Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поднимаю руку и медленно запускаю ее под мягкую ткань футболки Истона. Кончики моих пальцев касаются гладкой кожи его живота, и у него сбивается дыхание.
Меня обдает жаром. Я медленно провожу рукой по его талии, наблюдая за улыбкой удовольствия на его лице.
А потом он убирает ладонь с моего рта, и я замечаю у него в глазах голод.
Это последнее, что я вижу, прежде чем золотые воспоминания поглощает чернота.
22
Семнадцать лет
Кто-то готовил ужин. Запах чеснока и чего-то маслянистого настиг меня еще до того, как я полностью открыла дверь своего дома. У меня сжалось горло от музыки, бодрой и чувственной, что лилась из гостиной и наполняла дом восторженным хаосом.
Еда и музыка могли означать только одно: домой вернулась мама. Она стояла на нашей маленькой кухне, танцуя и подпевая. Я смотрела, как двигаются ее губы, когда она закинула себе в рот кусочек овоща, что резала в этот момент. Мне не было нужды слышать, чтобы знать, что она сказала: «Один в миску, второй – повару».
Мне хотелось спросить, как ей удалось найти нож. Узнать, что она здесь делает и откуда взяла деньги на еду. Мне много чего хотелось спросить… но я лишь почувствовала облегчение.
Та часть моей души, которую я ненавидела, была ей рада и позволяла стоять у нас на кухне так, словно здесь ее место.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не подбежать и не обнять ее, не крикнуть радостно «Привет!». Я боялась, что это ее напугает. А если она испугается… то уйдет. Несмотря на то, как часто мать уходила, она всегда оставалась для отца истинным севером: все дороги вели к ней.
И ничего не было хуже, чем собирать моего отца по частям, когда она уходила.
Сейчас он стоял возле открытого холодильника, напевая себе под нос и шаря по его полкам в поисках чего-то, что уже было странно. Что он там вообще мог перебирать? Вот он выпрямился и протянул маме тюбик немолочных взбитых сливок – я даже не знала, что они у нас есть.
– Спасибо, малыш, – услышала я голос мамы. Она приподнялась на цыпочки и чмокнула отца в щеку. Я вдруг заметила, что свет подчеркнул темные круги у нее под глазами, и мне сразу же стало ясно, почему моя мать неожиданно вернулась домой. У нее закончились деньги, а значит, закончилось и то, к чему она пристрастилась в последнее время, а у отца как раз был день получки.
Отец наконец заметил меня, стоявшую в дверях, и на секунду у него на лице отразилось удивление… при виде меня, стоявшей у себя дома. Как будто он забыл, что я вообще когда-то здесь жила.
Я сглотнула горький привкус, поднявшийся из горла. Мы стали проводить вместе больше времени. Я часто приходила к нему на ужин. Я не говорила ему, что избегаю Олбри, но он как будто это чувствовал, как будто знал, что мне больно видеть вместе Сару и Истона. Но возвращения моей матери оказалось достаточно, чтобы все это стереть. В паузе между песнями я бросила сумку на пол.
Мама оглянулась на шум, а потом посмотрела на меня.
– Эллис! Ты чего так долго?
Это я чего так долго? Ее не было дома несколько месяцев.
– Я занималась, – сказала я и подошла к ней, чтобы поцеловать в щеку. Ее кожа была похожа на бумагу и пахла дешевой косметикой и восковой помадой.
– Занималась? В школе?
Глаза отца умоляли меня ее не поправлять. Он знал, где я была, – у Сэндри.
Но он не хотел, чтобы я испортила этот момент. Тот, где моя мать была довольна. Не хотел, чтобы ее беспокойность снова взяла верх.
Да и что с того, что я ей совру? Она ведь мне уже столько раз лгала.
– Ага.
Отец благодарно кивнул мне, а потом обнял маму за талию, покачиваясь под музыку. Ему было все равно, чего мне стоила моя ложь.
– Накроешь на стол? – спросила мама.
Мы сидели за столом всего несколько раз за всю мою жизнь – по праздникам и особым случаям, но я сделала, как мне было велено, расставив на столе тарелки из разных наборов и положив рядом с ними дешевые пластиковые вилки.
У меня в кармане завибрировал телефон.
Истон: Мне нужно с тобой поговорить.
Я трижды перечитала его сообщение, пытаясь понять, что могло вызвать такую срочность. Сегодня он был с Сарой – одна из причин, почему я здесь, с мамой. Она поставила еду в центре стала, и папа убавил громкость музыки. Я сделала фото и тут же отправила Истону.
Его ответ пришел почти сразу.
Истон: Где ты?
Эллис: Дома. Тут моя мама.
А потом.
Истон: У тебя все в порядке?
– Нет, – моя мать протянула руку, – никаких телефонов!
Я сжала смартфон еще крепче. Да как она смеет заявляться сюда и вести себя так, словно является мне матерью, словно может говорить мне, что делать! Ее здесь не будет уже к следующей неделе.
– Никаких телефонов, Эл, – эхом повторил отец, и моя мать самодовольно улыбнулась: он предпочел ее мне.
Если бы не лицо моего отца, с которого будто наконец сошла вся боль, что он чувствовал, я в бешенстве вскочила бы из-за стола и ушла. Вместо этого я протянула матери свой телефон.
За ужином она рассказывала истории о разных местах, где успела побывать, и о людях со странными прозвищами. Мой отец без устали хохотал вместе с ней, ни разу не упомянув, что все эти истории случились за счет ее семьи.
Он казался счастливым, пока они вместе потягивали дешевое вино, едва прикоснувшись к еде на столе. Они выглядели так, как должны выглядеть счастливые люди. Пели друг другу песни под тихое звучание музыки.
Мама была для папы самым сильным наркотиком.
Когда было выпито три бутылки вина, я ускользнула к себе в комнату. Им я все равно была не нужна. Когда музыка замолчала и по всему дому расползлась тишина, я почувствовала в воздухе что-то неправильное.
Я медленно открыла дверь своей комнаты, прошла мимо стола, заставленного тарелками, через кухню, полную грязной посуды, и увидела маму, стоявшую возле
