Книга о вкусной и нездоровой пище или еда русских в Израиле - Михаил Генделев

Собственно, идея этой главы давно маячила, как ребенок слуги за дверным косяком, – там, на периферии моего серьезнейшего кулинарного зала Разума. Но окончательное решение я принял, приобретя на лотке у станции метро «Маяковская» самую идиотскую кулинарную книгу в моей жизни: «Ведическая кулинария». Собственноручно. Хотя в самом названии нет ничего смешного. Например, «Кухня европейской ведьмы» – смешней и демонстративней (судите сами: печень угря, жир самца жабы, розовое масло, первая кровь регул девственницы, роса с купальницы (?) в ночь на 1 мая, земля с северо-западной могилы, черный воск, мед, по четыре капли в пиво пьющего мужа, брата, свекра… Должно стошнить). Или «Гастрономия Буду», или «Гигиена питания Космонавта» – круче невинной ведической кулинарии, вполне вегетарианского унылого сборника рецептов, отлично пригодного для лечения желчно-каменной болезни, если книжку отварить без соли, отбросить на решетку и дать стечь бульону. Принимать на заре.

Есть ветхозаветная кухня: яблоко, чечевичная похлебка, маца, манна небесная… Ослиная челюсть с медом.

Есть новозаветная: 5 хлебов, облатка (просфора), вода (вино), акриды, божья роса.

Есть православная гастрономия: кулич, пасха, уха по-монастырски, яйцо окрашенное, кутья.

Есть католическая: каплун в белом вине, поджарка Жанна д'Арк.

Есть талмудическая: кровь христианских младенцев, чолнт.

Митраистская: блин, мухомор, блин.

Есть кухня мусульманина: намаз – хумус, еще один намаз – тхина, в промежутках кофе с хелем (кардамоном), кофе с хелем, кофе с хелем, кофе с хелем, кофе с хелем и оливковым маслом. Заатар. Кофе с хелем. В намаз.

Почему бы не быть и «ведической кулинарии»? Я представляю завтрак веда так: с утра стакан праны. С пенкой. И куском ржаного мумиё. Съел, утер чакру, сказал мантру. И – на работу.

Еда в России больше, чем еда. Еда в России – это ее история, ее социология и ее эсхатология. Страсбургский пирог нетленный! – как раздражал он аппетит народовольцев! Блины как форма общинного уклада. Щи из крапивы. Березовая каша («шпицрутены по-аракчеевски»). «Кат и повар», «Демьян и его уха», «Хорь и его Калиныч». Колбаса «Радость Муму». Из-за несбалансированного питания краснофлотцев произошли известные события на «Потемкине». Попадание бычьих гениталий в меню спровоцировало Ленские события. Еда – верней диета – и вот вам: шоколадный набор «Красный Октябрь», салат «Седьмое ноября» и кондитерская фабрика им. Цюрупы. И Крупской. И мясокомбинат Кирова. Вы знаете, что такое тюремный пирог? Это извлечь из батона сердцевину (мякиш, естественно, сожрать), сухари из чернухи смешать со жменей сахарного песка, перетереть, набить батон, ниткой, выдернутой из бушлата, нарезать на ломтики. Подать с кипяточком с разведенной зубной пастой (напиток «мятный»). Теперь вы знаете всё. Еда поколений.

Грозовой 1918-й. Вобла, болтушка, соль. ПетровВодкин – натюрморт с двумя селедками.

Грозовой 1941-й. Портрет товарища А. Н. Толстого за завтраком. Кончаловский.

Грозовой 1954-й. Кажется – Пластов. Ужин трактористов.

Грозовой 1962-й. О. Рабин. Натюрморт с газетой «Правда».

Между прочим, Запад не отставал: сначала всякие фламандцы, потом – «Едоки картофеля», потом «Ребенок, поедающий крысу» – С. Дали…

А поэзия! Поэзия еды. «Ешь ананасы, рябчиков жуй!», «Выпьем за родину, выпьем за Сталина!», «Синий орел и форель золотая»… – идиллия гурмэ.

Какие удивительные яства поставляла нам духовная наша жизнь. Взять, к примеру, волшебный напиток «гриб». С подоконника. В трехлитровой банке, прикрытой серенькой отцеживательной марлечкой. Или дачные кисели, из обесцвеченной клубники, черной черники, бледно-зеленого ревеня. Пионерлагерные лакомства – вареная сгущенка-тянучка. Вы слышите иронический хохоток биографий, жизней. И от судеб защиты нет, дорогие товарищи. Студенческие пирожки с алебастром. Общепитовские пиры с царицей Сайрой, бланшированной в масле, и конфетками «Старт».

Изобретенья российской рыбной промышленной мысли: бельдюга, пристипома, серебристый – м-да – хек… Рыба «ледяная». Кубы льда, из которого загадочно мерцают тускловатенькие глаза и свешиваются усы. Ром-баба, косхалва.

Иностранные еды: меренги, птифуры, пралине… Торт «Полено».

А напитки! Да я мог бы написать целую многоактную драму-жизнь простым перечисленьем.

Извольте! «Русский коктейль»!

Он. Ацидофилин.

Она. Варенец.

Он. Ситро, крюшон.

Она. Фруктовая вода «Дюшес».

Он. «Золотой колос». «Двойное золотое». «Перцовка»!

