще одна решетка, терзая уши, и Локи вступил в тронный зал владычицы Нифльхейма.

Здесь ярко пылал огонь. Но все равно было холодно. На огромном кресле из черного камня сидела Хель, огромная, страшная. Даже Локи приводил в содрогание ее вид, что уж говорить об остальных. Правая половина лица — синяя, словно у мертвеца, левая — цвета сырого мяса. В руке — острая клюка, взгляд свирепый, пронизывающий.

— Привет тебе, дочь, — сказал Локи, стараясь не дрожать слишком заметно.

— Привет, папаша, — великанша улыбнулась. Блеснул ряд зубов, острых, хищных. — Зачем пожаловал?

— Да есть одно дело, — усмехнулся Локи. — Хотят у тебя забрать обратно одного.

— Хммм, — встревожилась Хель. — Садись!

Рассказ Локи был недолог. Хель слушала и все больше мрачнела. Когда ас закончил, она сказала:

— Я должна буду отпустить Бальдра, если его оплакивает весь мир. Против сил мира сила смерти — ничто. Но Хермод должен будет мне показать, что все плачут! Кстати, сын Одина на Слейпнире уже в пределах моих владений.

— А если я помешаю Хермоду показать тебе плачущий мир, что тогда?

— Тогда его миссия сорвется, — Хель еще раз улыбнулась. — Если твоих манипуляций, папаша, никто не заметит!

— Не заметит! — уверенно кивнул Локи. — Уж поверь мне!

— Я спрячу тебя за троном, а уж ты постарайся, — Хель потянула воздух широкими ноздрями. — Быстрее, он уже во дворе!

Локи проворно юркнул за трон, где оказалось довольно просторно. В тот же миг зала наполнилась. По левую руку от Хель возникли широкие скамьи с сидящими на них йотунами. Локи узнал многих, кого знал еще живыми. Лица исполинов были печальны, на глазах осел вечный иней. По правую руку появились златокованые троны. На одном сидел Хед, на другом — Бальдр. Увидев его, хитроумный ас едва сдержал дрожь.

Твердым шагом вошел Хермод, высокий, светловолосый. Локи ощутил, как напряглась Хель, по ряду йотунов прошло движение, Бальдр вздрогнул.

— Приветствую тебя, Правительница Нифльхейма! — сказал звучно Хермод.

— Привет и тебе, сын Одина, — настороженно ответила великанша. — Зачем пожаловал?

— Хочу просить тебя от имени всего мира за брата моего, Бальдра! Верни его на солнечный свет. Все скорбят о нем!

— Ты знаешь закон, — отозвалась Хель. — Ты должен показать, как плачут все!

— Знаю, и покажу! — кивнул ас, и тут же между ним и троном Хель возник овальный проем, похожий на окно. В нем замелькали картинки.

Локи напрягся, и осторожно пристроился к заклинанию Хермода. Тот ничего не почувствовал, будучи куда более слабым магом, чем сын Лаувейи.

Картинки меняли одна другую: скорбно шелестели деревья, горе слышалось в щебетании птиц и реве зверей, беззвучно стонали горы и земля, отчаянно молчали в пучине рыбы. Плакали асы, плакали люди, альвы и йотуны, рыдали цверги, и даже жители царства мертвых лили горькие слезы.

Все более хмурилась Хель, и в этот миг картинка застыла, показывая берег неведомого моря. На высокой скале сидела женщина, судя по внешности — из рода йотунов. Она, в отличии от остальных существ, прямо лучилась довольством. Когда подняла голову, на Хель глянули пронзительно-голубые глаза Локи.

— Кто ты, и почему не плачешь о Бальдре? — строго спросила Хель, но в ее словах слышна была радость. — Или не знаешь, что он умер?