Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама вытащила пачку денег. Первого числа каждого месяца отец получал зарплату. Она держала в руках все деньги на месяц жизни: ужины и завтраки, электричество и лекарства.
Мне следовало ее остановить, но я подумала, что, может, на этот раз она уедет навсегда и ей не удастся вернуться. Может, наличные у нее в руках станут платой за то, чтобы никогда ее больше не видеть. При условии, что я позволю ей их забрать, если я снова солгу.
Она взглянула на меня без тени стыда, подмигнула и выскользнула в ночной туман.
Когда меня отпустил шок, ее уже не было.
Я позволила ей уйти, потому что ненавидела ее, из-за моего эгоизма. И когда отец проснется, у него снова будет тот самый взгляд: раненого и смущенного, но по большей части просто сломленного человека.
Остаться и увидеть это было выше моих сил. Я не хотела, чтобы он заметил мою вину и облегчение. Я не могла…
Путь к дому Истона уже был впечатан в мою память. Я шла по их подъездной дорожке, не задумываясь об этом. Хруст гравия под ногами, запах гардений. Замки в доме были автоматическими, я ввела код и на цыпочках поднялась по лестнице.
Истон едва пошевелился, когда я легла в кровать рядом с ним.
– Мммм, – промычал он. Я придвинулась к нему. Прижалась грудью к его спине, уткнулась лицом между лопаток. Приобняла его одной рукой за талию. Я могла бы заплакать, если бы захотела. Могла бы заговорить о своей матери или вообще ничего не говорить, и он бы понял.
Но я до тошноты устала думать о них – о маме и папе. Они командовали тем, что мне разрешалось чувствовать. Я хотела контролировать хоть что-то сама.
– Все совсем плохо? – спросил он спросонья.
Я прикусила щеку так сильно, что почувствовала вкус крови.
– Она уже ушла.
Истон больше ничего не сказал, но, когда я закинула на него ногу, он положил руку на мое обнаженное бедро.
Я еще сильнее прижалась к нему грудью и почувствовала, как напряглось его тело.
У меня колотилось сердце, и я целиком отдалась чувству, что поглотило все остальные, извивавшиеся вокруг моих эмоций. Едва касаясь, я провела пальцами по полоске кожи между его футболкой и шортами. Обвила рукой его талию и накрыла ладонью его пупок.
– Эллис, – прошептал он. Это должно было стать для меня предупреждением, но я притворилась, будто приняла это за вызов.
Я медленно опустилала руку еще ниже – и его пальцы обхватили мое запястье, остановили. Он повернулся ко мне лицом. Мне не хотелось тратить секунды на раздумывания. Я прижалась к его губам, позволяя его вкусу прогнать все чувства, что копились внутри. Я придвинулась к Истону, мои пальцы скользнули по его телу, под футболку, прикасаясь так, как я прежде могла лишь себе представлять.
Я чувствовала, что Истон меня хочет. Его желание вжималось мне в бедро, от каждого моего движения у него вырывался стон, а меня пьянила моя новая сила.
Его руки задвигались по моему телу, поднимая футболку, оттягивая шорты. Его губы скользили по моей коже, жарко и исступленно. И я вдруг поняла, что потеряла контроль – теперь уже Истон заставлял меня чувствовать.
– Истон, – я выдохнула его имя в темноту.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – сказал он. Лунный свет очерчивал его мускулы на руках, одну сторону лица, челюсти. Его губы находили мои чувствительные зоны. У меня вырвался стон. А потом он вдруг отстранился.
Истон прижал свой лоб к моему, его лицо оказалось повернуто к пространству, которое он создал между нашими телами. Пространству, которое я отчаянно желала устранить.
После трех успокаивающих вдохов он посмотрел мне в глаза.
– Черт побери, Эллис!
Я была так зла, что не могла подобрать слов. Мне это так нужно. Мне так нужен он!
Но, как и со всем остальным, мне было не позволено получить то, чего я хотела. Я…
– Пожалуйста, – прошептала я, – ты мне нужен.
Он провел большим пальцем по моей щеке. Я плакала, сама того не осознавая.
– Эллис.
Мне не нужно было его сочувствие. Я не хотела говорить о своей семье. Мой рот открылся, чтобы потребовать от него поцелуй…
– Она забрала все деньги.
Слезы хлынули рекой, и он притянул меня к своей груди. Мой нос наполнился запахом мыла Истона и всех Олбри, и поток моих слез не только не прекратился, а хлынул с новой силой. Но здесь плакать было безопасно – в темноте, на двуспальной кровати Истона, на нашем маленьком островке.
Он прижался губами к моей макушке.
Соединив нас таким образом, в котором я нуждалась больше, чем в том, которого хотела.
Истон откуда-то знал. Он всегда знал.
– Она даже не убрала на кухне. Она всегда так делает – взрывает нашу жизнь. И ей плевать, какой хаос она после себя оставляет.
Он успокаивающе водил ладонью по моей спине.
Слова, что я произнесла следом, были наполнены самой большой правдой, что я когда-либо произносила за всю свою жизнь.
– Как бы мне хотелось, чтобы она умерла.
Его рука не прекратила свое движение. Его никогда не шокировал мой гнев. Он просто позволял мне быть такой, какая я есть.
А я пыталась его использовать… Я была ничем не лучше своей матери.
– Прости, Истон, – у меня надломился голос, – прости меня.
– Тебе не за что извиняться, Эллис, – выдохнул он мне в волосы. – Я здесь.
– Что будет, если ты уедешь и я останусь совсем одна?
– Ты можешь позвонить мне, и я стану слушать твой плач, где бы я ни был.
Я сглотнула и попыталась поверить, что Истон меня не бросит. Что он всегда будет разрешать мне плакать у него в постели. Что он всегда будет прощать меня за то, что я не знаю, как его правильно любить.
– Мне противно быть такой, – сказала я ему.
– Честной?
Я попыталась отрицать… но «честная» – лучшее описание того, какой, по моим ощущениям, мне никогда не суждено стать.
– Ты можешь быть какой угодно. Я все равно останусь рядом. – Он произнес это так же, как всегда говорил обо мне: словно я не смогу изменить эту правду.
Я прижалась поцелуем к его мягкой коже в том месте, где шея переходила в ключицы, но этот поцелуй оказался не похож на предыдущие: он был наполнен благодарностью.
Я всегда могла верить Истону Олбри.