Она. «Биле мицне», «Биле мицне»…

Он. «Московское», «Жигулевское», «Московское», «Жигулевское», «Московское», «Жигулевское…»

Она. «Биле мицне», «Биле мицне». Первач!

Он. «Московское», «Жигулевское», «Московское», «Жигулевское». «Три семерки». Ректификат…

Она. Советское шампанское, «Игристое». «Вана Таллин».

Он. «Московская», «Столичная».

Она. «Алазанская долина». «Айгешат»!!! «Новый Свет». Первач.

Они. «Южная ночь». «Букет Абхазии». Портвейн «Улыбка». «Арарат» три звездочки!!! Чача. Опять «Южная ночь».

Он. «Полярное сияние», «Белый медведь», «Бурый медведь». Тормозная жидкость.

Она. Рижский бальзам. Коктейль «Огненный шар», «Блади Мэри»! «Блади Мэри». «Блади Мэри».

Они. «Золотое кольцо». Водка «Столичная», «Рябина на коньяке».

Он. Водка «Русская», «Древнерусская», «Богатырская», «Древнеславянская», «Посольская», «Выборова», «Финляндия», «Аква вита», «Абсолют», «Скотч», «Спотыкач»! «Зубровка», горилка, «Спотыкач»! «Зубровка», горилка, «Спотыкач»! Алтайский бальзам, «Спотыкач»! «Сибирская дальневосточная горькая», «Ерофеич», «Спотыкач», БФ!

Она. «Блади Мэри», «Блади Мэри», «Блади Мэри», Спотыкач». Тройной. Антифриз.

Он. «Стрелецкая», аперитив «Медея», кумыс, «Волжское», «Кубанское», «Южное», «Днепропетровская», «Московская». «Спотыкач». Метил.

Она. «Старка».

Он. «Белая головка».

Она. Кагор.

Он. Кефир, «Агдам», кефир, «Агдам», кефир, «Агдам», кефир, кефир, кефир, «Спотыкач». Корвалол. Облепиха.

Она. Настойка ромашки.

Затемнение. Занавес.

Современную поэзию сгубила ирония, каковая несколько несправедливо противопоставляется пафосному, патетическому началу. Ибо ирония – необязательный элемент. А пафос – движущая сила эпики.

Постмодернизм – доминирующее направление современной литературы – предполагает игру с цитатами, игру с текстами внутри культуры-контекста. При этом текстов сам постмодернизм не поставляет. Я бы сравнил эту школу с кухней, построенной не на продукте, но на пряностях, приправах, соусах и форме подачи гарниров. С доминантой сервировки над вкусом, где золоченый ободок равен котлете. Современное блюдо постмодернистской кухни – это никак не громадный кус эдакой кабанятины, зажаренный до хруста багровой коры и сочащийся на разрезе, черноперченый, политый гранатом, поданный на разломе хлеба, с горой зелени и запитый мехом хиосского. Это не история долгого штурма одного малоазийского города-героя, о нет! И не подавайте мне к постмодернистскому фрикасе ахейский краткий меч для разруба одним ударом до бронзового круглого блюдащита!

Блюда постмодерна! – это не вскрытая кинжалом веронского тинейджера устрица с ядом любви, вкусом блаженства, запитая синим пламенем спирта. Блюдо постмодернизма – это композиция взаимо-не-сочетаемых предметов, лишь волей гастронома и голодом – ежедневным голодом – поданное к полуночной трапезе, но не к обжорству. Лукуллу так долго приходилось пировать у Лукулла, что и барская помойка стоит, с его точки зрения, соловьиных языков.

Засим, о, современные кулинары! Воля – она ваша. Вы, и только вы в состоянии так уложить в меню вашего пати – борщ, «дайкири», фондю и фруктовый йогурт. И чтобы цветы миндаля и музыка! И улыбка вольноотпущенницы – вашей супруги. И принимать пищу – полулежа, но умоляю вас, не забудьте в конце подать, по хорошему псевдо-китайскому обычаю, форченкукис (fortune cookies) – ракушки-печенья с вложенными предсказаньями. Но одно предсказанье я могу предложить прямо сейчас: «Через 10 часов вы испытаете легкое чувство голода. А через 12-15 часов после этого приема пищи у вас появится зверский аппетит».

И тогда, в пижаме, вы выходите на кухню.

Ровно два яйца в горячей воде отвариваются 3,5 минуты и разбиваются обязательно с тупого конца. (О холестерине – ни слова!) Тонкий, но тяжелый кусочек черного или толстый, но легчайший кусок багета намазывается небольшим количеством первоклассного сливочного масла. Слегка подсолите и поперчите дребезжащие облупленные вершины яиц. О том, что курица – это всего лишь способ, каким одно яйцо воспроизводит другое яйцо, – напоминать читателю не следует. Можно подать к яйцам чесночное, укропное или горчичное сливочное масло, можно раковое, можно авокадное или щавелевое, но главное, чтобы яйца и хлеб были горячими, масло холодным, соль соленой, перец ароматным, а аппетит волчьим… Запейте яйца стаканом холодного – на ваш вкус – сока. Налейте себе среднего размера чашку крепчайшего с сахаром (да-да, никакого сукразита!) кофе. И прихлебывая, воскурите длинную белую сигарету.